Анна Ветлугина - Яблоко возмездия [litres]

Сейчас ему приходилось проводить много времени вдали от своего уютного гнезда. Он постоянно летал в Нюрнберг, где в одной из лучших нейроклиник мира врачи боролись за жизнь его жены.

Собственно, даже не за биологическую жизнь, а за жизнь ее как личности. Дело сильно осложнялось тем, что с подобными поражениями мозга медицина еще не сталкивалась. Новейшие технологии по созданию органов на 3D-принтере не срабатывали. Нечто чужеродное, присутствующее в клетках мозга женщины, подчиняло себе все процессы, и имплант начинал вести себя неправильно.

В какой-то момент врачи объявили: операции придется прекращать, иначе есть риск утратить возможность возвращения ее из вегетативного состояния из-за необратимого разрушения мозга.

Лию удалось вывести из комы. Она лежала в палате с открытыми глазами и ни на что не реагировала. Айзель сидел рядом с ее кроватью и, параллельно решая дела на планшете, целыми днями рассказывал ей о прошлой жизни. Ему казалось, что мозг рано или поздно отреагирует и проснется. Врачи относились к этому скептически, но не препятствовали общению мужа с больной женой.

Лавируя между курсом нефти, логистикой маршрутов и политическими сложностями, он пытался напомнить ей, как она занималась танцами, как у нее хорошо получалось, как родился Сенька, какой он был симпатичный и как потом она опять начала танцевать. Лия слушала его, и ничего не менялось в ее лице.

Однажды раздался звонок с незнакомого номера. Из России, Южный регион, конечно, какая-нибудь очередная реклама. Геннадий никогда не отвечал на такие, но почему-то он снял трубку и услышал голос, который не хотел слышать и думал, что уже никогда не услышит.

Когда разговор закончился – Лия вдруг потянулась к телефону. Ее губы зашевелились, непослушный язык пытался что-то сказать.

– Сть… стя…

Айзель кивнул:

– Да, это был Костя.

Он заботливо поправил жене одеяло, забрал планшет и вышел из палаты.

Константин чувствовал, как вся жизнь его очищается, словно он болел фибродисплазией души. А сейчас словно какое-то чудодейственное лекарство повернуло процесс вспять, и многолетние окаменелости размягчились. Ночами он не мог заснуть. Смотрел на звезды, думал о тех, кому принес смерть и горе, просил прощения, а утром шел в храм, чтобы очистить его от пыльцы, накопившейся за ночь. Он понимал, что вряд ли выиграет эту войну. Но все равно это был бы лучший период в его жизни, если бы не омрачающее обстоятельство. Денис…

Ну почему, почему случилось так? Костя же видел его мысли, там было только одно желание – спасти бабушку. Почему все изменилось так резко, как только доппель эппл оказался у него? Теперь без помощи Айзеля он погибнет. Но Гена-то ведь никому ничего не должен…

Новеньких не выбирают для главного, новенькие должны созреть. Как медленно тянется время. Хотя тьма и свет исправно сменяют друг друга. Зачем этому однорукому портить совершенство? Его нужно прогнать или уничтожить, но Она добрая, Она никого не уничтожает. Не надо уничтожать, надо изменять.

Утром Костя пришел к храму и увидел рекордное количество пыльцы. Он привычно взял самодельное орудие – длинную сухую ветку, которая позволяла очищать дорожку и крыльцо храма, не страдая от микровзрывов. В воздухе чувствовалось что-то необычное. Из мрачных облаков на горизонте протянулись вниз темные конусы, будто смерчи. Запахло озоном. Когда он увидел толпу мутантов, окружающую церковь, он понял: война перешла в открытую фазу. Они решили устроить здесь свой ведьмин круг, после чего на этом месте очень быстро появится новый яблоневый сад, и храм будет разрушен.

Айзель сидел в самолете, в удобном кресле бизнес-класса. Перед ним стояла чашка с ядреным эспрессо («Вам воду-то наливать?» – пошутила хорошенькая стюардесса). Нужный зеленый чай искали, кажется, где-то в закромах у пилота, но Геннадия это сейчас не интересовало. Он просматривал на планшете сохраненные вкладки с рекламой прогулочных вертолетов и недовольно хмурился. Вертолеты были хороши, но по новым законам его лицензия пилота годилась только для одноместных моделей. Айзель уже узнавал о покупке лицензии. Ему ответили, что правила нынче строгие, нужно пройти двухнедельные курсы переподготовки. Иначе никак.

«Значит, не судьба, – подумал он. – Сколько можно прыгать выше головы?»

Хорошенькая стюардесса принесла янтарный молочный улун в стеклянном чайничке.

– Уже не надо. – Он улыбнулся, глядя на удивленно поднявшиеся красивые бровки. – Да-да, и кофе унесите, пожалуйста. Я немного посплю.

Тьма и свет продолжали сменять друг друга. Все вокруг созревало, и у новенького теплилась надежда успеть. Ему хотелось созреть именно рядом с красным предметом, в этом был какой-то высший смысл, который не получалось понять.

Тучи с самого утра воткнули черные хоботы в землю, будто высасывая из нее все лишнее. Столбы пыли взлетали до небес, но буря происходила где-то за горизонтом, в центре города. Там находились самые сильные и укоренившиеся людские дома, стоявшие на одном месте не первый век. Именно там Она сильнее всего изменяла и преобразовывала.

Не это сейчас интересовало новенького. Он изо всех сил следил за сигналами беззвучных невидимых команд в надежде, что ему достанется удачное место. Как можно ближе к яблоне, на которой уже мерцали плоды, готовясь отправиться в последний и прекрасный полет.

Но однорукий опять оказался здесь. Как может быть чужой внутри круга? Он должен уйти или преобразоваться!

Новенькому досталось хорошее место. Но слишком близко от однорукого.

Костя никогда раньше не ходил в церковь и книг церковных не читал. Сейчас бы, наверное, пригодилось, но где их взять? Он прочитал «Осуждение Паганини», которое оказалось совсем не о том, смотрел по ночам на звезды, а утром подметал храм, надеясь, что небеса простят его. Видимо, не простили. Ведь трудно представить себе наказание хуже, чем когда ты решил начать новую жизнь и опять совершаешь преступление. Уже не по злому умыслу, но опять собственными руками.

Можно ведь было бы сообразить, не давать этому придурку артефакт. Догадаться, что эти молодые думают только о себе.

А сам Константин? Не о себе ли сейчас он думает? Действительно хочет помочь Денису или просто не хочет мараться новым грехом?

Пища между тем собралась в круг. Сейчас плоды оторвутся от веток, выбирая себе жертву. Так у них происходит оплодотворение. Хлопок – и человек превращается в кучку пепла, а на его месте уже завтра возникнет маленькое деревце.

У Кости получалось воздействовать на людей, даже на очень сильных физически и морально. Он попробует собрать все силы и не дать погибнуть Денису сейчас. А следующий раз, может быть, произойдет не так скоро и что-нибудь изменится.