Евгений Кривенко - Роза севера

Снова взлетели, до Анкориджа оставалось три часа лету. Жаль, что не послушать переговоров с американскими авиадиспетчерами. Шум моторов навеял дремоту, а когда очнулся, внизу плыли заснеженные горные хребты — заметно выше, чем на Чукотке.

Потом летели над заливом — лишь отдельные льдины, и только у берега сплошной лед. На фоне гор показались здания — Анкоридж.

Аэропорт был большой и современный. Когда вышли из самолета, тот показался крохотным по сравнению с большими лайнерами, стоявшими поодаль. Вадим прощался с пассажирами и всем раздавал визитки.

— Здесь мой телефон на Аляске. Обратный вылет через два дня утром. Не опаздывайте и не напивайтесь.

Он пожал руку Варламову и тоже сунул визитку.

— Может, еще понадоблюсь. Ну, бывайте. Вам на паспортный контроль, а я отгоню самолет на стоянку по соседству. В аэропорту слишком дорого.

Паспортный контроль был поверхностный: проверяли только, что прилетевшие — уроженцы Чукотки. Варламов слышал, что так повелось еще с прежней России. Его тоже пропустили без вопросов, хотя вряд ли канадские граждане часто являлись сюда с Чукотки. Только таможенник спросил, что везет?

— Меха, — ответил Варламов.

Улыбка в ответ.

— Добро пожаловать на Fur Rondo.

Даже приятно было снова услышать чуть гнусавую американскую речь.

Он долго изучал расписание. Был рейс на Ванкувер, но самолета канадской авиакомпании пришлось бы ждать два дня. Конечно, их можно провести в Анкоридже, повсюду висели рекламные плакаты о Fur Rondo: гонки оленьих и собачьих упряжек, стилизованная под старину ярмарка мехов…

Варламов вздохнул, и так заставил Джанет слишком долго ждать. Выбрал рейс на Сиэтл, тот отправлялся вскоре после полуночи, а там добраться до Торонто не проблема. Купил билет и решил прогуляться, тело ломило от долгого сидения в самолетике Вадима.

Ну, хоть и маленький, а до Аляски долетел. И аэродромы для него не проблема. Надо сравнить с канадскими аналогами — неизвестно, что лучше?

Он втиснул тюк с мехами в ячейку камеры хранения и вышел на улицу. Вечерело, снежные горы порозовели. На их фоне за ледяным припаем виднелись здания Анкориджа. Варламов пошел по расчищенной дороге мимо целого флота небольших самолетов. Похоже, жители активно использовали личный авиатранспорт. В Колымской автономии, где расстояния не меньше, такого не видел.

Дальше потянулось замерзшее озеро: по берегу кое-где ангары, и опять несколько самолетов на лыжах. Летом лыжи, наверное, сменяют на поплавки, чтобы летать куда-нибудь на лесные озера. Конечно, Аляска богата нефтью и золотом, но и Колыма славится месторождениями золота. Почему же люди живут настолько беднее? Видимо, большая часть доходов уходила раньше в центр, на удовлетворение растущих аппетитов державы.

На горы опустились сумерки и, хотя сильного мороза не было, с залива стал задувать неприятный ветер. Варламов вернулся в аэропорт и поужинал в ресторане. Наконец объявили регистрацию на рейс до Сиэтла, Территория Оре-Ваш. Варламов вздохнул, едва не улетел туда из Токио. Вместо этого — Киото, Киёмидзу-дэра, заплаканное лицо Сацуки на фоне мерцающей снежной стены…

Когда самолет взлетел и лег на курс, Варламов выглянул в иллюминатор: луна лила печальный свет на снежное море, затопившее горные долины. И снова вспомнилось — на этот раз белое безмолвие хребта Черского и Рогна, скользящая рядом на лыжах…

Прощай, снежная страна! Несмотря на все невзгоды, было ощущение, что закончились долгие каникулы и начинаются будни.

Но снег лежал и в Торонто, куда Варламов добрался поздно вечером. Он позвонил во время пересадки в Миннеаполисе и сказал, что доедет из аэропорта на такси, однако Джанет все равно приехала.

Она была в утепленном плаще и вязаной шапочке, а лицо удивительно свежее — пару месяцев назад оно выглядело изможденным. Они обнялись, щека Джанет была мокрой и холодной, и может поэтому поцелуй тоже показался холодноватым.

— Наконец-то блудный муж вернулся, — улыбнулась она.

Когда Варламов засовывал тюк с мехами в машину, Джанет спросила, что это?

— Голубые песцы, тебе на шубу. Купил на Чукотке.

— Откупаешься? — рассмеялась Джанет.

Когда выехали на шоссе, Варламов сказал: — А ты стала еще красивее. Выглядишь отдохнувшей.

— Я болела, — вздохнула Джанет. — Но теперь всё позади.

Снег у дома был плохо расчищен, а ветви плетистых роз не обрезаны и спадали в бассейн, заваленный снегом. Варламов заглянул в гараж, где стояла его немытая машина, и вздохнул: в доме явно не хватало мужских рук.

— Дети спят, — сказала Джанет. — Поужинай.

Она разогрела одно из любимых блюд Варламова — жаркое из свинины с цветной капустой и другими овощами. Пока ел, развернула тюк и накинула на плечи песцовую шкуру. Дымчатый цвет очень шел к ее рыжеватым волосам и зеленым глазам.

— Красиво, — сказал Варламов.

Джанет вздохнула: — Спасибо.

Варламов положил вилку и достал из кармана изумруд.

— И это тебе.

Джанет осторожно взяла переливчатый зеленый камень, присмотрелась и ахнула:

— Откуда он? Это же безумно дорого!

Вспомнилась россыпь бриллиантов на столе Хозяйки медной горы, вот уж те были бесценны.

— Это подарок. Хозяйка камня велела передать тебе.

— И кто она? — с видимой досадой спросила Джанет. — Какая-то королева?

— Нет, она… — начал было Варламов. И приостановился: холодком повеяло в комнате, и даже свет померк, напомнив Ее подземелья. Джанет тоже что-то почувствовала и беспокойно оглянулась.

— Извини, — сказал Варламов. — Про это я не буду рассказывать. Гнев… королев может быть опасен. Лучше почитай сказы Бажова.

Джанет недоверчиво смотрела на изумруд.

— Но тогда и носить его опасно.

— Нет, — сказал Варламов. — Отныне он твой. У меня его трижды пытались отнять. Два последних раза возвращали уже другие люди.

Джанет вздохнула.

— Не представляю, куда его можно надеть. Он, наверное, самый большой в мире.

— Примерно пятый, — сказал Варламов. — Но очень чистой воды.

— Да уж. — Джанет осторожно положила камень. — Но если про это рассказать ты не можешь, то… хоть что-нибудь о своих приключениях?..

— Расскажу, — уныло пообещал Варламов. И вспомнились насмешливые слова Рогны: «У тебя будет, что рассказать жене». Он встал из-за стола.

— Спасибо, было очень вкусно.

Избегая смотреть на Джанет, заглянул в ванную: — Мой халат наверху?

Стал подниматься по лестнице, и на площадке зимнего сада (Джанет выбрала дом, где можно было устроить зимний сад) приостановился: сквозь стеклянную дверь лился странный свет. Открыл дверь и вошел.

Небольшой зал был наполнен жемчужным светом. Цветов стало больше, чем в прошлом году, и сейчас, похоже, раскрылись все. Пурпурные розы с большого розового куста почему-то все повернулись в одну сторону. Сердце Варламова сделало перебой. Он повернулся…