Макс Глебов - Кодекс самурая [СИ]

— Это легче сказать, чем сделать, — с недоверием в голосе ответил нарком танкостроения, — Если бы все было так просто…

— А вы взгляните, товарищ Малышев, — Морозов раскрыл толстую картонную папку и выложил на стол десяток эскизов. — И вы, товарищ Грабин, ознакомьтесь, пожалуйста. Пушки — это по вашей части.

Грабин с интересом подтянул к себе четыре эскиза, мгновенно выбрав именно те, которые касались модернизированного варианта 85-миллиметровой зенитки 52-к. Малышев вместе с конструкторами сормовского завода склонился над остальными листами. В кабинете повисла тишина.

— Я смотрю, товарищ Морозов, в вашей папке еще много документов, — усмехнулся генерал Федоренко, — это тоже конструкторские решения из Китая?

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

— И чем еще хочет нас удивить товарищ Нагулин?

— Модифицированный состав брони с весьма необычным соотношением кремния, молибдена, марганца и никеля, плюс новые режимы закалки и последующего отпуска. Мы еще не все успели проверить, но специалисты по броневым сталям, видевшие эти материалы, утверждают, что такая броня будет технологичной в обработке и прочной, но при этом не хрупкой. Это к вопросу об усилении бронезащиты.

— Что-то еще?

— Стабилизатор вертикального наведения пушки. Американцы уже применяют такие на некоторых своих танках, а у нас пока дальше исследований дело не заходило. Интересное решение. Гироскоп размещен не на орудии, а внутри корпуса. Гидравлика и электрика на совершенно элементарном уровне. С учетом поставок американских станков мы вполне справимся с их производством. Конструкцию это, конечно, несколько усложнит, но зато танк сможет прицельно стрелять в движении, не делая вынужденных остановок, снижающих маневренность и лишающих Т-34 одного из главных преимуществ среднего танка перед тяжелыми машинами. Кроме того, есть несколько интересных предложений по двигателю и ходовой.

— Вы способны оценить срок освоения этих новшеств?

— Точно пока сказать не могу. Повторюсь, мы получили эскизы всего три дня назад, но речь идет о считаных месяцах…

— Сделаем, — неожиданно перебил Морозова Грабин. Похоже, он даже не слышал последних слов конструктора, полностью погрузившись в изучение эскизов модернизированной пушки. Громкий возглас конструктора артсистем заставил всех замолчать и развернуться к нему.

— Хм… прошу простить, что прервал, — на лице Грабина отразилось легкое смущение, впрочем, почти мгновенно сменившееся обычным для него выражением уверенности в своих словах. — Здесь работы на пару месяцев. На первый взгляд, не вижу ничего невозможного. Уже сейчас понятно, что пушка будет несколько дороже обычной 52-к, но зато намного легче и компактнее.

— Так… — Федоренко окинул взглядом собравшихся. — В четверг на моем столе должен лежать исчерпывающий доклад по предложениям Харьковского завода и альтернативному варианту с новой трехместной башней. Возможно, пойдем сразу двумя путями. Решение со старой башней — на краткосрочную перспективу, а с новой — на более отдаленную.

Кнат проснулся. Чувствовал себя он уже гораздо лучше. Голова почти не болела, и неприятная дрожь мышц тоже отступила, хотя противная слабость во всем теле еще ощущалась. Лейтенант Кри спал, а в кресле напротив сержанта сидел тот самый зараженный, ради захвата которого их отряд высадился на поверхность планеты. Его объемное изображение Кнат хорошо запомнил. Лейтенант продемонстрировал его всем бойцам группы перед началом операции.

— Вам повезло, сержант, — нейтральным голосом произнес зараженный, — трое ваших товарищей погибли, а ваш организм оказался заметно крепче. Моим людям даже пришлось стрелять в вас, чтобы вы не наделали глупостей. Мне жаль, что все произошло именно так. Я не хотел никого убивать, но в сложившейся ситуации у меня не осталось выбора.

— Зачем вы все это мне говорите? — сержант сам удивился безразличию, с которым он воспринимал происходящее. — Все, что вы захотите узнать, я и так расскажу под действием сыворотки правды, а беседовать за жизнь с виртуальным персонажем я не вижу никакого смысла.

— Необходимые мне сведения о команде и состоянии эсминца «Консул Пран» и прибывшего с вами транспорта снабжения я уже получил от лейтенанта Кри, — пожал плечами зараженный. — Прошу прощения, я не представился. Лейтенант Ирс, командующий Лунной базой. Правда, почти все на этой планете знают меня, как советского генерал-полковника Нагулина, но сейчас это не столь важно. Что касается химии, то ее в вашей крови нет, за исключением препаратов, введенных вам по медицинским показаниям. Попробуйте ответить мне заведомую неправду. Например, ответьте «да» на мой вопрос: вы прилетели в солнечную систему на крейсере «Адмирал Кун»?

— Да, — без малейших усилий произнес Кнат.

— Вот видите, я не пытаюсь заставить вас говорить правду, но задать вам несколько вопросов мне все же необходимо. Скажу вам честно, с лейтенантом Кри у меня беседа не сложилась. Он выслушал мои аргументы, но так мне и не поверил, даже понимая, что опровергнуть мои слова не может. Если хотите, могу показать вам запись нашего разговора до того момента, когда мне пришлось прибегнуть к услугам «болтунчика».

— Валяйте, — равнодушно ответил Кнат.

Сержанту было все равно. Что-то сломалось в нем после ранения. Весь этот безумный год в его мозгу подспудно накапливалось странное напряжение, периодически прорывавшееся ночными кошмарами, от которых плохо помогали медицинские препараты. Кнат скрывал от товарищей свое состояние, опасаясь, что его отстранят от несения службы и изолируют в медблоке. Это означало бы полный провал учебной задачи и почти гарантированное увольнение из рядов вооруженных сил Шестой Республики. Иногда кошмары отступали на неделю-другую, и сержант чувствовал себя вполне уверенно, но чем сильнее затягивалась эта непонятная учебная миссия, тем сложнее ему становилось бороться с приступами странных сомнений в реальности всего происходящего. Впрочем, обычно их всё же удавалось подавить усилием воли. Временами, Кната посещали мысли, что он умудрился подхватить заразу, поразившую большинство граждан Шестой Республики, но он тут же напоминал себе, что прекрасно осознает факт своего нахождения виртуальном тренажере и понимает, что его психику всего лишь подвергают очередному испытанию на прочность.

Эта борьба с переменным успехом шла в голове Кната уже несколько месяцев, и до последнего времени сержанту удавалось выигрывать схватку с бунтующим сознанием. Он не мыслил себя без армии, и желание выдержать испытание любой ценой цементировало его волю. А теперь, когда первое и единственное боевое задание десантной секции «Консула Прана» оказалось безнадежно провалено, ему стало все равно. Невидимый стержень, на котором держалась его воля, треснул и сломался. С планами о поступлении на курсы подготовки офицерского состава после такого позорного поражения можно было проститься. Без рекомендации от командира эсминца об этом не могло быть и речи, а какая теперь может быть рекомендация…