Дарья Еремина - Живой проект [СИ]

Ее сонная покорность пробуждала нежность. Годы немого обожания, яростного желания и любви, не находящей выхода, в эту ночь достигли своего адресата. Засыпая, с любимой женщиной в объятиях, Петр поверил, что теперь все обязательно наладится.

Шел восьмой час, когда Петр открыл глаза. В комнате было прохладно и темно. Протянув руку к прикроватной тумбе, он нащупал свои очки и, нацепив их на нос, просмотрел тизеры новостей и имена безуспешно пытавшихся достучаться до него людей, а так же включил кофеварку на кухне.

— На улице совсем зима… — заметил он добродушно.

Поцеловав любимую в прохладное плечико, Петр натянул на нее одеяло и поспешил подняться, одеться и спуститься на кухню, к горячей чашке кофе.

Он вернулся в спальню через десять минут. Поставив маленький зеркальный поднос на тумбочку, Петр повернул жалюзи и впустил в комнату тусклый свет зарождающегося дня. Присев рядом с Ольгой, он положил ладонь на ее плечо и обратил внимание на маленький ингалятор на полу.

— Ну, зачем… — болезненно нахмурился он и покачал головой. — Где ты взяла? Я же все выбросил!

Взглянув на женщину, Петр потряс ее за плечо и включил ночник.

— Олька! — голос выдал страх. — Ты не перебрала?

Откинув на спину, Петр прижал пальцы к ее шее и напряженно замер.

Несколько секунд спустя мужчина распрямился и, понимая, но не веря, отошел от кровати. С минуту изучая ее профиль, спокойное бледное лицо и бездыханную грудь, Петр отчаянно дернул головой и кинулся к кровати:

— Ты не могла! Очнись! Ты не могла! Не могла… не могла…

В кабинете Михаила реально присутствовал лишь он, но почти все места за длинным столом были заняты. Последними в собрание включились Лариса Сергеевна Королева и ее нынешний супруг. Их проекции появились одновременно, хотя Михаил точно знал: Николая нет в стране.

Он молчал, позволив матери все сделать самой. «Живой проект» ждали длительные и болезненные процедуры. Бедственное положение компании было слишком очевидно, но размышляя о сложившемся намедни пазле, Михаил сомневался, что компанию получится обанкротить без дополнительной помощи. Что-то подсказывало Генеральному директору, что сразу после передачи полномочий временному управляющему, «Живой проект» однозначно начнет всплывать.

Собрание заняло около двух часов. Когда отключились финансовый директор и Юлия Владимировна, Михаил поднялся. В тот же момент один из личных контактов подал навязчивый сигнал.

— Миша!

Сначала он не узнал ее голос.

— Мишенька!

Это была мать Ольги, Михаил нахмурился:

— Что случилось?

— Оля… Оленька умерла…

— Как?

— Ночью, во сне. Не знаю! Она в больнице, то есть в морге! Они должны сказать. Да какая разница, Миша, она умерла! Моя доченька умерла!

— Вы дома? Я сейчас подъеду.

— Мы в больнице, Петр Алексеевич пришлет маяк.

Михаил накинул пальто и, проходя приемную, кинул:

— Отмени все сегодня.

— И визит к мистеру Гото?

— Все!

— Хорошо, Михаил Юрьевич.

Михаил уже не слышал последней фразы, шагая по длинному коридору до лифта. В какой-то момент он побежал, но потом опомнился. Если это правда… если Ольга мертва, а сомневаться в этом не приходилось, торопиться уже было некуда.

Кроме родителей Ольги на похоронах присутствовали только Петр, Михаил и новостные гелики над головами. Обоих мужчин генерал Карпов с супругой знали с детства и относились к ним как к собственным сыновьям. То, что брошенный их дочерью Михаил избавил родителей от всех хлопот и поддерживал, как мог, было так же логично, как и убегающий взгляд Петра. Никто никого ни в чем не винил.

Когда на кладбище показались полицейские, Михаил кивнул своей охране: «задержать». Если властям в очередной раз понадобилось «поставить его в угол», пусть выберут другое время… не сейчас. Сегодня он прощался с третью своей жизни. Что бы между ними ни произошло, как бы они друг друга ни обидели, и какую бы боль ни причинили, теперь это не имело никакого значения.

— … доченька…

Мать не опускала руки, будто этим могла удержать сыплющуюся на гроб землю. Ее маленькая фигурка содрогалась от рыданий. Михаил все крепче прижимал ее к себе. Сзади с каменным лицом стоял, глотая слезы, генерал. По другую сторону, чуть поодаль сгорбился Петр, а в нескольких шагах позади него — Вася.

— Это не за вами, Михаил Юрьевич, — послышался тихий голос телохранителя в ухе. — За Петром Сергеевичем.

Михаил не без удивления взглянул на полицейских, оставивших позади собиравшихся задержать их клонов.

— Петр Сергеевич, вам придется пройти с нами.

Когда скрытый стеклами очков взгляд Петра растерянно пробежался по собравшимся, Михаил и родители Ольги глядели на скрывающийся под комьями мерзлой земли гроб.

Нельзя сказать, что Петр был частым гостем этого отделения полиции, но с майором, проводившим дознание, он успел познакомиться.

Их было двое в кабинете, но по предыдущему опыту Петр знал, что как только датчики зафиксируют всплеск агрессии, из автоматов в углах под потолком выстрелят две шоковые иглы, а в дверь ворвутся сержанты с парализаторами.

— Еще месяц назад Ольга Карпова не употребляла ничего крепче Мартини, а поселившись у тебя, погибла от передозировки «терки». Ты не меняешься, Петр Сергеевич, — усмехнулся майор, — отчасти это даже хорошо.

Хозяин кабинета довольно кивнул старенькому монитору, на котором отображались кривые графиков: верхний относился к эмоциональному состоянию, а следующие — к полиграфу.

Петр молчал, ожидая продолжения, и оно последовало вместе с поднятым взглядом майора. На него будут пытаться повесить кучу статей не потому, что имеют прямые доказательства его вины, а потому что от чего-нибудь, да придется откупаться.

— Хранение запрещенных с отягчающими и двести сорок четвертая. Негусто, но что сделает с твоей репутацией и жизнью судимость с оглаской…

— Что это? — кинул Петр безразлично. — Что это за статья?

Майор улыбался, покусывая губы:

— Некрофилия?

— Да как ты смеешь?! — Петр вскочил.

— Сядь, Петр Сергеевич, — жестко приказал хозяин кабинета и зачитал: — установлено время смерти: между девятью и десятью часами вечера. А вот…

— Заткнись…

— Желаешь адвоката? — с улыбкой подсказал майор.

Петр на мгновение закрыл глаза. Разводит или нет? Он отказывался в это верить, но память настойчиво подбрасывала все новые воспоминания. Чувствуя тошноту, Кудасов поморщился и сглотнул.

— А Королеву это особенно понравится… — дразнил тем временем майор.

В поднятом Петром взгляде нельзя было прочесть охватившую мужчину ярость. Она читалась лишь по графикам на стареньком экране и по губам, беззвучно спросившим: