Антон Генералов - Пиратский остров [СИ]

— Ну, я не знаю… — немного стушевался пожилой гном. — Обычно так не делается, шаг заранее объявлен и…

— Согласен с предложение господина Риссо — поднялся со своего места гном с тростью. — Время — деньги, господа, и мне хотелось бы ускорить процесс.

— Почему бы и нет! — раздались выкрики с мест.

— Ну, если нет возражений, — немного колеблясь, протянул ведущий.

— Нет! — снова выкрикнули из зала.

— Итак! Шаг в тысячу золотых монет! Начальная цена восемьдесят тысяч! Кто больше!?

— Восемьдесят одна! — начал пешеханец.

— Восемьдесят две! — ответил гном во фраке.

— Восемьдесят три! Восемьдесят четыре! — поднялось ещё несколько табличек.

— Сто тысяч! — озвучил певучий эльфийский голос.

Можно было не оборачиваться — и так было понятно, что представитель Великого леса опять вступил торги. В своей не поражаемой манере.

— Ушастый сукин сын… — процедил сквозь зубы эмир Али и его глаза налились кровью. Но ставку он поднял.

— Сто одна!

— А мы вообще торговаться будем? — спросил я у спутницы и глазами указал на табличку с нашим номером, так как она пока ещё ни разу её не подняла.

— Конечно. Но пускай они пока пободаются, потреплют друг другу нервы. Сейчас они ещё не добрались даже до половины реальной стоимости этих камней, — ответила Ольга Павловна.

— Сто десять! — поднял табличку человек, предложивший увеличить шаг ставок.

— Это представитель ювелирного дома "Пьер Раша", крупнейшего в республике — Антуан Риссо.

— Вы здесь всех знаете? — поинтересовался я.

— Большинство — да, знаю. А тех, кого не знаю, довольно много наслышана. Мир ювелиров, работающих с подобными камнями, невероятно узок. Здесь все друг друга знают.

— А что же никто не подошёл, не поздоровался?

— Это не принято делать до торгов. После будут и поздравления с удачной покупкой, и расспросы о делах и семье, и прочая вежливая светская мишура.

Пока мы переговаривались, ценник достиг ста пятидесяти семи тысяч.

— Двести! — разнеслось по залу.

Эльф был в своём репертуаре.

— Двести тридцать, — упрямо сверкнув глазами, процедил пешеханец.

— Двести пятьдесят! — впервые подняла наш номер Ольга Павловна.

— Двести пятьдесят одна! — ответил гном с тростью.

— Двести пятьдесят пять, — продолжил взвинчивать цену светлый эльф.

— Двести восемьдесят! — выдавил из себя доверенное лицо великого визиря.

— Двести восемьдесят пять, — спокойно повысила полуэльфа.

— Двести девяно… — начал было пешеханец, но был прерван.

— Триста! — округлил цену Талариэль.

На султанатца был страшно смотреть: вены на лбу вздулись, руки крепко обхватили подлокотники кресла и его немного потряхивало. А распорядитель торгов ещё подлил масла в огонь.

— Уважаемый эмир Али, вы будите поднимать?! Я не совсем правильно понял ваш знаки.

— Не-е-е-е-ет, — выдавил из себя пешеханский купец.

— Замечательно. Итак! Триста тысяч раз! Триста тысяч два!

— Триста пять! — прервала его моя спутница.

— Триста десять! — парировал эльф.

— Триста пятнадцать, — подняла Ольга Павловна.

Как я понял, они с Талариэлем несколько нарушали правила аукциона сами называя цены и не соблюдая оговоренного шага. Но так как никто не возмущался, возможно, это было не очень сильное нарушении, да и на эльфов многие правила не распространяются.

— Триста двадцать пять, — тем временем продолжала моя спутница.

И представитель Великого леса уже не улыбался.

— Слушай, Талариэль, а у тебя золотые-то найдутся в таком количестве? Ты же не "Слезу дракона" покупаешь. Не думаю, что королевский казначей под эти камни готов выделить столь крупную сумму, — спросила она.

Эльф дёрнулся, но ничего не ответил. Зато тут же оживился распорядитель.

— Милейшая Ольга Павловна, вы уверены, что один из наших гостей не полностью платежеспособен? — спросил он, мягко обойдя имя эльфа.

— Я уверена, что дорогой Талариэль пытается поставить королевского казначея перед фактом покупки, а вас подождать каких-то пару дней. Он уже проделывал подобный трюк. Не правда ли?! — вопросительно посмотрела она на превратившегося в статую светлого.

— Нет! Подобное совершенно невозможно! Все правила оплаты были заранее оглашены и не подлежат пересмотру! — голос гнома просто заледенел.

— Господин Талариэль, я вынужден потребовать от вас сейчас же представить доказательства вашей платежеспособности!

— Это возмутительно! — вскочил с места эльф. — Я полномочный представитель Великого леса и…

Что и… мы так и не услышали. Голосом седого гнома можно было резать стёкла как алмазом.

— Я, господин эльф, повторяю ещё раз — предъявите доказательства вашей платежеспособности! Если вы тут дурили нам головы, вас вышвырнут отсюда за шкирку, не посмотрят на то, представителем чего или кого вы являетесь.

Эльф играл пантомиму — рыба, выброшенная на берег. Но гном был неумолим. Подошёл, протянул руку в которую белый как полотно Талариэль протянул сложенную пополам бумагу. Распорядитель развернул поданный листок, вчитался, потом провёл рукой, и было видно, как над бумагой разорались магические руны.

— Банковский вексель. — озвучил он. — Вот только проблема — он всего на сто двадцать пять тысяч! А вы наторговали на данный момент без малого на четыреста тысяч. Где недостающая часть?

— Я… дайте мне час… — начал было эльф.

— Будьте любезны покинуть нас, — прервал его гном. — И при выходе оплатите свою первую покупку.

— Ах ты, коротышка! Да я тебя… — вокруг пальцев эльфа заплясали молнии.

Прошло ровно мгновенье — и представитель Великого леса был окружён стеной закованных в доспехи гномов, а три мага, взявшиеся словно из воздуха, заключили его в непроницаемый кокон.

— А вот угрожать мне, любезнейший господин Талариэль, не надо! Выпроводите его! — отдал он приказ охране.

— Господа, прошу у всех прошения за этот прискорбный инцидент. Вернёмся к нашим делам. Я должен аннулировать все ставки эльфа и, если правильно помню, то последняя ставка, в которой учувствовал уважаемый эмир Али — двести девяносто тысяч. Вернёмся к этой цене. Вы подтверждаете свою ставку?

— Да, Мастер Балин, — устало кивну пешеханец.

— И так! Двести девяносто тысяч! Раз!

— Ну, чтобы не нарушать правила — двести девяносто одна! — подняла табличку номером Ольга.

— Я пас, госпожа Ольга, — притворно поднял руки эмир Али. — Сегодня не мой день. Да и я вам обязан за то, что вы этого заносчивого хлыща на место поставили.

— Не стоит, уважаемый эмир. У нас с ним старые счёты ещё со времён аукциона в Халифате.

— Все равно я вас благодарю! — пешеханец приложил руку к сердцу и сидя поклонился.

— Двести девяносто одна тысяч! Раз! Двести девяносто одна тысяч! Два! Может кто-нибудь хочет перебить ставку? — обратился распорядитель к публике. — Итак! Двести девяносто одна тысяч! Три! Продано!