Виктор Леонов - Варан

А вот и Тимерязево, сейчас ребята его почистят и в стаб рванем, часика через три–четыре будем на месте.

Менталист, которому нас передали рейдеры, и который должен был проверять нас на благонадёжность, задавая различные каверзные вопросы, ограничился лишь вопросами: «Свежаки?» и «Как давно в Улье?».

После этого, поинтересовавшись есть ли у нас деньги на жилье и еду, отправил нас к знахарке.

— Если у вас дар полезный, про это надо знать. И чем раньше, тем лучше. Так что отсюда, седьмой дом по улице, а там — левая дверь.

— Что значит левая дверь?

— Так не одна ж знахарка в доме живет, мужика у нее нет, вот что б к ней попасть, идите в левую дверь.

После слов о знахарке, открывая ту самую левую дверь, я ожидал увидеть старуху с клюкой и кривым носом.

Знахарке оказалось лет 27–28 на вид. Брюнетка, широкоплечая, ее можно было бы назвать красивой если бы в ее почти правильных чертах лица не проглядывала излишняя резкость, ну и, пожалуй, подбородок был чуть–чуть тяжеловат. Знахарка поднялась из кресла, стоявшего у журнального столика, и двинулась к письменному столу.

— Проходите гости дорогие, с чем пожаловали? — произнесла она с явной насмешкой.

Похоже, по нашим лицам было видно, что ожидали мы увидеть совсем не молодую девушку.

Я же, пока она шла к столу, пытался оценить ее рост. Высокая. Для девушки пожалуй даже слишком высокая. Сантиметра на 2–3 ниже меня. Хотя нет. Я то в берцах а там каблук сантиметра четыре, а она в тапочках.

— Вы часом язык не проглотили?

— Э–э–э, сколько будет стоить, проверить какой у нас дар?

— По десять споранов с человека.

— Фига себе.

— А что ты хотел? Жизнь штука не дешевая. Впрочем, так и быть, с девушки возьму пять.

— Почему?

— Из женской солидарности. Шутка. Какая может быть солидарность между женщинами, — знахарка усмехнулась и уселась за стол, на котором стоял плоский монитор. Свежачка она, таким принято скидку делать.

— Я вообще–то тоже свежак.

— Да ну? Ты свежак, сколько зараженных уже успел грохнуть? Либо плати, либо двигай отсюда.

Споранов было жаль, пожалуй не скинь она цену для Лерки, я бы развернулся и ушел. Теперь же полез в рюкзак и начал выискивать коробочку из под шашек.

— Садись, — знахарка кивнула Лерке на стул стоящий напротив ее стола и смахнула спораны в ящик.

— Поздравляю, ты целитель. — сказала знахарка Лерке. — Жемчужину приняла дня три назад? Примерно на второй день после попадания. Это дает тебе две вещи: первая — твой дар стал в разы сильнее, чем был бы без жемчужины. Тебя теперь в любом стабе с распростертыми объятиями примут и наш, не исключение. И платить будут весьма достойно. Либо можешь сама зарабатывать, частной практикой. Второе последствие от жемчужины — ближайшие лет десять, а то и дольше, у тебя не будут появляться другие дары. Даже если жемчуг будешь есть. За то сила твоего дара будет расти быстрее, чем у других. У обычных имунных, тех у кого проявляется потом второй, третий дар, сила расходуется на все дары, делится между ними, у тебя она будет течь в одно русло. Понятно? Вопросы?

— А как этим пользоваться? — Лерка выглядела несколько рассеянной.

— В нашей больничке тебе это гораздо лучше чем я расскажут, тут у нас даже свой доктор есть, который задолбал весь стаб, рассказывая, что доктор, это доктор медицины, а все остальное это врач. Но, если коротко: представила больной орган, потом представляешь, как собираешь силы с организма пациента и направляешь их на лечение этого органа. Не вздумай направлять свои силы. Вот так.

— А почему нельзя свои силы использовать?

— Сдохнешь потому что. Вылечишь за счет своего организма одного пациента, вылечишь второго, а на третьем кони двинешь, так что даже не пытайся так делать. Никогда.

— А если человек умирать будет, и своих сил у него будет недостаточно?

— Ну будет и будет. Не мешай человеку заниматься своим делом. Тем более, что если он помрет, то все равно за работу тебе не заплатит. Так зачем на него время и силы тратить?

Ошалевшая Лерка смотрела на знахарку и пыталась переварить этот поток циничной информации.

— С тобой все. Выйди ка за дверь. — знахарка кивнула Лере на входную дверь.

— Зачем?

— Потому что я так сказала.

Все еще не пришедшая в себя, от свалившихся на нее новостей девушка послушно вышла наружу и прикрыла за собой дверь.

— Ну и зачем ты ее выставила?

— Меня Белла зовут, — проигнорировав мой вопрос, зачем–то представилась знахарка.

— Меня Варан.

— Знаю.

— Откуда? Ты мысли читать умеешь?

— Нет. Мне Сказочник о тебе весточку передал.

Ну вот. Пришло время платить долги. Быстро оно как то. Хотя, может так оно даже и лучше будет.

— И что я должен делать?

— Мне то откуда знать.

— Ты же сказала что ты от Сказочника.

— Да, он сказал помочь тебе разобраться с даром, немного просветить на счет Улья. Остальное не ко мне.

— А кто он такой этот Сказочник, да и ты, что вас связывает?

— Эти вопросы давай на потом отложим, тебя сейчас белобрысая под дверью ждет. Давай, сейчас быстренько пробежим по твоим дарам.

— Дарам?

— Да, у тебя их два. Ты же тоже жемчужину проглотил. Вот только в отличие от белобрысой, съел ты ее когда твой первый дар начал уже проявляться. Чаще всего жемчужина в таких случаях просто усиливает проявившийся дар. Бывает и так что открывает второй. У тебя более редкий случай — второй дар проявился, но оказался связан с первым, и при этом забрал из первого большую часть силы. Случай редкий, хоть и не уникальный.

— И что это за дары?

— Первый — эмпат.

— Что это такое?

— Похожий дар у ментатов. Те чувствуют эмоции людей, и благодаря этому определяют лжет ли человек. В твоем случае, ты можешь чувствовать тактильные ощущения человека.

Белла провела ладонью по столешнице.

— Сейчас я почувствовала кожей руки гладкость стола, царапины на нем. Если ты захочешь, можешь почувствовать все мои ощущения. Хоть дар этот у тебя и слабенький. Да и развить его теперь сможешь только тренировками. Вся сила от гороха или жемчуга, если будешь их принимать, будет уходить во второй дар.

— А какая польза от такого дара?

— Не знаю. Считается, что бесполезных даров Стикс не дает, но я не представляю, какая от него может быть польза. Так что, хорошо что сила ушла во второй дар.

— И какой же второй?

— Иллюзионист.

— И что это позволяет делать?

— Создавать иллюзии разумеется.

— Что–то вроде миражей?

— Мираж это зрительная иллюзия. Какие еще иллюзии могут быть?

— Никаких, это же иллюзии.

— Баран. У тебя никогда не бывало, что ты слышал чей–то голос, но в итоге оказывалось, что тебе послышалось?