Макс Острогин - Бог калибра 58

– Ты голема завалил? – спросила Алиса.

– Кого?

– Голема. Ну, голого, шкура черная, на лапах присоски? Там, на пади.

Язычник, понял я.

– Я.

– Ясно. Големы всегда возле падей вьются. У них на лапах блямбы, они могут по стенам лазать, по любым гладким поверхностям. А желудок выпрыгивает.

Желудок выпрыгивает, подумал я. Хорошо. Очень удобно. Вот, значит, что за дрянь у него из пасти простиралась. Бродячий желудок. Неплохое приспособление. А я ему в это приспособление бомбу. Чтоб глоталось веселее…

– Ага, выпрыгивает, – Алиса выставила язык. – Ложишься спать, а просыпаешься уже в желудке у голема!

Алиса рассмеялась.

– Почему там так скользко? – спросил я.

– Где, в желудке у голема? Ну, я точно не знаю, ты это у самого голема спроси… Хотя ты же его убил безжалостно.

– Да нет, на этом катке. Скользко очень…

– Это же падь, – объяснила Алиса. – Там все падают. Там и должно быть скользко.

– Да уж…

– Ага.

Алиса указала в сторону ледяной ловушки.

– Это сверхпроводник вроде.

Наверное, у меня получилось очень глупое лицо. Сверхпроводник… Что такое сверхпроводник, я не знал. Видимо, это озерцо куда-то кого-то провожало. И с большим успехом.

Например, на тот свет.

– Ты что, темный? – спросила Алиса. – Сверхпроводник – он сверхгладкий. И сверхскользкий. На него лучше не заходить. Ты чего туда полез?

Я не знал, как ответить. Замутило, вот чего.

– Ясно, – вздохнула Алиса. – Ты рыбец. Рыбец из Рыбинска, я слышала про такое. Сюда зачем притащился?

– Так…

– Через Нулевой?

– Да вроде бы.

– Там слизень. Он жив еще?

– Слизень?

– Ну да, – Алиса зевнула. – Слизывает. Идут люди, все вроде ничего, потом раз – одного нет. Слизнули. Он всегда одного жрет, а потом зубы выплевывает. Жив?

– Жив.

– Отлично! – обрадовалась Алиса. – Из слизня можно… Ладно, не твое, рыбец, дело.

– Я не рыбец, – возразил я.

– Рыбец, – еще зевнула Алиса. – Я тут в твоем ранце покопалась.

Алиса показала сушеного карася.

– Ты уж меня извини, не удержалась, все-таки я тебе жизнь спасла… Ты точно рыбец. Рыбье мясо ешь, рыбью кровь пьешь, в рыбий мех одеваешься, и сам как рыба. Но ты, вроде бы, парень. Значит, рыбец.

Я подумал, что спорить не стоит. Пусть. Эта Алиса явно местная, глядишь, поможет мне. Ну, в смысле, невесту на порох.

– Я слышала, – у всех рыбцов есть вот такие.

Она указала на Папу.

– Вы их рыбой кормите, а они вам песни поют. А мне не поет. Я ему рыбу давала, а он молчит. Может, ты ему скажешь?

– Что сказать?

– Чтобы спел что-нибудь. У меня воробей жил, он пел.

– Это Папа.

– Папа?

Алиса расхохоталась.

– Папа, – подтвердил я.

Папа услышал свое имя, зашевелился.

– Смотри-ка, действительно Папа.

Алиса принялась дразнить Папу, опускала на веревочке ему в клетку желтое кольцо, пыталась стукнуть по носу, отчего Папа приходил в злобу и ярость, мурчал. Я, кстати, в людях давно такую привычку заметил – любят Папу дразнить.

– Действительно, поет, – Алиса спрятала кольцо. – Тебя как зовут, говоришь? Калич?

– Дэв, – сказал я. – Почему Калич?

– Я слышала, там всех у вас Каличами зовут. Ладно, Калич так Калич, хотя имя странное. Наверное, потому, что нога у тебя болит. Как вы там живете? За МКАДом?

– Хорошо…

Алиса опять расхохоталась, задорно, с душой, я отметил, что весь этот мусор, из которого состоял ее костюм, совсем не гремел. Тихий костюм.

– Хорошо, да… – Алиса надула щеку, хлопнула ладонью. – Рыбой питаетесь, дикари…

Она подняла карабин, приложила к плечу, стала целиться в фонарь.

– А зачем у тебя лопата? – Алиса опустила оружие. – Ты ее метаешь?

– Куда метаю? – не понял я.

– Ну, куда-куда, в голема, например. Он идет – а ты метаешь?

– А ну да, метаю. Но не в голема. В мреца, например.

– Куда?

– В мреца.

Я изобразил лицом и жестами.

– Это трупер, – угадала Алиса. – Трупер, а никакой не мрец, нуты Рыбинск. А вообще, я гляжу, ты нормально собран. Все для жизни, противогаз даже. Для чего тебе противогаз, рыбец?

Я объяснил.

Алиса продолжила смеяться. Заливисто, беззаботно, даже вороны сорвались с развалин. Или мыши летучие, как-то странно для ворон они летели.

– Нет, ну и жизнь у вас там в Рыбинске! В земле ночуете…

– Это если в походе… – попытался объяснить я.

– В походе вы спите, зарываясь в землю, а так, наверное, на деревьях. Как гориллы! Как макаки! Слушай, рыбец, может, у тебя хвост есть, а?

Я промолчал. Если тебе вдруг сразу хочется кого-нибудь убить… ну, просто так убить, не в целях самообороны или для пищи, а

просто, в целях душевного спокойствия, то не торопись. Прочти про себя тропарь Терпения и взгляни на мир по-другому.

Я стал читать. Алиса тем временем продолжала копаться в моем имуществе, нагло и беспрепятственно. Девчонка. Я терпел, их терпеть надо.

– Вот это вещь! – Она подняла топорик. – Класс. А! Это что вообще? Томагавк?

– Топор, – объяснил я.

– Топор? А я думала, секира. Его кидать нужно?

– Можно и кидать, если хочешь. А вообще он для разных целей служит. Построить что-нибудь, дрова рубить…

– Построить? – не поняла Алиса. – Зачем что-то строить – и так всего полно, башку рубить – это да. Слушай, вот если у тебя был топор, что же ты в пади-то барахтался?

Я не понял.

– Топор, – повторила Алиса. – Можно же с помощью топора выбраться!

– Как? Лед крепкий, не рубится совсем.

– О, рыбец из Рыбинска! – Алиса хлопнула в ладоши. – Кто же этот лед рубит?! Не так надо. Нож ведь у тебя был?

Я кивнул.

– Надо так было делать. Разрезать одежду на тонкие полоски, из них плести веревку. Веревку к топору привязываешь – швыряешь. Так и вытягиваешься, все просто.

На самом деле просто. А я не додумался. Это из-за мутанта, точно там мутант был…

– Я один раз тоже так попала. Правда, у меня топора не было, пришлось «Хека» кидать.

– Кого? – не понял я.

– «Хекклер и Кохлер», автомат, у вас в Рыбинске нет, наверное.

Она кивнула на мой карабин.

– Вы там все из фыркалок стреляете, лук и стрелы в почете, да? Правильно, макакам в автомате не разобраться…

Я начал разворачиваться – не хватало, чтобы еще какая-то там девка надо мной глумилась, но Алиса пригрозила:

– Но-но, не очень. Грохнешь меня, потом отсюда не выберешься, тут ловушки кругом. Сиди спокойно. Слушай, как ты из этого стреляешь?

Она снова подняла карабин.

– Тяжеленный… Убогое оружие. Скорострельность нулевая, пули выкатываются, все понятно. Понятно все с тобой, рыбец. Ты тут со своей пукалкой и дня не протянешь.

– Оружие – это не то, из чего стреляют, – сказал я.

– А что же? Вроде как стреляет не пулемет, а пулеметчик? Знаем мы эти басни. Во, гляди – оружие.

Алиса положила карабин и подняла странную, какую-то игрушечную винтовку. Состоящую из синих огоньков, железных и пластиковых трубок, проводов и счетчиков.