Андрей Васильев - Солнце и пламя

— Что-то затеял этот старый пень, — деловито заявил Люций. — Свою игру ведет, руку на отсечение даю. Когда маги старой школы говорят о том, что совершают для кого-то благодеяние, никогда им не верь. Это значит только одно — их цели на время совпали с твоими, и они все равно бы сделали то, что сделали, только теперь ты им еще и должен.

— И вам не верить?

— И мне, — кивнул дель Корд. — А как же? Как только мы с тобой из одной лодки выберемся, так сразу же окажемся каждый сам по себе. Такова наша сущность, приятель. Маг всегда одинок, даже тогда, когда находится среди своих собратьев. И на первом месте для настоящего мага всегда стоят лишь личные цели и устремления. Мне безразлично, кто победит — эльфы или люди, поскольку в конечном итоге я стану мешать и тем и другим. Мне плевать на ненависть Белой Ведьмы к империи, поскольку личная война — это ее же личное дело, как, впрочем, и то, что она спит с эльфом. Я иду с ними вместе только потому, что наши дороги на время пересеклись, вот и все. Мы попутчики до первого поворота. Моя цель — убить как можно больше тех, кто лишил меня всего. Будущего у меня нет, а значит, я залью кровью настоящее.

— Не боитесь мне такое говорить? — уточнил я. — Наверное, Аманда вас за подобные речи по голове не погладит.

— Ты думаешь, это тайна? — рассмеялся маг. — Тут все обо всем знают, фон Рут. Наше магическое содружество, состоящее на службе у эльфийской короны, сформировано по принципу совпадения интересов. Собственно, вы же сюда тоже ушастым не по идейным соображениям прибыли помогать? Вам нужны головы чернорясцев да еще кое-кого из Светлого братства, верно? Ведь именно они скоро встанут против нас в этой войне. И как только вы свое получите, цели сразу перестанут совпадать, потому что мне и моим соратникам начхать на старого доброго Альдина, в отличие от вас. Кстати, не советую пытаться его убить, это предприятие практически безнадежно. Даже если вы одолеете королевскую гвардию, охраняющую дворец правителя Асторга, что вряд ли, то все равно не совладаете с этим старым хрычом. Слишком велика разница в опыте и умениях. Одна труха от вас останется в результате.

Ну, Альдина мы трогать не планировали, а вот с остальным он угадал, чего греха таить…

— На пороге большая резня, — потер руки дель Корд. — Я уже чую в воздухе запах гари и крови. Ну не просто же так Аэль сюда Ведьму вызвал? Уж точно никак ни ради ее сомнительных прелестей!

И маг расхохотался, а после захлопал в ладоши, положив хлеб с солониной рядом с собой. Просто в этот момент Эль Гракх невероятно лихо сломал руку чернецу, так что кусок кости, прорвав кожу, высунулся наружу. При этом служитель ордена оставался в сознании, милосердное беспамятство не могло поглотить его разум. В этом, собственно, и заключалась демонстрация умений нашего соученика. Руки-ноги ломать любой может, а вот не дать пытаемому уйти в сумерки обморока, используя магию, — задача еще та.

Чернец осипло взвыл, эльфы же дружно присоединились к дель Корду, одарив пантийца аплодисментами.

— А этот Аэль — он кто? — выждав паузу, осведомился у мага я.

— Принц, — охотно ответил тот, снова принимаясь за еду. — Родственник Меллобара, сын его младшей сестры.

— А почему тогда принц? — удивился я. — Ими, по идее, его собственные сыновья должны являться, а не сестрины?

— У ушастых другой принцип наследования власти. Да и сословные традиции — тоже, — пояснил Люций. — Не забивай себе голову, подмастерье, это все тебе не пригодится. Просто прими как данность, что данный эльф — принц. Ну и заодно — один из военачальников экспедиционного корпуса Лесной Короны. Главный из них, понятное дело, сам Меллобар, ему по чину положено, но самый башковитый как раз Аэль. И самый безжалостный — тоже. Видел бы ты, что он творил в одном городке, не пожелавшем перейти под руку эльфов! Даже меня проняло, а это, знаешь ли, показатель. Там, наверное, люди даже лет через двести, когда все события дня сегодняшнего забудутся, селиться не станут. Души умерших не дадут.

Да, как видно, там что-то совсем жуткое творилось, коли дель Корд, который еще на той войне не брезговал черной магией, такое говорит.

— Что до вашей подруги — она уже с ним спала, когда я здесь оказался, — продолжал тем временем рассказ Люций. — Она к эльфам прибилась давно, когда те только собирались на Сезию навалиться. По слухам, она их то ли своей жестокостью поразила, то ли еще чем — не знаю точно, а врать не люблю. Ну и место в постели принца тоже, знаешь ли, хороший повод для того, чтобы признать ее союзницей. Не равной себе, понятное дело, но… Скажем так — мы, маги, привилегированное сословие в войске Лесной Короны, не чета простым людям-наемникам, которые тут тоже имеются. Они лишь смазка для мечей, нам же позволено куда больше.

Слова вроде горделивые, но нотки самоиронии я в его голосе уловил. Похоже, привилегии привилегиями, а равными себе эльфы магов все же не считали. Ну это и неудивительно. Мы по отношению к ним вели себя не лучше, это всем известно.

Чернец издал особенно пронзительный вопль, в котором не было уже ничего человеческого, дернулся всем телом и обвис на веревках, которыми его привязали к столбу, торчащему из земли.

— Сердце не выдержало, — почесал затылок Эль Гракх. — Экая досада! Только хотел у него печень вырезать!

— Жидковат оказался, — поддержал его Карл. — Эх, сюда бы Форсеза, вот этот куда как крепок. На всех бы хватило!

— Если боги не подведут, возможно, скоро мы его увидим, — сообщил Монброн, появляясь на крыльце дома. — Я заключил от нашего имени договор с месьором Аэлем, отныне мы служим Лесной Короне на правах магов-наемников с еженедельным жалованьем, пропитанием за счет нанимателя и даже с долей в захваченной добыче.

— Кстати, платят они всегда вовремя, — заметил Люций, стряхивая с камзола крошки хлеба. — И кормят на славу, это тоже факт. Хотя, ради правды, подобное не так давно началось — аккурат с того момента, как Линдус сюда своих магов отправить решил. До того мы без жалованья им служили.

— Хоть какая-то польза от империи, — заметил я.

— Ну да, — согласился со мной маг. — Вот только за это эльфы требуют полного подчинения и неукоснительного исполнения своих приказов. Хорошо хоть оставляют право выбора того, как именно мы их будем претворять в жизнь.

— Почем? — спросил у Монброна в этот момент Жакоб. — Сколько положили монет на человека?

— Вам — по семь золотых раз в полмесяца, мне — десять как предводителю, — охотно ответил Гарольд и показал здоровяку-простолюдину увесистый позвякивающий мешочек. — Вот и задаток вручили сразу. На, держи, казначеем будешь. Де Фюрьи не в духе, ее сейчас лучше не тревожить.

— Интересно, кто купит нас следующим? — задумчиво произнесла Рози. — Кому мы еще не продавали себя?