Борис Иванов - Рыцарь [СИ]

Меня разбудил солнечный луч пробравшийся к моим глазам, и давший мне знать, что я соня, а солнце уже поднялось довольно высоко. Чувствуя себя выспавшимся и очень бодрым, быстро поднялся и огляделся, в поисках чем бы умыться и обнаружил большую бочку с водой стоящую здесь же под навесом. Вода в ней была уже стоялая, умываться не с руки, а вот лошадей напоить то в самый раз. А вот чтобы самому умыться я решил сходить к ближайшему колодцу. Затем прошел в дом и осмотрелся в поисках какого-нибудь рушника, который нашелся у печи на жердочке. Взяв его, а также одев штаны да рубаху, босой с ведром вышел со двора и направился к колодцу, примеченному мной еще вчера по дороге к дому. Издалека еще, рядом с ним, я увидел стоящую ко мне спиной статную, молодую девушку, в чистом красивом сарафане и с длинной косой до пояса, которая сосредоточенно набирала воду ничего не замечая вокруг.

— Красна девица, а поможешь мне? Вот умыться хочу, да воды испить? — останавливаясь позади нее в паре шагов, сказал я.

Она от неожиданности выпустила из рук ворот, и ведро, полное воды, с грохотом полетело вниз и звучно шлепнулось в воду. Горя праведным гневом и возмущением за дурацкую шутку, она резко повернулась уже готовая высказать все, что думает про таких дураков как я. И вдруг замерла, удивленно глядя на меня. В тот момент когда она повернулась ее лицо оказалось напротив моей груди и ей пришлось задрать голову, чтобы посмотреть в мои глаза. А я утонул на мгновение в ее синих глазищах. Затем воспользовавшись паузой я ее оглядел с головы до ног. Симпатичная девушка весьма. Красивая. Тонкие черты лица, губы, одета в легкий сарафан надетый на простую льняную рубаху, подвязанный под грудью. В общем мне понравилась. В ее глазах еще есть отблески возмущения, но они затухают, сменяясь интересом. Вот уже и возмущения не осталось совсем, на губах появилась легкая улыбка, а щеки порозовели. В глазах даже какое-то смущение появилось. Наконец она справилась с собой и звонко и весело стала меня отчитывать:

— Да что ж это. Вот стоишь ни сном ни духом, воду набираешь. А тут вот такой увалень сзади подкрадывается и пугает. Ведро вот упало в колодец. Если сорвалось с крюка сам полезешь за ним доставать.

— Полезу я, полезу, — добродушно сказал я ей. — так что, красавица, польешь водички, поможешь умыться.

— Полью, почему не сделать доброе дело.

— А как зовут тебя. Меня зовут Аластор.

— А меня Уной прозвали матушка с батюшкой.

— Уна. Хорошее у тебя имя. Оно тебе подходит и мне нравится.

Тем временем я подошел к колодцу и заглянул внутрь. Мне повезло, что ведро с крюка не соскочило и лезть за ним, чтобы достать, мне не придется. Легко пару ведер для себя. И снял с себя рубаху.

Уна стала лить мне воду на руки, а я с удовольствием и фырканьем умывался. Когда закончил водные процедуры, потянулся за рушником и стал вытираться. Смотрю, а Уна то вон вся раскраснелась, глаза горят, щеки полыхают, дышит учащенно, мою рубашку схватила, руками мнет. Благо кроме нас никого у колодца, а то бы ей потом проходу бы не дали.

— Спасибо тебе, красна девица, спасибо тебе Уна за помощь. Пойду я наверное, а то дел у меня еще много.

— Ты уезжаешь сегодня? — как-то обреченно глядя мне в глаза почти прошептала она.

— Нет Уна, не сегодня, сегодня я еще здесь буду, мне подготовится надо, а вот завтра поутру, по солнцу, поеду в путь неблизкий, да по делам опасным. — что-то меня понесло куда-то.

— А где же ты живешь, я тебя раньше на нашей улице не видела. У кого-то на постое?

— Да нет, Уна. Я вот в доме где раньше Стомир живу. Раньше его был, а теперь вот мой стал.

— Так это ты тот самый рыцарь, что спас всех нас от нежити.

— Ага. Тот самый и есть. — я расправил плечи и весело посмотрел на нее. — А что, не заметно?

— Ох, Аластор, заметно, еще как заметно, — она покраснела снова. — Правда описывали тебя немного по другому.

— Ну так я там в доспехе был да на коне моем боевом, — и стал надевать рубаху. А Уна, смотрю, с меня глаз не сводит. — Ладно, Уна, пойду я потихоньку. Дела.

И повернулся, чтобы уйти.

— Может сегодня на лужок придешь вечером? Отсюда недалеко. Там ребята да девчонки собираются. Посидишь с нами, расскажешь где бывал, что видел, сейчас то уж не страшно после того как ты с нежитью справился — с какой-то наивной надеждой спросила она.

— Уна, по нраву ты мне, да только не знаю. Буду еще в деревне так и приду…

Придя домой, я решил позавтракать, а заодно испытать вчерашний подарок. Расстелил скатерть на столе и:

— Меню.

Перед глазами появился список блюд. Очень длинный список. Так как было утро я решил позавтракать и недолго думая выдал:

— Гречневая каша с маслом, молоко и хлеба. Тоже с маслом.

Глазом не успел моргнуть, все стояло передо мной. Горшок каши с маслом парил, молоко было холодным из ледника, хлеб мягкий и ароматный и масло. Ух ты, какая вкуснотища. Пришлось скатерть напрячь еще раз попросив добавку.

После завтрака собрался, приоделся, оседлал Бурю, задал Резвому и Першерону корм, налил в поилку воды и направился к старосте. Чем ближе я подходил к главной площади, тем больше было сожженных и разрушенных домов, кое-где по пожарищам ходили люди, видимо пытаясь найти хоть что-то из своего скарба. Где-то даже развалины еще дымились, благо что трупы уже убрали. На самой площади, где у меня был бой с демиличем уже ничего не говорило о том, что здесь были принесены в жертву сотня человек. Сама пентаграмма была затерта, а место где она располагалась было как то странно оплавлено. Практически все здания, вокруг площади сгорели, в воздухе стоял смрад от кострищ. У какого мужика, проходившего мимо я спросил где могу найти старосту. Тот сначала поклонился мне узнав, потом махнул рукой в направлении постоялого двора:

— Да на постоялом дворе Талоса он сейчас. В «Серебряной кружке», лэр рыцарь. — и пошел себе дальше.

Вот оно как. Ладно. В любом случае старосту мне надо разыскать. С этой мыслью я направился к Талосу…

Трофимия я нашел все-таки не «Серебряной кружке», а на полпути туда. Он с Велимиром как раз шли мне навстречу и что-то обсуждали между собой. Увидев меня они остановились. Я подъехал к ним и спешился. Мы поздоровались.

— А вот и наш герой, — староста тряс мне руку. — Здравствуй, Аластор.

— Мы вот с Велимиром, — он кивнул на стоящего рядом хмурого полусотника, — как раз о тебе разговаривали. Ты как, определился с тем, когда уедешь?

— Здравствуй, Трофимий, здравствуй, Велимир. — Пожимая руки обоих. — есть вот дела. Да, уезжать мне надо. Мне теперь в столицу вот надо. Вот дом продам и поеду. Кстати, уважаемый Трофимий, помнится мы с вами как-то разговаривали по этому поводу. Вот. Снова хочу вернуться к этому разговору.