Артем Каменистый - Пять жизней читера

— Сухое, как камень.

— А каким ему еще здесь быть? Хотя есть другой вариант — здесь под полом целый погреб картошки. Хочешь сырую пожевать? Я мигом принесу.

— Я бы поела вареную. На кухне какая плита?

— Электрическая.

— Блин, как же нам не повезло — даже чаю не попьешь.

— Ради тебя, милая, попробую что-нибудь придумать.

— Я тебе не милая, заруби на носу. А что придумаешь?

— Ну… то, что ты не милая, усложняет дело, но вообще-то здесь есть дровяная печь.

— Даже не думай дымить из трубы.

— Я так и подозревал, что это нежелательно.

— Тут даже курить нельзя, это тоже очень опасно.

— Да я и не пытался, вообще не тянет на это дело.

— Значит, ты не курильщик, — решила Няша, брезгливо копаясь в открытой консервной банке, по краям которой проступала ржавчина.

— Может, и курил, но забыл.

— Нет, такое не забывают. И у курильщиков на респе всегда в кармане пачка сигарет, и она всегда неполная. Иногда есть зажигалка или спички, иногда нет, но эта отрава всегда при них. Тебе, я так понимаю, ее не дают, и тяги нет, значит, ты не травишься этой гадостью.

— А тебе дают?

— Я что, похожа на курильщицу?

Представив Няшу с сигаретой в зубах, Рокки, не сдержавшись, хохотнул и, покачав головой, выдавил:

— Это было бы забавно.

— У табака противный запах, и мертвяки его знают. Лучше вообще к этой дряни не прикасаться.

— Может, вместо темы вреда курения поговорим о чем-нибудь другом?

— Я за едой не разговариваю.

— Няш, ты ведь прямо сейчас говоришь.

— Ну это же не еда, это отстойные помои.

— Вот и давай говори дальше. Хочу узнать насчет планов. Ближайших планов.

— А какие тут могут быть планы? Будем отлеживаться здесь, пока хотя бы немножко не восстановимся. Поменьше двигаться и почаще жевать эту дрянь, что нам еще остается…

— Два-три дня?

— Ага, где-то так надо.

— Консервов здесь почти нет, будешь с таким аппетитом их уминать, уже завтра придется хрустеть сырой картошкой.

— Ну и наплевать, не первый раз.

— Что, пробовала уже?

— He-а. Но я разной гадости навидалась. Картошка — не страшно. Консервы — страшнее.

— Почему?

— В них ботулизм иногда бывает, а эта зараза иммунных сразу с ног валит. Чуть помучаешься и на респ улетаешь. Опасно очень, надо смотреть, что ешь, обнюхивать. Если хоть малейшее сомнение, не прикасаться.

— Ну хорошо, пройдет три дня, и что дальше?

— Дальше ты возьмешь топор и пройдешься по деревне. И ружье тоже возьмешь.

— И зачем я буду ходить по деревне?

— Затем, что, даже если в деревне всех съели, могут остаться оседлые. Лучше, чтобы кучка, ну там трое или четверо. Один — гораздо хуже. Убьешь их, обыщешь мешки, нам очень нужны спораны.

— Не понял…

— Ну что ты опять не понял?!

— Почему это лучше на четверых с топором выходить, чем на одного?

— Потому что, если деревня большая, а в ней остался только один зараженный, это означает, что этот зараженный не простой. Он съел тут и людей, и коров, и мелких мертвяков тоже не пропустил. Такие могут сбиваться в стаи, когда кочуют, но сидеть на одном месте предпочитают в одиночку, не терпят соседей. Ну это если дело происходит не в городе, там повадки немножко другие. Тут деревня, тут кормовая база не очень, конкуренты никому не нужны.

— Это что получается, здесь элитник может нарисоваться?

— Сплюнь три раза и постучи по дереву или по голове, для тебя это одно и то же.

— Ну спасибо, родная, что придурком называть не стала. Но все равно хотелось бы услышать ответ.

— Вряд ли, вот что элитнику делать в такой глуши?

— Откуда мне знать, я по крутой дохлятине не спец.

— Им здесь совершенно нечего делать. Ну разве что мимо будет идти или по следам найдет. Тут или никого нет, или какая-то мелочь осталась, но тебе, да и мне, ее может хватить. Возьмем, допустим, мертвяка двадцать пятого уровня. У него вместо головы почти кочан капустный, такой же неровный, вот только снаружи не листики, а как бы изогнутые пластиночки. Они броневые, это особая броня, биологическая, прикрывающая уязвимые места. Пока монстр живой, она плохо пробивается, а как подохнет — запросто. Даже у самых развитых зараженных все так же, просто пластинки толще и крепче, даже после смерти с ними справляться тяжело.

— А пулей?

— Пистолетной вряд ли свалишь даже двадцать пятого. Из автомата нужно, а лучше из винтовки, и желательно патрон, где пуля с черным кончиком.

— Бронебойная?

— Ага. Двадцать пятых и близких к ним мы лотерейщиками называем или просто лотерами, от них больше всего гадостей, потому что они везде пасутся, в любом месте можно нарваться. Пластины у них и вдоль хребта расти начинают и по груди. Слабенькие еще, но кое-как прикрывают уязвимые места. Пробить их можно, но не любым оружием, обычное холодное уже не берет вообще. Бегают быстро, наглые, силищи у них хватает, чтобы голову тебе оторвать, когти на лапах здоровенные, очень хороший нюх, прекрасно слышат. Зрение так себе, издали могут не заметить, а если замереть, так и вблизи есть шанс проскочить. Не всегда, конечно, но есть. Такой мертвяк прихлопнет тебя, как муху. Да и меня тоже.

— У тебя что, уровень ниже двадцать пятого?

— С чего ты это взял?

— Я так понимаю, побаиваться надо только тех, которые пониже тебя. Хотя я и с равными норма, да и тех, которые выше, валил, даже если они парами налетали.

— Рокки, я ведь уже говорила — это не игра, не зацикливайся на циферках, они часто обманывают. Вот ты, допустим, можешь быть нулевым, но, если удачно подкараулишь красного с уровнем выше сорока, прибьешь его одной пулей. Тут, если в голову попали, сразу труп, как бы высоко ни прокачался. Ну разве что хитрости сработают, но это не всегда и не у всех получается, и вообще, на Континенте не бывает бессмертных. Лотер и мне голову оторвет одним ударом и тебе, ему разницы нет, шеи у нас почти одинаковые.

— Так какой у тебя уровень?

— Тебе это знать не надо, — строгим голосом ответила Няша.

— Странно, что его в информации не указывают.

— Указывают. Я вот твой вижу и в информации, и в настойках отряда.

— А почему я не вижу?

— Потому что я так настроила отряд и потому что ты зеленый. Если хочешь много видеть, нужно наблюдательность прокачивать, ну и уровень, конечно. Чем ближе ты по параметрам к изучаемому объекту, тем больше можно получить информации.

— Значит, сидим здесь два или три дня, а потом я иду выяснять, сколько мертвяков здесь тусуются и нельзя ли их выпотрошить?

— Ага, так и сделаем, — закивала Няша, пытаясь выскрести обломком печенья кусочки содержимого банки, оставшиеся по краям.

— Если их тут несколько, валю всех, режу затылки и мы варганим живчик. Самогон для этого сойдет?

Скривившись, девушка ответила нехотя: