Франсис Карсак - Чужие миры. В двух книгах. Книга 1

— Здесь начинаются земли умбуру, Тераи. Самая большая их деревня, та, где меня лучше всего знают и без проблем принимают, находится на территории ихими — одного из кланов умбуру — неподалеку от Ируандики. Называется она Богада. Но нам до нее идти еще девяносто километров, и мы вполне можем напороться на охотничьи стоянки или кочующие в поисках дичи отряды. Начиная с этой минуты незамедлительно выполняйте все мои приказы, держите вашего льва при себе и не стреляйте без моего разрешения по животным. На кое-какую живность охота в этот сезон запрещена, в частности на зомбара, похожего на безбородого бизона, или на одного довольно-таки редко встречающегося в этих краях зверя, который напоминает слона с двумя хоботами и нелепыми ушами-дудочками — название у него довольно-таки мудреное, я так и не научился его выговаривать!

— Хорошо. Согласен со всем — за исключением того, что касается Лео. Как я уже вам говорил, его работа — разведка; он на это натренирован. Если где-то здесь есть какие-то группы туземцев, он обнаружит их значительно раньше нас и просигнализирует нам об этом, не показываясь им на глаза. А в такой вот высокой траве он и вовсе чувствует себя, как рыба в воде!

— Будь по-вашему. Тогда скажите ему — пусть приступает.

На туземцев они наткнулись уже на следующий день, вскоре после рассвета. Не успел Тераи поставить на огонь сковороду — из всех четверых он был наилучшим поваром — как с виду дремавший неподалеку от костра Лео резко вскочил и исчез в траве. Встревоженные, Тераи и его спутники тут же укрылись в высоких зарослях у протекавшего рядом с их лагерем ручья. Лев вернулся через несколько минут, без малейших колебаний прошествовал к их убежищу, трижды тихо прорычал, а затем издал странный звук, напоминавший сдавленный чих.

— Их там трое — перевел Тераи — И Лео не чувствует их запаха!

— Держите ружья наготове, но без моего приказа не стреляйте. Возвращаемся в лагерь. Тилембе, ты — на часах! Мы же будем спокойно завтракать. Все-таки мы здесь — как обычные путешественники, с миролюбивой миссией, воевать ни с кем не собираемся… по крайней мере, я на это надеюсь.

Они снова уселись на большие камни — котелки на коленях, но и оружие под рукой. Лео опять исчез в траве. Спустя пару минут появились умбуру — трое высоких темнокожих воинов, вооруженных луками и длинными кремневыми ножами, продетыми за пояс кожаной туники. Игрищев издал легкий вздох облегчения.

— Все в порядке. Я знаю того, что чуть поплотнее других — это Кильно, из деревни Богада, в которую мы и направляемся. Мы нередко охотились вместе.

Он поднялся на ноги и вскинул правую руку над головой — в знак мира.

— Аке, Тохира! — сказал он.

— Аке этоу, Тохира ма! — прозвучало в ответ.

Через несколько минут трое умбуру уже делили с ними скромную трапезу.

— Они особенно падки на бекон — сказал Игрищев. Затем у него завязался оживленный разговор с Кильно, разговор, за которым Тераи как мог пытался следить. Но он быстро понял, что базового запаса слов, усвоенного им благодаря гипнопедии, здесь явно не достаточно. Ему не хватало знания культуры умбуру, что позволило бы различать малейшие нюансы интерпретаций, улавливать намеки. Беседа проходила в дружеском ключе; похоже, Кильно был искренне рад видеть Игрищева.

— Расскажите ему о Лео, Стан, не то резкая реакция на его появление может принести проблемы всем нам!

Игрищев объяснил умбуру, что Тераи — великий колдун, который водит дружбу с одним из Н’губу с его планеты. Судя по всему, слова геолога произвели на Кильно и его товарищей глубокое впечатление, так как, когда Лео вдруг вышел из зарослей, чтобы улечься в ногах у Тераи, они посмотрели на Лапрада с уважением и опаской.

Прошло два месяца. Игрищев и Тераи жили в деревушке Богада, на Тиланике, притоке Ируандики, прямо под порогами, наполнявшими тихие ночи глухим гулом. Им была выделена уютная хижина, напоминавшая Тераи полинезийские фарэ. Она стояла на берегу реки, снаружи от палисада, окружавшего собственно деревню. Дали им и пиро́гу, выдолбленную из ствола широкого дерева, и Игрищев, обожавший рыбачить в свободное время, часто ею пользовался, всякий раз возвращаясь с восхитительной рыбой, которую, прежде чем зажарить, он показывал Кильно и прочим умбуру.

— Тут водятся и ядовитые рыбы — пояснил он Тераи — но умбуру они известны, и так как наши метаболизмы практически идентичны, то, что является здоровой пищей для них, является таковой и для нас. Вот только во вкусах мы не сходимся! Они без ума от мяса билими, которое лично мне непреодолимо напоминает прогорклый свиной жир! Даже Лео его не ест!

Тераи делил свое время между геологоразведкой — он уже обнаружил интересные месторождения — и изучением языка умбуру. Этот язык был достаточно сложным, с массой нюансов, к тому же в некотором роде двояким: существовал народно-разговорный, или повседневный, умбуру, которым туземцы пользовались, например, на охоте или в беседах с друзьями, и умбуру священный, язык религии и взаимоотношений между вождями или жрецами. Эта религия представляла собой своеобразный анимизм, веру в одушевленность всей природы, и вместе с этим — культ предков. Где-то на небесах витали какие-то непонятные боги, которым было абсолютно наплевать на людей, за исключением разве что Антифорато, бога смерти, который призывал к себе воинов, когда наступал их час, и убывал с ними на своей лодке, вынуждая переплыть Конахандуку, мистическую реку, что разделяла мир живых и царство мертвых. Об этом царстве мертвых, Конахе, умбуру имели лишь смутное представление: они полагали, что это край цветущих равнин, богатый дичью и прелестными девушками, где храбрецы то воюют, то пускаются в амурные приключения, и так длится вечно. Что до трусов, то их Антифорато не брал в свою лодку, и тогда их поедал Гоха, великий боа болот, на котором и держалась планета.

Народ воинственный и безжалостный, умбуру не были жестокими. Церемонии посвящения у них были трудными, но не кровавыми. Врага, или даже чужака, убивали потому, что это было необходимо, так как он представлял собой опасность, но война рассматривалась как своего рода мужественная игра, и в ней было минимум ненависти и ни малейшего презрения к противнику. Отважный враг, павший в бою, был вправе рассчитывать на услады Конахи, равно как и любой из умбуру. По крайней мере, так было в старые добрые времена, объяснил Игрищев, так как контакт, пусть и далекий, с землянами породил новые идеи завоевания, эксплуатации, рабства — как минимум у тех из умбуру, что обитали на востоке.

Затем Игрищев вернулся в Порт-Металл, поручив Тераи завязать, по возможности, дружественные отношения с проживающим по ту сторону Ируандики племенем ихамбэ.