Владислав Цепеш - Проба небес [СИ]

Остальное было под стать.

Среди объятой полумраком комнаты, ярким островком выделялся сервированный столик. В хрустальных гранях приборов дробилось пламя свечей, над приготовленными деликатесами горделиво возвышалось ведёрко с игристым вином незнакомой марки, а одиноко тлеющая палочка привносила в воздух едва заметные пряные нотки.

— Изумительно, — комкая край пакета с подарками, честно признался я. — Это лучше чем всё, что я мог себе вообразить.

Счастливая улыбка не заставился себя ждать, но тут она вспомнила про ожидающее нас пиршество и все завертелось.

Получив презент, хлебосольная хозяйка отправила меня мыть руки, а пока совершался гигиенический ритуал, из комнаты доносился энергичный шорох упаковки и восхищенные возгласы. Так что, воссоединившись за столом, мы оба имели поводы для довольства друг другом. Качество исполнения блюд было высочайшим, и, воздерживаясь от некорректных вопросов (было понятно, что заказные), я с большим удовольствием отдавал должное умело подобранным сочетаниям салатов, мясных закусок и разных деликатесов. Наслаждающаяся комплиментами сотрапезница с нескрываемым удовольствием наблюдала за тем, как её труды находят у меня глубочайшее одобрение, но когда голод утих, а пенная влага разлилась по бокалам, ласковый голос буквально заискрился любопытством.

— Ичика-кун, а что решили по делу Лауры?

Полюбовавшись на пламя свечи через бокал, спустя глоток (первый из трех за весь вечер) озвучиваю:

— Без последствий не останется, поверь мне.

— Мм? — Судя по легкому прищуру и слегка сжатым губам, барышне нестерпимо хотелось обильных подробностей. Впрочем, в остальном она была воплощением вежливого интереса.

— Наша трудновоспитуемая гостья, чье поведение доставило столько хлопот, начиная с завтрашнего дня приступит к борьбе за дело чистоты в чертогах вивария. Моя же скромная роль сведется к неусыпному контролю над тем, чтобы сия особа не отлынивала от возложенной на неё почетной обязанности.

— Думаешь поможет? — не сумев сдержать ехиднейшей улыбки, с показным сомнением посетовала она. — С её-то характером?!?

— Если уж обезьяне помогло, — зеркально ухмыльнулся я. — То из неё то мы и подавно человека сделаем.

С демонстративным скептицизмом пожелав мне удачи, чуть раскрасневшаяся от вина прелестница выразила желание сменить тему, после чего мы плавно перешли на разговоры о политике, экономике и международных отношениях. И где-то спустя полтора бокала (с её стороны) акцент сместился на моего соседа. Собственно, ничего удивительного, ведь Шарль держался отстранённо, на контакт, не считая учёбы, не шел, а ввиду имеющегося дефицита это лишь подогревало интерес.

— Как там Дюнуа-кун поживает?

— Отлично! — закруглился я, решив отдать должное осетровой икре. Но фокус не прошел. Целеустремленно долив себе ещё, моя третья половинка тут же перебралась ко мне на колени и, прижимаясь всем телом, начала испытывать на прочность.

— Ичика, ты меня любишь? — очевидным вопросом попыталась пригвоздить она.

— А с какой целью спрашиваешь? — в одесском стиле прозвучало в ответ.

— Тогда почему не доверяешь? Почему молчишь, словно я тебе чужая?

Не давая притворной обиде разгореться по-настоящему, нахожу её губы своими и в жадном, но коротком поцелуе звучит ответ на первый вопрос.

— Не все можно рассказать. — тихий шепот льется на очаровательно подставленное ухо. — Прости солнце… так надо.

— Ну хотя бы намекни. — не сдавалась моя ненаглядная, обнимая за шею руками. — Пожалуйста, любимый.

Сапфировые озёра глаз уставились с неприкрытой мольбой. Ну как тут устоять?

И вроде позиционируешь себя как волевого и самостоятельного, но как сядет такая красота на колени, да как прижмется упруго-податливым телом, тут-то язык и развязывается. Пока сочинение излагал — вся икра кончилась.

А за то время, как из полунамеков и обтекаемых фраз лепилась сказочка (старался не столько врать, сколько умалчивать) о том, как тяжело жилось во Франции осиротевшему ребенку и почему тому не стоит возвращаться в родные края, сидящая не мне девушка зря времени не теряла. Стоило закончить изложение, как юная богиня, успевшая расстегнуть мне все пуговицы, недвусмысленно кивнула в сторону кровати. Подхватив её на руки, плавно несу захмелевшую красавицу на ложе. Вот только переоценившая свои силы возлюбленная насытилась уже на второй раз, после чего, устроившись под боком, крепко уснула.

Выждав более получаса, аккуратно высвобождаюсь из закинутых на меня рук-ног и тихонько возвращаюсь к себе. Попутно захваченная бутылка с ведерком (компрометация нам ни к чему) была выброшена в море подальше, а в голове уже крепло желание насадить среди своих барышень трезвость во всех проявлениях. А то одни проблемы от этого дела.

И хотя единственный бокал не позволил даже слегка захмелеть, легкий запах алкоголя мог привнести в мою жизнь массу таких последствий, что таиться пришлось будто коту на псарне. Вернувшись к себе, я застал Шарлотту крепко спящей, но едва успел избавиться от запахов, да лечь в кровать, как сон нарушил легкий всхлип.

Моя смелая и решительная соседка, чьим умением восхищались столь многие, а выдержкой даже я, тихонько плакала во сне словно ребёнок. Свернувшись калачиком, она совсем не напоминала дневную себя и я мог лишь догадываться, что за демоны терзают её в этот поздний час.

Короткое «Мама» и сомнения облетают шелухой. Пусть я буду тысячу раз неправ, но стоило только примоститься рядом, да приобнять хрупкий силуэт, как вжавшаяся в меня девушка успокаивается и спустя где-то час расслабляется окончательно. Охраняя её сон, я невзначай коснулся головой подушки и на секунду прикрыл глаза.

А только открыл — утро!

С неохотой покинув нагретое место я ускользнул на тренировку, но стоил нам с Чифую встать напротив друг друга, как прозвучало радостное.

— Что и с кем пили? А!!? — непонятно как учуяла она.

И глаза такие добрые-добрые…

— Не думаю, что мне нужно разрешение на то, чтобы позволить себе бокал красного, — выгораживая блондинку, схамил я. Вот только я в семье ни один такой умный.

Хищно улыбнувшись, моя старшая родственница мягким шагом направилась в мою сторону. Непроизвольно напрягшись, я остался стоять с невозмутимым (смею надеяться) видом. Сильные и цепкие пальцы, что играючи вырвут глотку здоровенному бугаю, нежно поправили воротник моего костюма, а ненатурально ласковый голос уточнил.

— То есть ты пил один, так?

Врать не хотелось совершенно, но одна лишь мысль о том, что я сдам свою очаровательную врединку на растерзание, укрепляла в решимости юлить до предела.

— Хочешь об этом поговорить? — и самодовольно усмехнулся.