Валерий Гуминский - Найденыш 5. Чужемирец [АТ]

— Кто нес дежурство на вахте?

— Семка Летягин и Тимоха Окунев, — по-свойски ответил Яшка.

— Они же из отделения десятника Квашнина?

— Точно так, — кивнул комендант. — Но они уже сменились.

Борецкий долго не думал. Непонятное тягучее волнение вцепилось в сердце, а странные голоса нашептывали, что, вскрыв ящик, он получит большие проблемы. Пожав плечами, посадник приказал:

— Живо найди Квашнина, Окунева и этого…

— Летягина, — подсказал Яшка.

— Да. И когда пойдешь обратно, захвати с собой инструменты. Будем вскрывать «посылку». И, кстати, подумай, как объяснишь появление ящика в кабинете, закрытом на ключ и специальное заклятие.

Яшка снова побледнел и постарался смыться с глаз посадника. Голос больно нехороший у хозяина.

Пока комендант носился по первому ярусу башни, к Дмитрию заглянул Устим, уже позавтракавший и благоухающий одеколоном. С любопытством обозрел сидящего в кресле брата, гипнотизирующего ящик. Спросил:

— Пытаешься понять, что внутри? И как успехи?

— Частично понял, — хмыкнул старший Борецкий. — Гадость какую-то подохшую прислали. А вот что именно — гадаю. Присоединишься?

— Не, — замотал головой Устим, почувствовав легкую муть в желудке. — Что-то мне не по себе стало сразу.

— Слабак, — Борецкий повертелся в кресле. — Сейчас узнаем.

На площадке послышался шум, и в кабинет ввалились комендант Яшка с десятником и бойцами ночной смены. Все они слегка подрагивали от предстоящего разговора, потому что Яшка уже успел обрисовать ситуацию. Самое поганое, никто даже не представлял, откуда появился ящик. Сам комендант с молотком, плоскогубцами и стамеской наготове выдвинулся к столу с решительным видом.

— Подожди, Яшка, — поднял руку Борецкий и обратился к охранникам. — Кто-нибудь скажет мне, как появился этот предмет в моем закрытом кабинете?

— Не можем знать, — проглотил комок в горле охранник с нашивками десятника на темно-синей униформе. — За вчерашний день было всего три посылки. Но все они проверялись на предмет взрывчатки и яда. Этого ящика в помине не было.

— Посторонние люди в башню проникали?

— Нет, — твердо ответил десятник. — Все просители направлялись в кремль, а не в Житную башню. Кроме Саввы Федоровича — вашего дяди, господин, никто не приходил.

— Насчет него знаю, — поморщился Борецкий. — Он не фокусник. Такими вещами заниматься не будет. Ладно, Яшка, открывай посылочку. Посмотрим, что там.

Глубоко вздохнув, комендант перехватил поудобнее инструменты и шагнул навстречу столу с видом самоубийцы. Сначала он подумал, что взлетит на воздух при попытке сорвать крепко приколоченную крышку. Однако посадник сидел спокойно, не закрываясь с помощью защитных амулетов. Значит, ничего смертельного там нет, повеселел Яшка и споро застучал молотком, осторожно вбивая стамеску между крышкой и основанием. Аккуратно поддергивая ее, поднимал шляпки гвоздей, а потом с помощью плоскогубцев вытаскивал их и складывал на столе.

Наконец, все было готово. Вздохнув, комендант убрал крышку и замер. Мгновенная бледность покрыла его лицо.

— Го. го…господин! — проблеял он, отступая на один шаг.

— Что? — рявкнул Дмитрий Борецкий. — Не телись, болван!

Десятник решительно отодвинул замершего Яшку и заглянул в ящик.

— Мать твою! — выругался он и запустил руку внутрь.

Посадник с трудом удержался, чтобы тоже не покрыть помещение матом. Квашнин вытащил наружу отрубленную голову с почерневшими полуоткрытыми губами и густыми засохшими красными потеками на щеках и на лбу. Пропитанные кровью стружки, которыми для надежности обложили «подарок», чтобы ничего лишнего не просочилось наружу, облепили коротко стриженные волосы и ровный срез на шее. Закатившиеся глаза бельмами смотрели на застывших братьев. Черные трупные пятна уже успели тронуть щеки. Но самое удивительно — запаха вообще не ощущалось. Видать, пользовались магией, чтобы сдержать гниение плоти.

— Кто это? — выдохнул Устим, хлопаясь задом на стул. Лицо-то больно знакомое, да эти характерно прижатые к черепу уши… Но он был так потрясен, что не мог вымолвить имя.

— Так Ермил же это! — воскликнул один из охранников, нисколько не испугавшись содержимого ящика. — Господин посадник! Это же наш маг! Из Шелонской пятины! [2] Пятина — территориально-административная единица Новгородской земли. Всего насчитывается 5 (отсюда и название) пятин: Бежецкая, Водская, Деревская, Обонежская, Шелонская.

— Проклятие! — скрежетнул зубами старший Борецкий. — Значит, поймали группу. А я гадаю, почему весточку не дают, куда подевались. Все сроки вышли, чтобы вернуться. Рюриковичи намек дали, хм… Ладно. Десятник, положи… это обратно. И ступайте. И ты Яшка. Никому ни слова, что здесь видели.

Дождавшись, когда подчиненные вывалятся из кабинета и закроют за собой дверь, Дмитрий хмуро посмотрел на Устима, и придав голосу побольше металла, чтобы вывести из задумчивости брата, приказал:

— Найди Буслаева и дай ему наказ: десятника Квашнина и обоих вчерашних охранников взять под стражу и допросить досконально. Можно мозгового чтеца привлечь. Мне нужно знать, кто притащил посылку в мой кабинет. Не сама же она прилетела по воздуху и аккурат на стол опустилась. Значит, кто-то воспользовался амулетом, вскрывающим магические печати, или все-же кто-то через окно умудрился влезть ночью. И еще… Также под стражу взять внешнюю охрану, дежурившую ночью. Допросить всех.

— А Яшку?

Николка Буслаев, о котором шла речь, принадлежал богатому боярскому роду, раскинувшему свои корни не только в Новгороде, но и в Пскове, и в Изборске. Сам же Николка был вторым сыном боярина Богдана Буслаева, прочно осевшего в Новгороде. Посадник Дмитрий Ефимович давно приметил шустрого парня и постепенно приближал его к себе, пока не наделил полномочиями Директора Сыскной Службы, коя имелась в ганзейском союзе, раскинувшей филиалы идентичной структуры во всех приморских городах Балтики.

Буслаев находился на своем рабочем месте, в Спасской башне, где на втором уровне расположилась Сыскная Служба и казармы охраны Кремля. Устим поднялся по каменной лестнице, носившей следы ремонта в виде замазанных цементом выбоин, кивнул вооруженному охраннику на площадке и по служебному коридору дошел до кабинета Николки, как его по привычке продолжали звать близкие, да и сам Дмитрий с Устимом.

Директору еще не было сорока, но по виду это был даже не молодой мужчина, а кряжистый, проживший жизнь мужик, с суровым взором в карих глазах. Окладистая, постоянно приводимая в порядок, борода окаймляла его лицо, а пышные усы дополняли тот портрет бывалого ушкуйника или купца, коим был легендарный предок Николки — Василий Буслаев.