Александр Изотов - Убить топа 4

Машина остановилась под одним из деревьев, чуть с краю от вялой дворовой жизни, заехав за высокую грузовую «газель». Кажется, во дворе пара мамашек гуляла с детьми, да сидели у подъезда бабульки, внимательно наблюдающие за молодежью.

— Антон, беда, — дрожащим голосом сказала Марина, оторвав руки от руля. Она задержала их над рулем, растопырив пальцы, и несколько секунд внимательно глядела.

Я усмехнулся. Проверяет, не дрожат ли?

— Что случилось? — только и спросил я, сам не отрывая взгляда от ее рук.

У нее был маникюр, неидеальный, лаковое покрытие уже немного отъехало, открыв полоску свежего ногтя. Меня даже обрадовало, что Марину такие мелочи не беспокоят.

Девушка молчала, было видно, что она очень волнуется. Она нервно покрутила головой, глядя по окнам, потом посмотрела на все зеркала.

— Я могу помочь? Ты скажи что-нибудь! — ее волнение успешно передалось и мне.

Марина виновато улыбнулась, скользнув по мне взглядом, затем опустила руки, погладив себя по бокам, будто проверяя карманы, полезла куда-то вбок, что-то там нашаривая. Потеряла что? Я в недоумении смотрел на обычно уверенную Марину, потому что ясно видел, что она растеряна и находится в полном смятении. Я бы даже сказал, сильно волнуется.

Я, положив руки на колени, терпеливо ждал, когда она наконец перейдет к делу. Как же все просто в Патриаме. Там забрало вирткокона четко сканирует каждое движение мимических мышц, углы наклона глаз, и передает эти данные на персонажа, чуточку усиливая. И всегда понятно, что испытывает человек, стоящий перед тобой.

Наконец Марина, решительно нахмурив брови, повернулась ко мне. Я замер, на миг потеряв дар речи — в ее руке был пистолет, и смотрел он прямо на меня.

Девушка, упрямо поджав губы, смотрела на меня блестящими глазами. Так мы молчали несколько секунд, и не скажу, что это было самое романтичное время в моей жизни.

— Не понял, — наконец произнес я, когда пересохший язык начал двигаться.

— Чего ты не понял? — дрогнувшим голосом сказала Марина.

Я еле оторвал взгляд от пистолета. Мне никогда не угрожали огнестрельным оружием, и я даже не понимал, как себя надо вести. Страх присутствовал, да еще какой, у меня едва поджилки не тряслись. Только примешалась еще и горькая обида. Такой подставы я не ожидал.

— Я поверила тебе! — воскликнула Марина, не дождавшись от меня ответа.

Она сказала это так, будто пыталась сама себе что-то доказать, накачать себя уверенностью.

— Я тоже вообще-то тебе поверил, — хмуро ответил я и положил пальцы на ручку дверцы.

— Стой! — пистолет нервно дернулся, — Я не шучу.

Я остановился, подумав о баллончике в кармане. И, вздохнув, понял, что не смогу в нее его направить. Мне до сих пор не верится, что она серьезно мне угрожает.

— Зачем все это? — наконец спросил я, — Вестник приказал?

Ее брови подпрыгнули.

— Твою мать! Какой, нафиг, Вестник? — она чуть не сорвалась на крик.

А вот я себя не сдерживал, и крикнул:

— Так объясни!

Марина вздрогнула от моего крика, как от пощечины, и я нервно покосился на ствол. Женщина в истерике может натворить делов.

Я продолжил, но уже мягче.

— Говори. Ты же знаешь меня, сама сказала, что поверила.

— Да, потому что дурой была! — выпалила она, и, наконец, по ее щеке покатилась слеза.

Я внимательно посмотрел на Мираж, удивляясь, что она, несмотря на такое состояние, все равно пытается держаться уверенно и достойно. Что же такого произошло, что довело ее до такой крайности?

Ну, Антон, здесь только тебе решать. Ты и так вышел из дома, понимая, что тебе может грозить опасность. Конечно, такого никто не ожидал, но теперь надо пробовать разрулить ситуацию. Тем более, Марина не ударила в спину, не попыталась навредить исподтишка — вот она, вся как есть, перед тобой.

— Так! — пытаясь говорить ровнее, начал я, — Сейчас ты опустишь пистолет, и мы поговорим спокойно.

— Нет, — она мотнула головой.

— Да, — я медленно поднял левую руку с колена и повел ее к оружию.

Марина, округлив глаза, посмотрела на меня, и беспомощно прошептала:

— Ты что делаешь? Думаешь, я не…

— Ты не… — кивнул я, тронув ствол кончиком пальца и отведя его чуть в сторону. Выхватить оружие я не пытался.

— Думаешь, я шучу? — она в панике смотрела на свою руку, как та легко подалась в сторону, и даже не попыталась вернуть ее назад.

Пальцами я коснулся ее руки, державшей пистолет, и сказал:

— Уверен, что не шутишь, — я вздохнул, — Рассказывай давай, Марина. Все рассказывай!

Она снова мотнула головой, от беспомощности закусив губу, и больше не делала попыток целиться в меня.

— Я не доверяю тебе так сильно! — упрямо процедила она, но ее голос надломился, — Никому не доверяю…

— Зато я доверяю, — ответил я, и пальцами вернул оружие обратно, снова направив ствол мне в бок, — Не хочешь, не надо, но я тебе уже говорил — ты мне нужна.

Во внедорожнике большой салон. Двух людей, сидящих на передних сиденьях, разделяет широкая торпеда с рычагом, между спинками расположился кожаный подлокотник, который вроде бы должен мешать…

Но ее пальцы вдруг разжались, пистолет полетел вниз, стукнувшись о рычаг и исчезнув где-то под сиденьями, а сама Марина через миг растянулась на этой самой торпеде, чтобы прижаться головой к моему плечу. Ее растрепанные волосы, отдающие запахом кокоса, оказались совсем близко к моей щеке…

Девушка рванулась ко мне, уткнулась в плечо, и замерла, а я же хапнул воздуха, вытаращил глаза, и развел руки, застыв, как истукан. Блин, дура, она же просто бросила пистолет! Уронила огнестрельное оружие! Но прошла секунда, две, случайного выстрела не произошло, и я, облегченно выдохнув, осторожно опустил руку на плечо Марине, приобняв ее.

Она чуть вздрогнула и, кажется, всхлипнула.

— Устала я, Антон, быть сильной… — послышался приглушенный голос у моего плеча.

Я успокаивающе погладил ее плечо, мысленно ликуя, что вот она. Не в метре, не в двадцати сантиметрах — Марина совсем рядом. Даже только что пережитое не портило момента, а наоборот, дарило неописуемый восторг от такого резкого контраста.

— Ты скажи, это хоть не настоящий пистолет? — я решил начать с самых нейтральных, но довольно важных для меня, вопросов.

— Травмат…

Я облегченно вздохнул. Ну, хотя бы так. То есть, убивать она меня не хотела. А значит, нравлюсь. Да, интересные у нее методы производить впечатление.

— Антон, — она всхлипнула, — Вестник меня смог обмануть, втерся в доверие. Но я даже ему не сказала, где живу. Он только город смог вычислить. А сегодня…

И она замолчала. Я не пытался давить на нее и подгонять, а просто ловил момент и успокаивающе гладил ее.