Данияр Сугралинов - Маджуро

Пенант влепил ему пощечину:

— Живо вниз! Умоешь свою рожу — и в кабинет к господину!

Лука сделал несколько неуверенных шагов к выходу, пошатнулся, и здесь его настиг смачный пинок под зад. Воспитательная мера дала результат: придала рабу ускорение и заставила пошевеливаться. Пенант криво ухмыльнулся — даже такая маленькая власть наполняла его ощущением значимости и упоительным чувством превосходства.

Когда перепуганный Лука взлетел по лестнице и несмело постучался в кабинет господина, его сердце колотилось как у мусорного воробья. Осознание того, что рассерженный лекарь вряд ли согласится помочь матери, напугало его сильнее, чем гипотетическое наказание за неповоротливость и опоздание.

В комнате слышались чьи-то приглушенные голоса. Лука постучал громче, раздались шаги, и дверь отперли изнутри.

— Раб Лука, — сказал Пенант, открывший дверь.

— В кресло его, — скомандовал господин Ядугара, сосредоточенно что-то изучавший в склянке, поднеся ее к свету.

Целитель взболтал прозрачную жидкость, удовлетворенно хмыкнул и перелил ее в другой сосуд. Жидкость окрасилась в ярко-желтый, и Ядугара восхищенно цокнул языком:

— Прекрасно!

Пенант уже усадил Луку в широкое низкое кресло. Уложил его руки и ноги в специальные углубления, после чего затянул каждую конечность ремнями. Ядугара больно сдавил ему щеки и раздвинул челюсти.

— Пей! — приказал господин, заливая обжигающе приторную жидкость.

Та не смачивала глотку, казалось, что она, напротив, сушит слизистую. В желудке разгорелся пожар, в глазах потемнело, а стук сердца отдавался в ушах боем набата.

— Зачем это? — У Луки пересохло в горле, но господин его расслышал.

— Возьми пробу слюны и залепи ему рот и глаза, — сказал он Пенанту. — Надеюсь, он не завтракал?

— Никак нет, господин! Я поднял его пинками и сразу отправил умываться и к вам.

— Хорошо.

Лука услышал, как господин потер руки.

— Тогда приступим!

Исследования господина Ядугары продолжались все утро, а после сытного обеда, во время которого Лука лежал без сознания, возобновились. К этому времени обездвиженный подросток, лишенный чувствительности, ощущал себя зависшим в бездонном ничто — как это было с ним всю его жизнь.

— Совместимость стопроцентная! Прекрасно, прекрасно, — довольно и протяжно рыгнув, замурлыкал Ядугара. — Готовимся к переливанию.

— Можно будет и мне, господин учитель? — дрожащим от возбуждения голосом спросил Пенант.

— Ты еще молод, Пен. При должной эксплуатации тела мальчишки хватит на пару лет. Кроме того, мы не проверили его совместимость с тобой.

— Но ведь я совместим с вами? Может, и с ним, раз уж…

— Пен, не отвлекайся! И не забывай, что в очереди на обновление стоит ряд влиятельных и уважаемых господ! Их терпение небезгранично, а подходящий экземпляр у нас всего один! И если имперский целитель узнает… Упаси Двурогий!

— А клиенты…

— Нет, Пен! Они не будут трепать языками, ты же знаешь.

— Можно, я хотя бы попробую?

— Нет!

— Но, господин…

— Все потом, Пен! — раздраженно отмахнулся господин Ядугара. — Заряжай…

На долгое время Лука отключился, а когда очнулся, ощутил запах чего-то тухлого и кислого.

— Переворачиваем, — откуда-то издалека донесся до него голос целителя.

То, что теперь он лежит на животе, мальчик понял только по прилившей к лицу крови. Все тело потеряло чувствительность.

— Скальпель… Надрез… — голоса доносились издалека, будто уши залили воском, впрочем, так оно и было.

Глаза мальчика тоже были залеплены, но внезапно он увидел текст. Буквы появлялись в плывущей темноте и строчка за строчкой информировали:

Зафиксированы множественные рассечения кожного покрова…

Зафиксированы множественные рассечения мышечной ткани…

Фиксируется значительная потеря крови…

Активация режима усиления!

Обнаружены доступные материалы: железо 72 %, никель 9 %, хром 18 %, углерод 0,07 %…

Поглощение…

Преобразование…

— Двурогий! — потрясенно воскликнул господин Ядугара. — Что за чертовщина творится с инструментом?

Целитель не мог поверить своим глазам. От скальпеля осталась только деревянная ручка, а все лезвие исчезло. Пенант несколько раз моргнул и, не отдавая себе отчет, протер руками глаза, не обращая внимания на то, что перчатки в крови раба.

— Что это значит, господин Ядугара?

— Другой скальпель, живо! Быстрее, рана затягивается!

Лука скорее понял, чем почувствовал, что Ядугара снова полез в его плоть.

— Пресвятая мать! Что за урод этот Децисиму? Ножницы! Зажим!

— Господин, не поддается! Скальпель не режет!

— Затупился? Иглу!

Шорох, пыхтение. Лука ощутил, что чувствительность, а вместе с ней и дикая боль, возвращается.

— Сломалась! Клянусь совершенным лоном Пресвятой матери, игла сломалась!

— Она не сломалась, болван! Игла осталась в этом проклятом Двурогим теле!

— Вы видели? Видели, господин?

— Сюда вошла, переливаем! Переставь сосуд! Катализатор, срочно! Струну! Ух…

Ядугара рухнул в кресло и закрыл глаза. В него потекла юная и полная сил жизнь.

Перед Лукой снова замелькали строчки, которые наследие Эск’Онегута определило как «логи». Дочитывать их мальчик не успевал, как и понимать, о чем они:

Обнаружено несанкционированное изъятие энергетических резервов…

Обнаружен несанкционированный обмен…

Обнаружено агрессивное воздействие на клеточном…

Активация противодействия…

Перенаправление потоков…

Ускорение процессов взаимообмена…

К Луке вернулись слух и подвижность. Рядом раздался звук падающего тела и вопль Пенанта:

— Учитель! Учитель!

Лука поднял голову и огляделся. Он, абсолютно обнаженный, лежал на животе. Это ему не понравилось, и мальчик поднялся, чувствуя, как обрываются струны, торчащие в теле.

На полу лежал Ядугара, а вокруг суетился старший ученик Пенант. Заметив, что Лука в сознании и делает попытки встать, он заорал:

— Райкер!!!

— Что с господином? — поинтересовался Лука.

— Это ты виноват, убийца! — Глаза старшего ученика вспыхнули гневом. — Отродье бездны!

Пенант вдруг кинулся на мальчика и замахнулся. В его руке блеснул металл. Лука машинально выставил ладонь, закрываясь, и та взорвалась вспышкой боли. С тыльной стороны вылезло лезвие скальпеля.

Но в следующее мгновение еще истошнее заорал старший ученик: лезвие растворилось, впиталось в ладонь, а рана затянулась за пару биений сердца.

Лука удивленно осмотрел руку, кивнул сам себе, понимая, а потом окинул взглядом кабинет целителя, решая, что делать. Бежать? Но куда? Пенант в два раза крупнее, с таким не справиться, но справиться надо, потому что мама ждет, а если его обвинят в убийстве…