Коротыш Сердитый - Прекрасное далеко

Поезд на станцию Горная прибыл по расписанию. Пассажиров оказалось немного, да и стоянка короткая – всего три минуты. Саманта вышла из вагона и сразу же заметила спешащую к ней маму и отца, который совершенно не скрывал радости. Катя с настороженностью разглядывала новых бабушку и дедушку. И если мама Саманты выглядела домашней и уютной женщиной средних лет, то вот дедушка явно прошел через заводскую мясорубку. Вместо левого глаза красный имплант, стальная пластина закрывала левую часть черепа, опять же вместо левой руки кибернетический протез и точно такая же левая нога. А кроме аугментики на лице множество старых шрамов придали деду зверский колорит. Бабушка сразу же наклонилась к Кате.

– А кто это у нас тут такой маленький сидит, а? – заворковала она. – Почему щечки такие худенькие? Мама тебя плохо кормит, Кэти? Ну ничего, у бабушки ты сразу потолстеешь! Бабушка тебя откормит!

– Мама, она не любит, когда с ней сюсюкаются. – Предупредила Саманта.

– Заметно. – Усмехнулся отец, наблюдая за тем, как морщится внучка. – Серьезная такая. – Он посмотрел на дочь. – А твой оболтус чего не приехал? Меня что ли напугался?

– Он на операцию лег. – Ответила дочь. – Его повысили до второй степени и предложили нафаршировать тело аугментикой по максимуму.

– Что, прямо как меня? – невесело усмехнулся папа. – И какая тебе радость с ним, таким, жить?

– Папа, мы это уже обсуждали. – Сухо ответила Саманта. – Давай на этом и закончим.

– Маркус, ну что ты, ей-богу! – возмутилась жена. – К тебе дочка с внучкой приехали, а ты опять за старое. Все чаще и чаще ворчать начал, видимо стареет. – Мама тепло улыбнулась.

– Так мне, считай, уже под сотню. – Засмеялся отец. – Имею право. – Он своими ручищами обхватил Саманту за плечи. – Сколько мы уже не виделись?

– Три года. – Как бы она не сердилась на отца, но знала, что он ее любит. Больше всех своих детей.

– Надолго к нам

– Три дня и назад – Курта как раз выпишут с центра реабилитации.

– Вы на дирижабле прилетели? – сразу же понял отец. – А чего не на орбиталке? Пара часов – и ты снова в том гадюшнике.

– Кэти не перенесет полет – она еще маленькая.

– Для детей есть противоперегрузочные кресла с блоком компенсаторов ускорений.

– И стоит это дорого. – Покачала головой Саманта. – А нам надо экономить.

– Экономить им. – Проворчал Маркус и твердым взглядом посмотрел на дочь. Та поняла, что он уже для себя все решил и переубедить его будет невозможно. – Обратно на орбиталке полетите.

– Это дорого даже для вас.

– Я сказал! – рявкнул батя так, что Катя вздрогнула. Настоящий командирский тон прорезался. – Мне денег не жалко – жизнь я продлевать не собираюсь! Сколько проживу, столько проживу. А платят мне за обучение этих оболтусов из СПО неплохо, да еще и имперская ветеранская пенсия, так что денег хватает!

– Чего орешь, ребенка напугал. – Жена наклонилась к Кате. – Вон, описалась.

Саманта сунула руку Кате в промежность.

– Это тебе показалось – сухая она. – Она посмотрела на отца. – Да и ты бы, папа, убавил бы звук, а то всех людей вокруг распугаешь, не на плацу у себя.

– С вами только так и нужно. – Проворчал Маркус, но было заметно, что он не обиделся на слова дочери, а даже доволен, что она смогла возразить ему. – Сядете потом на шею…

– От Джима нет вестей? – спросила Саманта маму. Она знала, что отец ничего не расскажет. Младший из братьев всегда занимал сторону сестры и никогда на ябедничал, как это делал старший. Который считал, что нужно не скрывать, а рассказать правду. А вот остальные двое считали его предателем и редко звали в игры. Впрочем, Саманта поняла брата уже сама став взрослее. И удивилась тому, как он, будучи ребенком, мог быть таким рассудительным.

– Год прошел – ни весточки. – В уголке глаза появилась слеза, но женщина ее умело сморгнула.

– Похоронка не пришла – значит жив. – Отец был более оптимистичен, да и знал гвардейскую кухню изнутри лучше своих баб.

– Это все ты. – Казалось, что мама вернулась к старому разговору. – Запудрил парню мозги своей гвардией!

Маркус поморщился – порой Элен была невыносима и если уж заводила свою старую пластинку… впрочем, дочь не собиралась выслушивать перепалку родителей, происходящую на перроне.

– Это был его осознанный выбор, мама. – Сказала Саманта. – Джим всегда… выделялся, ты это знаешь. Работа на фабрике или заводе или, не дай бог, в поле, для него в тягость. Ему бы только бегать, стрелять, орать, драться. Он и на физтренировках в школе всегда брал первые места. Джон другой, спокойный, рассудительный, домашний… надежный. Он в тебя пошел, а Джим – в отца. – Дочь кивнула в сторону старого вояки. – Ты бы все равно его дома не удержала.

– Саманта – ты всегда была умной. – Маркус улыбнулся. – И поэтому я не понимаю, зачем тебе сдался этот тупорез и хлюпик Курт?

– Папа! – воскликнула дочь. Кате стало смешно – конфликт поколений никогда не прекратится. Похоже, что ее отец не слишком нравится деду и он этого не скрывает. Военные они все с прибабахом, это сразу видно.

– Все, молчу. – Отец поднял руки ладонями вперед. – Может уже хватит стоять на платформе, поедем домой?

И Маркус повел свою семью к старенькому пикапу, на котором и приехал. Катя уже видела местные машины и никакого футуристического вида они не имели, ну, кроме электромобилей. Так что сейчас перед ней стоял обычный пикап с расширенной кабиной, большим кузовом и крупными колесами. Кажется, такие в Америке называли биг-футы или что-то вроде этого – брали корпус и ставили его на огромные колеса. Тут, конечно, колеса не были такими уж большими, но все равно грузовичок выглядел довольно крупным для людей. Дед ловко запрыгнул на подножку, сел внутрь, открывая двери для жены и дочери. Саманта передала Катю маме, сама быстро уселась рядом с отцом, тогда как бабушка устроилась позади на широком сиденье, напоминающим скамейку. Катя поерзала, схватившись за руки бабушки, чтобы не упасть, а то вдруг дед еще тот лихач, но Элен держала внучку крепко. Маркус повернул ключ в замке зажигания, двигатель глухо забубнил. Водитель включил передачу и погнал машину домой.

Катя наблюдала из окна грузовичка улицы небольшого городка, напоминающие таковой где-нибудь в американской глубинке – широкие улицы со светофорами, максимум трехэтажные здания, лавки и магазинчики, стоящие возле тротуаров пикапы и мелкие машинки. И люди, одетые почти точно также как в ее родном городе – серые и черные комбинезоны, за редким исключением разбавленные красными или оранжевыми. Причем красные явно принадлежали техночудикам, на которых работал отец – они занимались ремонтом крупной техники, бытовых приборов и прочих устройств. И таковой вывод можно было сделать по идущим к ним людям, держащим в руках сломанную аппаратуру. Монстр-пикап быстро миновал городок и выбрался на проселочную дорогу – обычную гравийку. Асфальт остался только в городишке – все окрестные дороги были полевыми или гравийными. Саманта глядела в окно и вспоминала свою молодость, проведенную в родном доме. Вот сад старика Питерса, куда она как-то раз залезла с девчонками и мальчишками просто из хулиганства. Старый пень спустил на них собак, которые, конечно, никого не загрызли, но комбез порвали знатно и повезло сохранить его не всем. Отец тогда здорово ей всыпал, так, что Саманта неделю присесть не могла и запомнила экзекуцию надолго. Вот дом Крамеров, в котором сейчас живут другие люди. Родители Курта погибли в автомобильной аварии – грузовик, груженный овощами, выехал на встречную и превратил их ржавый рыдван в кровавое месиво из металла и плоти. Курту тогда повезло – он с ними не поехал, оставшись в схоле после занятий. Парня вырастила бабушка, которая сейчас покоится на кладбище. Как только она умерла, то парня здесь уже ничего не держало – он продал дом и перебрался в Горнхолм. И Саманта вместе с ним. Ведь Курт был красавчиком, по нему все девочки их класса сохли, а достался он ей. Каким образом – секрет. И Саманта не собиралась его никому раскрывать, хотя мама определенно догадывалась и иногда так хитро поглядывала на дочь.