Евгений Кривенко - Роза севера

После утомительного путешествия неделю отдыхали. Местный умелец склеил расщепленный приклад «Сайги» клеем, сваренным из костей. Куннэй притихла и держалась в стороне. И Рогна была какой-то скучной, а однажды ночью, когда Варламов потянулся к ней, отстранилась.

— Милый, — сказала она, — мне не хочется. Меня то и дело тошнит, и давно не было месячных. Я забеременела. Наверное, после того случая с медведем.

Варламов вздохнул — Рогна таки добилась своего.

— Будет мальчик? — спросил он.

— Конечно, — слабо улыбнулась Рогна.

— Все-то вы, рогны, знаете, — ворчливо сказал Варламов, целуя свою одьулун .

Еще через неделю по зимнику прибыл трактор, волоча сани с оборудованием для прииска и досками от епархии. Доски разгрузили, и трактор потянул сани к прииску. Варламов с Рогной стояли над заснеженной рекой. В который раз она показалась дорогой, уходящей на север, только теперь он вернулся оттуда.

— Вот теперь всё, — сказала Рогна. — Завтра трактор пойдет обратно. Уезжай.

— Как? — изумился Варламов. — Оставить тебя, теперь?..

— Я ведь только вторая жена, — горько сказала Рогна. — И я не хочу, чтобы ты видел, как у меня растет живот, как я становлюсь безобразной. Лучше запомни меня стройной и красивой.

— Ну, все не так плохо… — начал было возражать Варламов, но Рогна была непреклонна.

— Что ты будешь тут делать? Перегонять стада на летние пастбища? Кочевать с ними? У тебя есть жена и дети. У тебя есть мечта.

— Насчет мечты я не знаю…

— Зато я знаю, — отрезала Рогна. — Ты не должен отказываться от нее.

Так что вечером Варламов неохотно зашел к отцу Вениамину, где ночевал тракторист. Тот обрадовался, в пути могли подменять друг друга.

Когда вернулся, Рогна уже приготовила ужин — его любимые колбаски. Тоже была невеселой.

— Я думала, — пожаловалась она, — что все окажется проще. Мне сделают ребенка, и будет не так одиноко, как обычно рогнам. А потом мы расстанемся, без горечи и сожаления. А на самом деле…

Она упала на постель и разрыдалась. Впервые видел такой гордую Рогну.

С тяжелым сердцем Варламов лег рядом, стал гладить волосы и целовать заплаканное лицо. Потом они все-таки занялись любовью, но тихо и нежно.

Утром Варламов передал ей деньги, специально запросил вдвое больше, чем требовалось для калыма.

— Тебе надо воспитывать сына. Пусть получит хорошее образование. И пускай учит английский…

Он попытался улыбнуться, а Рогна крепко обняла его, и стояли так долго.

Еще он оставил ей починенную «Сайгу»: что-то подсказывало, что больше не пригодится.

Перед отъездом Рогна попросила Варламова зайти в правление. Там он написал заявление, что признает себя отцом ребенка, рожденного Рогной… (дату он доверил вписать председателю правления). Поставил подпись и номер своей личной карточки, а староста положил бумагу в сейф.

К удивлению Варламова, Рогна заодно получила зарплату.

— У меня ведь ставка пастуха, — грустно улыбнулась она.

— Нам повезло, что у нас своя рогна, — сказал староста, отсчитывая деньги. — Убыль оленей минимальная.

Варламов зашел проститься к отцу Вениамину — пожалуй, на этот раз расставались навсегда. Выпили по чашке кейюю кымыса, и поп-расстрига крякнул.

— Ну, прости, если что не так было.

— Бог простит, — улыбнулся Варламов.

А когда вышел из юрты, задумался: какой смысл был в этом навязчивом спутнике? Ведь вместе пересекли всю Россию — от Урала до Колымского края. И странная мысль пришла в голову: не выдал бы его отец Вениамин в Хабаровске, мог так и улететь в Канаду, не встретив Сацуки. А на Колыме — лишь потому, что епископ отправил попа-расстригу восстанавливать церковь, туда собрался Координатор и прихватил Варламова. Иначе не встретился бы с Рогной. Хотя странно видеть в этом охальнике и пьянице руку божью, но, как говорится, пути Господни неисповедимы…

Когда он уезжал, было уже не так холодно. Рогна стояла в стороне от провожающих, гордая и в свадебном наряде: замшевая безрукавка и белое платье. Они поцеловались на прощание, но Рогна оторвала губы раньше, чем хотелось Варламову. Когда тронулись, он смотрел на нее в зеркало заднего вида. Оно уменьшало предметы, и Рогна вдруг показалась цветком — белой розой, оставленной на снегу.

Гордая роза Севера.

Вряд ли он еще увидит ее, или получит хоть весточку.

Но он ошибся, хотя весть пришла и странным путем…

Это случилось спустя два года, уже в Канаде, но тоже на севере. Водитель-механик заболел, и Варламову самому пришлось доставлять груз в вахтовый поселок. Там он переночевал, а утром пустился в обратный путь. Вездеход на шинах низкого давления легко катился по лесотундре, вздымая снежную пыль, когда поступил вызов с базы.

— Юджин, у тебя все в порядке?

— Да, Кейт. А в чем дело?

— Загляни на пункт Дарк-лейкс [19] Темные озера (англ.) . Они закончили работу и должны были выехать сегодня утром, но что-то случилось с вездеходом. Забери их, если не устранят поломку.

— Понял тебя, Кейт. Поворачиваю на Дарк-лейкс.

Варламов сориентировался по навигатору и повернул направо. Заиндевелые перелески, снежные бугры, замерзшие ручьи. Почти как в Колымском крае… Через час показались холмы, у подножия которых тянулась цепочка озер.

Базу геологов стояла у крайнего холма — серебристый ангар, часть которого была отведена под технику. Такой же грузопассажирский вездеход стоял рядом. У него копошились две человеческие фигурки. Когда Варламов подъехал ближе, узнал в одной Джефа, опытного механика и заядлого натуралиста.

— Здорово! — сказал Варламов, спрыгивая из вездехода. — Что, искра пропала?

— Привет! Вроде того, — неопределенно ответил Джеф. — Не понимаю, что происходит. Свежий аккумулятор поставил, тестером прозвонил. Как будто все в порядке.

Что-то шевельнулось в памяти, неприятный озноб пробежал по спине. Варламов огляделся.

Рядом со стеной ангара лежало что-то, небрежно накрытое брезентом…

— Что это?

— Да Мартин подстрелил одну туземку, — неохотно сказал Джеф. — Напала на его собаку, вот он и испугался.

— Напала на собаку?.. — Варламов сдернул брезент.

На снегу лежал обгорелый пес, от которого смердело паленой шерстью, а рядом женщина. Черные волосы растрепаны, широко раскрытые глаза мутно синеют. Что-то странное в искаженном мукой лице… Варламов нагнулся.

Рогна!

Он и сам не понял, откуда узнал, разве что по цвету глаз. Но, если жил с рогной какое-то время, не ошибешься.

— Сволочи! — сказал он. — Кто?..

Остальные люди высыпали из ангара. Один, с широким туповатым лицом, огрызнулся.

— Ну, я. Подумаешь, науськал на нее собаку. Дик бы ее не тронул, только погонял малость. А она подпалила псу шкуру, я даже не понял, как. Я испугался, что и меня спалит, и выстрелил из винчестера. Для полиции дело ясное, самооборона. Вон что с Диком.