Алексей Калинин - Ведарь

Ладонь следователя толкнула в спину ещё раз. Нагретое нутро машины ударило по носу запахом затхлости, табака и какой-то непонятной кислятины, словно в кабине кого-то стошнило и блевотину отчистили не до конца. Двое залезли вперед, а с левой стороны сел Голубев. Здоровенный сержант примостился с другой стороны. Я оказался зажат между твердыми телами, как орех между зубами Щелкунчика.

Вон, на мотоцикле — ребята, которые могли помочь, а вместо этого я сидел среди враждебно настроенных людей, и от бессилия ногти впивались в ладони.

— Ну чё, парень, добегался? Пора остановиться и подумать о жизни! Саныч, это его видели у рынка с твоей девчонкой, — обернулся к нам водитель.

Прокуренные зубы ощерились в довольной улыбке. Картофельный нос сморщился гармошкой, когда уголки губ разъехались в стороны. Иллюзия власти четырех человек явно доставляла ему удовольствие.

Голубев так зло посмотрел на меня, словно в серной кислоте искупал, и с размаху захлопнул дверь. Машину качнуло.

За стеклом взревел мотор «медведя», и двое странных знакомцев укатили прочь по тенистой улице Вихрева. Я проводил их взглядом — помощи ждать неоткуда, страх мокрой тряпкой облепил грудь.

Повернулся в замке ключ, под ногами несколько раз вздрогнул пол. Звуки лязгающего железа заполнили салон, мотор никак не хотел заводиться.

— Я что говорил тебе по поводу Юли? — глядя перед собой, спросил Голубев.

Я счел за лучшее промолчать, и так ясно, что этот риторический вопрос не требует ответа.

Голубев помолчал немного, пожевал губами и, после огорченного вздоха, коротко заехал локтем в солнечное сплетение. У меня перехватило дыхание, жаркий взрыв в груди заставил согнуться.

Я ударился о подголовник, успел увидеть в серой обшивке круглую дырочку с обгорелыми краями — память от неаккуратно курившего пассажира. Крепкая рука сержанта рванула назад. Тело разогнулось, рот жадно хватал сопревший воздух салона. В этот момент машина завелась и тронулась с места. Воздух заходил кусками, как горячий пирог, я почти руками запихивал его в себя.

— Я предупреждаю всего один раз. Ты не послушал умного совета, теперь же пеняй на себя. Даже твои друзья покинули тебя! Корефан признался, что это ты порешил тех отморозков. Мне даже немного жаль тебя. Очень немного. Хэк! — твердый локоть без размаха въехал в нижнюю челюсть.

Зубы клацнули с громким звуком, я чуть не прикусил язык, голова откинулась назад. Во рту появился металлический привкус крови. От боли возник знакомый гнев.

Голубев прекрасно знает: эти убийства не моих рук дело, но, чтобы убрать с дороги соперника, постарался свалить всё на меня. А я ещё сам к ним собирался! Правильно Вячеслав сказал — дурак и есть.

Когда же закончится? Непонятные смерти, непонятные люди, непонятные оборотни, непонятный следователь и причем же тут я?

Широкая ладонь сержанта держала за шею. Он придерживал меня, когда от следователя прилетело два удара в грудь, потом тоже присоединился к веселью. Задние тонированные стекла закрывали нас от глаз прохожих, поэтому удары сыпались без оглядки на посторонних.

Я закрывал голову и грудь, но милиционеры попадали по спине, ногам. Хорошо ещё, что из-за тесноты милиционеры не могли хорошенько размахнуться. В лобовом стекле мелькали проплывающие дома, деревья, люди. Выскочил бы наружу, но с двух сторон ощетинились вихри из кулаков и локтей.

Не дать им понять, что мне страшно. Держаться, не показывать. Им не сломать меня.

По носу. Блин!!! Как же больно.

Очередной удар, попавший в челюсть, оборвал струны нервов. Меня захлестнула волна бешенства, кровь ударила в лицо, запылали щеки. Я распрямился и открыто взглянул в лицо Голубева.

В здоровом глазу заискрился интерес. Жесткие холки врезались в мою челюсть, хлестнули по носу, сорвали кожу со скул, но я не чувствовал боли, лишь ярость взрывала мозг изнутри. Ноздри бешено раздувались и у него и у меня. Руки сами собой начали блокировать удары. У него кроме интереса показалось ещё и изумление. Сержант рылся в кармане куртки.

— О-о-о, терпила ещё и рыпается! Дайте-ка, я ему тоже навезу! — повернулся милиционер спереди.

— Не лезь! — прохрипел Голубев.

Сжатые кулаки затрещали от сдерживаемого чувства. Тело напряглось, превратилось в сплошной комок мышц. Удары не чувствовались. Мутная красная пелена. Звук урчащего мотора, глухие хлопки по телу, отдаленный разговор милиционеров — все слилось в одну сплошную волну шума, который удалялся и в то же время присутствовал рядом.

Внутри горел ярким пламенем клубок огня. Капли раскаленной лавы распространились по всему телу. Что-то рвалось наружу, ломая тонкие преграды сознания. Что-то незнакомое, гневное и разрушительное. Руки наполнились силой, ноги превратились в стальные столбы, позвоночник согнулся дугой.

Ненавижу! Убить! Уничтожить!

На миг я ясно увидел себя внутри машины, милиционеров по краям и впереди. Люди застыли, как будто кто-то нажал на видеопроигрывателе кнопку «пауза». Я словно выпорхнул из своего тела и завис в салоне. Дым неторопливо вытекал изо рта водителя, закрывался в моргании глаз милиционера рядом, летел к моему лицу кулак следователя. И змеилась молния шокера в руке сержанта. Так вот что он искал в кармане. А мое тело как раз повернулось к Голубеву, руки закрывали голову.

Неудержимая сила повлекла обратно. Снова ощущение тела. Я извернулся, как мог, вжался в пыльное сидение, и мимо моего носа пролетела рука с зажатой молнией. Как по расписанию электрический разряд встретился с кулаком Голубева. Короткая вспышка, запах горелой плоти и резкое биение рядом. Следователь выпрямился на сидении, ударился головой о потолок салона и всей массой завалился на меня. Голубева колотило от бешеных судорог. Неожиданно накатившее исступление спало, заныли ушибленные ребра.

— Стой! Тормози, Илюха! — тут же заорал проштрафившийся мент.

Тот тут же ударил по тормозам, всех бросило вперед и расслабленное тело свалилось с меня. Я уперся руками в спинки сидений — не сумел отказать себе в удовольствии подставить локоть под нос падающему следователю. Впереди раздался мат — милиционер приложился лбом о торпеду.

— Что у вас там? — обернулся водитель, пока милиционер рядом потирал лоб.

— Херня получилась. Хорош рыло тереть, помоги Саныча вынести! — скомандовал сержант, виновато осматривая расслабленное тело следователя.

— Ему терпила так зарядил? Хана тебе, пацанчик! — рявкнул прапорщик и выскочил наружу.

— Остынь, ему и так досталось. Не болтай, берись за плечи! — «шокерист» распахнул дверь, из которой повалился следователь с окровавленным лицом.

Суховатое тело следователя вынесли наружу. Я помог из сострадания — все-таки не слабо получить разряд, особенно когда не ожидаешь.