Серг Усов - Регент [АТ]

Именно в том разговоре Гортензия и сказала, что Олег всё чаще начинает использовать выражения из своего туманного прошлого, и что он мог бы пояснять свои мысли вполне бы и без них.

Олег согласился с ней. Но сказал, что это у него происходит, часто, само собой. Видимо, как у моряков якоря, так и у него есть нечто, что позволяет ему цепляться за воспоминания о прошлой жизни, которая ему была по-своему дорога. И чем больше проходит времени, чем больше он погружается в текущие дела, тем больше у него это неосознанное желание не расставаться с другой частью себя.

Он говорил тогда ещё что-то, Уля не всё запомнила, но запомнила ту тоску, которая несколько раз прорвалась в его рассуждениях.

Так что, это пусть Веда раздражается на привычку Олега использовать непонятные фразы и выражения, а она готова принимать всё как есть. К тому же, рано или поздно, смысл сказанного Олегом становился понятным. И с Моцартом они все всё поймут. А Веда пусть помучается от любопытства — ей это на пользу пойдёт.

После бассейна с очень тёплой и ласковой водой Уля совсем разомлела и поэтому легко повелась на очередную просьбу подруги, пожелавшей пристроить дочь одной из своих подруг на очередную синекуру при герцогском дворе.

— Тебе сложно отказать, Веда, — улыбнулась разомлевшая герцогиня, — Умеешь ты убеждать.

Назвать подругу занудой Уля не могла. Во-первых, не хотела обижать близкого человека, а во-вторых, потому что Олег сказал ей, что для любой женщины зануда — это в первую очередь мужчина. Которому ей проще дать, чем отказать.

Получив желаемое, Веда быстро заметила сонливое состояние герцогини и поспешила попрощаться.

Три дня Уля потратила на Укрепление приготовленных форм рельсов и разгребала постоянно выраставшие горы бумаг. Хорошо хоть то, что с постройкой рельсовой дороги до Распила, вдоль которой располагались глинянные карьеры и велось производство рельсов, ей стало быстро добираться до мест своей магической работы и обратно в Псков.

В Рудный, где добывалась и выплавлялась значительная часть необходимых герцогству металлов, добраться самой у Ули не получалось никак — слишком много времени на эту поездку бы потребовалось, зато графиня Гелла ри, Легин, жена Торма, министр промышленности герцогства, смогла выкроить время. Вернулась оттуда злая, но выплавка металлов, по результатам её поездки, увеличилась почти в полтора раза. Ей уже донесли, что по её приказу повесили больше десяти человек. Уля даже пожалела, что дала графине такие полномочия. Людей надо беречь. Если, конечно, это не убийцы какие-нибудь.

А металлы были очень нужны. И железо, и медь, и олово, и даже цинк. Единственный металл, которому Олег до сих пор не находил применение, был свинец. И вдвойне обидно, что как раз руд этого металла в Сфорце было очень много.

Один из мастеров предлагал из свинца, раз его много, делать трубы для водопровода — из него и лить их было легко, но брат эту идею категорически отверг. Мастера, предложившего это, он не ругал, а даже похвалил — за новаторство и научный поиск, но сказал, что свинец медленно, но верно заражает воду, и что по этой причине где-то уже однажды выродился милионный великий город.

Понятно, что про миллион жителей Олег сказал для образности — таких городов в принципе быть не может, но насчёт свинца все всё поняли.

Совершенно недавно, правда, появилась возможность его использовать в виде небольших шариков, называемых дробью, для стрельбы из пушек.

Перед тем, как огненные трубы, называемые пушками, были отправлены в Нимею, чтобы там установить их на построенный корабль новой конструкции, их испытали.

Испытания проводились недалеко от Пскова, на небольшой поляне, от которой отходила длинная, не меньше двух тысяч шагов в длину, просека. Испытывали сразу и трубы и огненную смесь Ринга, называемую порохом.

Герцогиня была очень впечатлена. Особенно грохотом, которым сопровождалась стрельба из труб. Ей даже пришлось воспользоваться для себя Малым Исцелением, чтобы убрать писк в ушках, возникший после стрельбы.

А вот, кроме грохота, остальное ей показалось весьма сомнительным. Да, ядра или дробь преодолеют любую Сферу, она для них не существует. Но, пожалуй, на этом все плюсы этих труб и исчерпываются. Не только она или Олег, Доратий или Морнелия могут своей магией причинить ущерб врагу или крепости в сотню раз больший, чем десяток пушек, но и маги, значительно более слабые, гораздо эффективней этих громоздких изделий.

И ещё один недостаток Уля отметила и сообщила об этом брату в своём письме — наверняка, он уже его должен был его получить, потому что отправляла она его больше декады назад, на следующий же день после проведённых испытаний — называемая порохом огненная смесь, которую придумал Ринг, была настолько легко воспламеняемой, что даже маг-слабосилок мог зажечь её на расстоянии в двес половиной сотни шагов — по её приказу такое испытание провели. А она сама воспламенила смесь с четырёх тысяч шагов, специально забравшись для этого на одну из городских башен. Уля и об этом Олегу написала.

Нет, понятно, что порох можно защищать Сферой. Но это сколько же магов надо, чтобы постоянно прикрывать хранение этой смеси? А кто тогда будет воинов прикрывать?

Впрочем, Уля, сообщив всё подробно Олегу, на этом и успокоилась. Брат у неё умный, пусть сам что-нибудь придумает. А Олег, ох, какой большой выдумщик.

Несмотря на то, что намечалась война с Саароном, три четверти привезённых от Олега бумаг предназначались их главному механику Трашпу.

Вчера эту кипу Уля ему отвезла лично — самой было интересно, что Олег там опять придумал.

Трашп, когда глядел на присланный чертёж и просматривал пояснительные бумаги и схемы к нему, сначала выглядел непонимающе глуповато, затем заинтересованно, затем возбуждённо, потом пришёл в полный восторг, а в конце принял один из таких своих видов, когда его о чём-то спрашивать было бесполезно, это Уля уже знала по своему собственному опыту.

Можно было, конечно, приказать его выпороть, тогда бы он быстро пришёл в себя, но герцогиня слишком уважала этого чудика, чтобы его наказывать. Тем более, без вины.

Впрочем, пару слов она от него услышала — паровой котёл. Ничего не поняла, ну и ладно.

— Госпожа герцогиня, вы сегодня в карете или верхом? — один из её парней-ниндзя просунул голову в кабинет после чуть слышного скрябанья по двери.

Все ниндзя были прекрасно осведомлены, что она, что называется, из своих — прошла такую же школу, как и они, и обострённое восприятие позволяет ей слышать и такие тихие сигналы.

Уход гвардейцев Шереза дал Уле замечательный повод, пока об этом не узнали Гортензия и Олег, отказаться от статусного, но совершенно, на её взгляд, бестолкового сопровождения из вояк. И теперь она всюду перемещалась в сопровождении ниндзей, которых тоже, совершенно искренне, считала своими побратимами и посестринами — жаль, что последнего слова не существует. Но, главное, смысл этого не существующего слова ей понятен.