Сахаров Иванович - Строитель империи

Снова Дава мог не смотреть на датчик радиации и не поглощать каждое утро радиопротекторы. Опять над головой землянина светило доброе солнышко, воздух вокруг него был чист, вода не отравлена, а еда не ограничивалась одними концентратами и консервами. А самое главное, рядом с ним была Лана Ти — Року, девушка, которую он уже считал своей женой. Так что, вернувшись в нормальный мир и получив короткую передышку, целую неделю Меченый провел на Рамине, на островном экваториальном курорте, устроенном «акинаками» для своих семей. Это были семь дней, которые для бывшего рядового мотострелка из Таманской дивизии были наполнены счастьем, светом, радостью и любовью.

Однако ничто не вечно. Кратковременный отпуск подошел к концу, и Василий прибыл в Штир — Штар, где первым делом зарегистрировал свой брак с Ланой. После чего он был принят командором, который одобрил выбор своего Меченого и поздравил его с женитьбой, а затем обрадовал Давыдова тем, что отныне он капитан и барон. Василий от этого несколько ошалел, хотя чего — то подобного за свои заслуги перед отрядом давно ожидал, поэтому он лишь весело улыбнулся, отдал воинское приветствие и получил еще одну дополнительную неделю отпуска для обустройства своей жизни и ознакомления с феодом.

Владение новоявленного барона находилось в мире Заренай между столицей Конфедерации Вольта городом Новый Перт и Вратами, в четырехстах километрах от портала. Далековато. Но в финансовой отрядной службе у Давыдова накопились немалые денежные средства: гвардейский оклад, боевые, командировочные, наградные и немалые премиальные за работу на Ту — Роне. В общей сумме набегало почти двадцать тысяч арзо, деньги весьма приличные. И недолго думая, Меченый сделал то, что, обзаведясь феодом, делал каждый «акинак», то есть купил себе надежный и простой в управлении шестиместный вертолет производства мира Соним. И уже по воздуху, вместе с супругой и парой своих воинов, Егором Колывановым и Антоном Самариным, от Ардонских врат он направился в поместье Даньер, ранее принадлежавшее одной из местных торговых семей, приближенных к прежнему правительству.

Новое местожительство Василию понравилось. Хороший и мягкий климат. Во владении восемьдесят квадратных километров, примерно десятая часть уезда. Имеется лес, гора, пара рек, два рудника, один городок и десять больших деревень. Общее количество подданных барона Давыдова двадцать три тысячи человек. Хороший задел на будущее и, что немаловажно, имелось, где жить. Просторный четырехэтажный особняк с колоннами в античном стиле. Сад, цветники, зарыбленный чистый пруд, конюшня с отличными породистыми лошадьми, ближе всего по породе стоящими к земным арабским скакунам, коровники, птичники, кузница и пара мастерских. И при всем при этом полсотни слуг и местный священнослужитель культа Предтечи, который встретил нового хозяина улыбкой до ушей и вопросом: «А правда ли, что барон видел самого Командора?» Естественно, Дава ответил, что да, видел, и объяснил священнику, что он и его воины тоже Одаренные, после чего Василий был заверен в том, что в его владениях ему все рады и готовы хоть сейчас принести Меченому клятву на верность.

И завертелась жизнь Давыдова по — новому. Объезд владений. Праздник у вассалов, день города Даньери — акат. Посещение храма Предтечи, где рядом с ростовой мраморной статуей командора установили его бюст, за одну ночь сделанный местным скульптором, надо сказать, талантливым мужиком. Ну и конечно же обустройство дома. Все шло своим чередом, до тех пор, пока в гости к Давыдову, заранее сговорившись устроить ему сюрприз, не прилетели соседи — феодалы.

Первым был один из заместителей главного отрядного снабженца Смирнова, майор Олег Опанасенко, бодрый и веселый толстячок с тремя взрослыми дочками. Второй оказался россом, ротный из полка Ратмира Красногорского, капитан Огнеяр Велет, крепкий косматый мужчина, с невестой, ослепительной красавицей лет семнадцати, и шестилетним сыном от первого брака. А третьим гостем был старый друг и брат Василия по ордену Меченых, капитан Толстов, владетель поместья Смид, с женой.

Для начала, после приветствий и знакомства, уже освоившиеся в своих владениях бароны прошлись по дому и осмотрели хозяйство. После чего все сели обедать, и обед плавно перетек в ужин, во время которого уже подвыпившие офицеры обсуждали отрядные новости и гадали о планах своего Верховного Главнокомандующего на грядущий 2019 год. Женщины, которым эти темы были не интересны, вскоре ушли осматривать оранжерею. И пока майор Остапенко рассказывал заинтересованному Велету о том, как правильно сажать и выращивать картофель, а Колыванов с Самариным рассуждали, как они обустроят свои поместья, которыми рано или поздно обзаведутся, Давыдов и Толстов вспоминали свое прошлое.

— Эх, Дава, — протянул Федор, оглядывая ломившийся от снеди стол, — а помнишь, как банку тушенки и пачку плесневелых галет на пятерых делили?

— Помню, брат, — ответил Дава, — все помню. И Бортнай, с его дорожной пылью и поисками по разрушенным укрепрайонам. И мокрые спальники, и парней, погибших за чужой интерес, и голод. Такое не забывается. Но это все в прошлом.

— Да, — согласился Толстов. — Кстати, ты ведь на Ту — Роне был?

— Ага.

— И как там?

— Мрак. Наверху радиоактивные бури, смерчи и торнадо. Внизу голод, темнота, сырость, зурики и каннибалы. А ты, как я слышал, в Европе жил?

— Было такое. В целом интересно. Но после Рамины и Ра — Ара как — то тускло. И что характерно, неуютно как — то. Вроде бы все есть и любимая женщина рядом, а все равно не то. Постоянно хотелось в отряд вернуться, к «своим», так что жил от одного задания до другого. — Толстов обернулся и посмотрел на сидящего в углу столового зала тридцатилетнего мужчину в серой робе, который пристально всматривался в него, и спросил: — Дава, а это кто? Чего он в меня рылом целится, словно я ему штуку арзо должен?

— Спокойно, братка, — Давыдов усмехнулся, — это скульптор местный. Он узнал, что ты тоже Меченый, и теперь запоминает тебя, чтобы сделать тебе бюстик, который в храме Предтечи поставят.

— Ясно, — Толстов отвернулся от скульптора и сказал: — Мне до сих пор непривычно, что вольтийцы за меня молятся и словно полубога славят. Было хотел отменить у себя всю эту фисгармонию с песнопениями, плясками и свечками в храмах, но мой жрец тут же Скуратову стуканул, а тот, мозгокрут фигов, лично мне позвонил и объяснил, что этого делать не надо.

— Да, мне тоже от всех этих храмов немного не по себе, — разливая по рюмкам холодную водочку, выпускаемую на романских заводах, согласился с другом Дава. — Однако ты нашу историю вспомни, когда за царя — батюшку половина России молилась, а последний вообще святым стал. А Византия, Рим и прочие древние государства? Что не император, так с претензией на почет и уважение, с молебнами во здравие и жертвоприношениями. Да чего прошлое ворошить. Вон, папа римский, наместник бога на Земле со всеми вытекающими из этого звания последствиями. А у нас так, пока все по мягкому варианту, дабы религиозную нишу занять. Хочешь молиться? Без проблем. Благо, есть кому, командору Кудрявцеву. И читая молитву, всегда помни о том, что своей счастливой жизнью ты обязан именно этому человеку и его соратникам, в которых сильна кровь древних богов. — Василий поднял рюмку. — Давай выпьем, братишка, за то, чтобы наши дети и жены могли жить спокойно и в достатке, а наши люди никогда не говорили про нас плохое.