Данияр Сугралинов - Маджуро

Его не пришлось долго убеждать, что император более не тот заплывший жиром сладострастный бездельник. Хватило сообщения, что все фаворитки императора более не фаворитки, а три свежих юных «цветка с Юга», подаренных рейком Ли Венсиро, отправлены восвояси. Без еще одной демонстрации можно было обойтись, но Луке труда не стоило: он одним касанием починил беспокоившую Хастига поясницу, из-за которой он порой и разогнуться не мог.

Для Гектора важнейшим вопросом, требующим немедленного решения, был нарастающий голод в столице и ее окрестностях. Стоимость продуктов взлетела до небес, мастеровые распускали работников, из-за чего росла безработица, что в свою очередь вело к расцвету преступности. Все больше честных ремесленников попадало под опеку бандитских группировок, и их власть принималась горожанами намного охотнее, нежели правительственная.

Городскую стражу не интересовало ничего, кроме набивания собственных карманов, и в этом отношении бандиты были хотя бы честнее, никогда не отбирали последнее. Впрочем, горько заметил Гектор, можно с уверенностью сказать, что стражники давно и с потрохами куплены криминальными боссами.

— Так голод или преступность тебя беспокоят больше, Колот? — поинтересовался у него Маджуро.

— Голод, ваше величество, первопричина. Даже если в одночасье ликвидировать всю преступность, это ничего не изменит. На месте одних появятся другие, и насилие, грабежи и воровство продолжатся. Банды пока хотя бы изображают видимость порядка, давая защиту тем торговцам и ремесленникам, которые им платят.

— Цены, глядишь, были бы и ниже, не обложи ты данью столичный рынок, — заметил Хастиг. — А что до бесчинствующих городских стражников, то это вотчина Соммерса, а тот подчиняется только Науту…

Ленца беспокоила развивающаяся нищета — она вынуждала горожан питаться чем придется, вплоть до отбросов, из-за чего буйно расцвели инфекционные болезни.

— Так и до эпидемии недалеко, повелитель, — резюмировал он. — В короткое время мы можем потерять большую часть населения, и тогда Рецинию не понадобится даже армия, чтобы захватить трон.

Конечно, было много и других проблем. На северные земли совершали набеги мутанты; среди семей рейков и аристократов зрело недовольство; императорские рудники разграбили, теперь их втихаря разрабатывает кто попало; интеллектуальная элита Империи обнищала — правительство потеряло интерес к науке и, как следствие, сократилось финансирование.

Ужасный шторм разбил вдребезги все рыбацкие лодки по всему побережью с севера до юга Империи, и это внесло свою лепту в дефицит продуктов. Ближайшие леса, откуда с незапамятных времен добывалась древесина, находились в двух тысячах миль к востоку, и поставки были невозможны — река, по которой сплавлялись леса, обмелела. Причиной тому стали самовольно вырытые каналы для орошения сельскохозяйственных угодий южных баронов…

Но эти проблемы отступали на второй план. Пока не наладится жизнь в Столице, глупо думать о решении других вопросов. Как сочно выразился Гектор, это все равно что отделывать мрамором выгребную яму на дальнем конце земельного участка, в то время как в доме провалились пол и крыша.

— Что с твоими запасами продовольствия, Хастиг? — поинтересовался Маджуро у недавнего заговорщика, думая, что все присутствующие, по сути, заговорщики, но ни один не преследовал корыстных целей, стараясь убить Маджуро.

— Армии на пару лет хватит, — проворчал генерал. — Не отдам.

— Придется, — покачал головой император. — Не все, но чтобы снять напряжение, пока не решим вопросы с голодом иначе. Я все же не пойму, как можно голодать, живя у моря? Туда руку засунь, обязательно вытащишь что-нибудь съедобное — рыба, крабы, креветки, моллюски, водоросли…

— Без лодок? — скептически ухмыльнулся Гектор. — Повелитель, в юности я пытался прокормиться в море, это не так просто. А главное, там край мира…

— Край мира? — заинтересовался Лука.

В детстве он слышал рассказы матери о том, что Империя находится на острове, окруженном водой. Вода — это слезы, пролитые Пресвятой матерью, а сам остров не что иное, как панцирь Черепахи-Защитницы, не давшей Двурогому уволочь людей и животных в бездну. Вода не проливается в пустоту, потому что находится внутри колоссальной невидимой чаши, созданной Творцом, но давно забросившим свое творение. И все же теперь Лука подумал, что это сказки. Ведь Терант говорил, что где-то там есть Большая земля.

— Думаю, не мне вам объяснять, что далеко от суши не отплыть — мир заканчивается в нескольких милях от берега, и воды океана не низвергаются в бездну лишь благодаря невидимым стенкам чаши.

— Если они невидимы, как вы определили, что это именно чаша? — спросил Лука.

— Я там был, — подтвердил Хастиг. — Там невидимая и непроницаемая пелена. Она тверда и неразрушима. Корабли разбиваются о нее, птицы, врезаясь, замертво падают в воду, и даже рыбам доступа за пределы нет. Мои люди ныряли, но пелена опускается намного глубже, чем человек способен нырнуть. Чаша это или что-то другое, мне моим умом не понять, пусть университетские дармоеды разбираются, но то, что вокруг Империи край мира — это несомненно и доказано.

О том, что ему известно о существующем большом мире, Лука говорить не стал. Как сюда попадают такие, как кхар Терант, предстоит разобраться.

Заседание продлилось до рассвета, но с первыми лучами солнца все присутствующие воодушевились и, наполнившись энтузиазмом, рванули исполнять каждый свою часть разработанного плана.

Сам же Лука остался на террасе, чтобы, используя наследие странника, придумать что-то еще, и придумал, как справиться с инфекционными заболеваниями. Следовало незамедлительно сообщить Ленцу все, что удалось выкопать из наследия о грибах-пенициллах и их воздействии на инфекции.

А потом проснулась Кейриния.

К этому моменту энергии Колеса скопилось достаточно, чтобы блокировать выработку феромонов, но фаворитка все равно затащила императора в постель. Его мужское естество отреагировало на манящие изгибы и выпуклости, как нужно.

Из многих десятков жизней Эск’Онегута в сознании Луки намертво отпечаталась аксиома, что отказывать женщине в близости нельзя, это приравнивается к смертельному оскорблению. Потому пришлось возлечь рядом с Кейринией и впервые в жизни отдаться упоительной стихии, которую кто-то называет занятием любовью. Любви к Кейринии он не чувствовал, но искусные губы заставили в нее поверить. Тем обиднее было не сдержаться и закончить все раньше, чем вообще началось хоть что-либо серьезное.

— Все хорошо, — жарко прошептала Кейриния, облизнувшись. — Сейчас ты снова будешь готов…