Валерий Гуминский - Найденыш 5. Чужемирец [АТ]

Устим знал о желании своего брата-посадника и не во всем его поддерживал. Ладно, один свиток, куда ни шло. Но все три одновременно? Тверь собрался разрушать, что ли? Тогда почему свиток Стихии Огня не приобрел? Та еще жуть. Да за его использование в целях уничтожения даже небольшого города виновника разорвут на части, где бы он не находился. Дмитрий очень рисковал. Своей жизнью, жизнями родных, близких, вассалов.

— Нехорошее дело замыслили, не иначе, — покачал головой старик и непререкаемым жестом показал на выход. Устим с неохотой покинул хранилище свитков. Пока он поднимался по лестнице, возникло желание ударить мага по голове рукоятью пистолета, который торчал за пазухой. Он вверху — Харитон внизу. Удар может быть сильным и смертельным, если его не ожидать. И когда старик сдохнет на ступеньках, можно все свитки перевезти в Новгород. Останавливали гостя тубусы в руках, один из которых был из стекла.

— Не только ты жаждешь все эти сокровища присвоить, — неожиданно сказал чародей, шумно дыша при подъеме. — Сколько вас таких ушлых и резких было. И каждый раз приходится объяснять, что невозможно свитки вытащить из башни. Только я смогу свободно перемещать их из подвала на улицу. Даже сейчас они под запретом. Вот соберешься выходить — сниму его.

Устим понял, что краснеет. Жар крови бросился в лицо. Хорошо, хоть маг за спиной, не видит смущения боярина. Надо же быть таким болваном! Харитон в молодости был сильным ментатом, но специализацию артефактора не стал менять. Забыл, Устим, забыл о такой значительной вещи!

Он вышел из коридорчика на кухню и сел на табурет. Хозяин показался следом, включил чайник и примостился на своем месте, снова взялся за ступку.

— Я не обижаюсь на такие мысли, — покряхтывая, сказал старик. — Привык. Человек по своей натуре жаден и эгоистичен. Все для себя. Если бы не существовали магические запреты — мир давно скатился бы в клоаку. Бегали бы с дубинами, жрали коренья. Мы поставлены для регулирования процессов распространения магии. Свитки, которые ты держишь в руках, по своей мощи сопоставимы с энергией Источников, питающих ауру планеты. И я подозреваю, для чего Борецкие потратили такие деньги, чтобы заполучить их.

— Будешь нравоучения читать, колдун? — усмехнулся пришедший в себя Устим. — Посадник Дмитрий как-нибудь переживет гибель нескольких десятков спесивых родов. Твое дело выполнено — можешь радоваться богатству на личном счете.

Маг бесстрастно посмотрел на гостя и щелкнул пальцем. Закипевший чайник мгновенно перестал пыхать паром.

— Чай не предлагаю, господин. Полагаю, у тебя есть свои дела, — сказал он.

Намек был понят. Устим усмехнулся, неловко поднялся, рассовал по карманам деревянный тубусы, а стеклянный спрятал во внутренний карман. Снял с вешалки куртку, накинул на себя.

— Я ухожу. Дверь сам закрой.

Устим покинул башню в каком-то странном облегчении, словно полутемные подвальные своды давили на сердце, вызывая нехорошие мысли и подспудное желание убить кого-то. Нырнув в салон ждущей его машины, он выдохнул:

— Дело сделано. Теперь в Новгород.

В город Устим прибыл глубокой ночью. Машина проехала через Спасскую проездную башню и по внутренней дороге домчалась до Житной (или Хлебной, как ее часто называли местные) башни, где сейчас работал Дмитрий — его брат, глава Рода. Кремль, по старинному обычаю, не был местом проживания семьи посадника и его близких родственников. У них была своя усадьба неподалеку, можно сказать — рукой подать.

Как Устим и думал, брат еще не ложился спать, как будто ожидал его прибытия.

Охрана пропустила брата без лишних вопросов, увидев предъявленный родовой перстень с правом прохода к посаднику. Поднявшись по крепкой дубовой лестнице, выкрашенной почему-то в темно-красный цвет и проморенной на несколько слоев, отчего цвет ее стал благородно-матовым, на самый верх, Устим прошел по галерее до кабинета брата и на всякий случай пару раз стукнул кулаком по массивному полотну. Предупредил, чтобы ненароком Дмитрий не шарахнул своими заклятиями.

Посадник сидел за столом, склонившись кудрявой черной головой над картой и что-то отмечал тонко отточенным карандашом на целлулоидном покрытии. Магический светильник в виде забавного гриба с зеленой шляпкой, освещал небольшой пятачок рабочего места, а остальная часть кабинета была погружена в темень.

— Я ждал тебя рано утром, брат, — сказал Дмитрий Ефимович, которому еще и пятидесяти не исполнилось. На волевом лице с деформированным носом (в юности подрался на кулачных боях, нарвался на крепкую затычину какого-то мужика с Гончарного конца) играют изумрудные блики от лампы.

— Хотел быстрее домой попасть, — шагнул вперед Устим, аккуратно выкладывая из карманов тубусы. Последним положил стеклянный, закрывая карту. — Слишком груз опасный. Мало ли… Я даже к твоему сыну не заехал, извини.

Посадник без эмоций отодвинул в сторону вожделенные свитки, тяжелым шагом дошел до резного буфета и вытащил пузатую бутылку темного стекла и два бокала. Налил густой тягучей жидкости. Сразу остро запахло фруктами.

— Выпей. И рассказывай, как все прошло.

Устим знал, что старший брат любит точный пересказ событий, как будто мельчайшая упущенная деталь сломает его планы или решения. Поэтому и не торопился Устим, вспоминая встречу с магом. Даже свои мысли о желании ограбить сокровищницу выложил, нисколько не смущаясь. Он слишком хорошо знал Дмитрия, чтобы таиться. И не прогадал. Посадник хмыкнул.

— Значит, хотел по голове стукнуть и вынести свитки все до одного?

— Каюсь, брат, — спокойно ответил Устим, попивая вино. Хотелось чего-нибудь покрепче, чтобы отпустило.

— Пустое, — махнул рукой Дмитрий. — Сам иногда прицениваюсь к Зубчатой башне, но понимаю тщетность своих усилий. Не по силам нам тряхнуть мошну Харитона. Чародей не дурак, такие заклятия наложил на свои свитки — весь Изборск на воздух поднимет, вздумай мы совершить непотребство. Да пока нам и этого хватит.

Он погладил стеклянный тубус.

— Тебе рассказать, что выросло в свитках?

— Не стоит. Я знаю. Сам же заказывал чародею, что искать, — Дмитрий откинулся на спинку с замысловатой вязью, прикрыл глаза. — Теперь осталось недолго. Нужные людишки нашептали, что скоро в Твери состоится какой-то фестиваль. Молодежь дворянская там почти вся будет. Не верю, что Великий князь Юрий туда соизволит приехать, но своего старшего сынка пошлет обязательно. Да мальчишка и не удержится, сам рванет.

— Ты хочешь уничтожить детей аристо? — побледнел Устим. О своих планах посадник особенно не распространялся, и до сих пор никто не знал, что именно затеял князь новгородский. Даже верные люди из боярского совета были в неведении.