Эдгар Берроуз - Избранные произведения. I том

— Ну как, Рэнд? — спросила Сандра. — Ты что-нибудь вспомнил?

— Это лишь объяснило, как я попал в Амельтео, — ответил Рэнд, — они говорили, что я пришёл с небес. Видимо, я выпрыгнул с парашютом и приземлился рядом с замком Да Гамы. Но я не умею управлять самолетом.

Болтон-Чилтерн покачал головой.

— Ты был одним из лучших пилотов, каких я когда-либо встречал.

— А что сталось с самолетом?

— Должно быть, он разбился недалеко от Амельтео, — предположил англичанин.

— Если бы это было так, — сказал Рэнд, — я узнал бы об этом, но амельтеосы ничего подобного не рассказывали.

— Ещё одна загадка, — вздохнула Сандра.

На следующее утро они начали спускаться в долину в поисках тропы. По пути они прошли мимо обглоданных скелетов Крампа и Мински. Они немного задержались, чтобы осмотреть мешки, содержимое которых привело этих людей к смерти.

— Тысяч под пятьдесят, — сказал Чилтерн, приподнимая золото.

— Я думаю оно должно остаться здесь для галла или амельтеосов, — предложил Рэнд.

И они не спеша двинулись дальше. Вряд ли им удалось отыскать тайную тропу, которая проходила во многих милях от них. Вскоре они вышли на длинную, ровную долину, расположенную в нескольких сотнях футов ниже самого плато. Это было ровное место примерно в милю длиной и в полмили шириной. Ни одного дерева не росло тут. Долина находилась в стороне от троп, которыми пользовались галла и амельтеосы. Вполне возможно, что здесь до них вообще не ступала нога человека.

Вдруг идущий впереди Тарзан остановился.

— Смотрите! Самолет! — воскликнул он. Все столпились вокруг него.

— Какое везение, — сказала Сандра, — может, с его помощью нам удастся выбраться отсюда!

— Невероятно! Невероятно! — прохрипел Чилтерн. — Ведь это — самолет Рэнда. Я знаю его как свои пять пальцев. Давайте осмотрим его, может, он и впрямь нам сгодится.

— Что-то мне в это не верится, — усомнилась Сандра, — он простоял здесь два года, да при такой погоде…

— Не волнуйтесь, — успокоил её Чилтерн. — Самолет цельнометаллический.

Через час они добрались до аэроплана.

— Да, это самолет Рэнда, — подтвердил Чилтерн, — и он выглядит так, будто готов к вылету. Даже не похоже на вынужденную посадку. Только колеса спущены, а так все в порядке.

— Может, Рэнд совершил на нём посадку? — предположила Сандра, — Да только забыл об этом?

— Не думаю, — возразил Рэнд, — амельтеосы утверждали, что я пришёл с неба, значит, я приземлился один.

— Тогда самолет сел сам, — сказал Чилтерн. — Это может показаться невероятным, но изредка случается. Помнится, я как-то читал, что несколько летчиков выпрыгнули с парашютами где-то в Калифорнии, а самолет приземлился сам по себе. Пилотов тогда отдали под суд.

Рэнд обошёл вокруг самолета и внимательно осмотрел его. В глазах пилота вспыхнул огонек. Он залез на крыло и сел в кабину, остальные последовали за ним. Рэнд опустился в кресло пилота, пристально вгляделся в приборную доску и затем так сильно сдавил штурвал, что костяшки его пальцев побелели. Затем он вдруг расслабился и повернулся к остальным со слезами на глазах.

— О, Сандра! Я вспомнил! Я все вспомнил! Девушка подбежала к нему, не в силах произнести ни слова.

— Да, — сказал Чилтерн, — нужно было что такое, что расшевелило бы твою память. Ты ведь очень любил свой самолет.

— Сейчас я все вспомнил, — повторил Рэнд. — Я оставался в самолете ещё минут пять после того, как ты выпрыгнул, а затем прыгнул сам. Я приземлился прямо посреди замка Амельтео. Сейчас я ясно вижу его перед собой — красивый замок в дикой глуши и незнакомые люди в золотых кирасах. Они смотрели меня, раскрыв рты. Из-за сильного ветра меня отнесло прямо на стену замка. От того удара я, вероятно, и сделался сумасшедшим.

— Как думаешь? — спросил Чилтерн. — Самолет взлетит?

— Если он не захочет, мы его заставим. Пока остальные накачивали колеса, Рэнд разобрал карбюратор и легко устранил пустяковую неисправность. Спустя два часа все вновь сидели в кабине самолета, затаив дыхание, и ждали, когда Рэнд запустит мотор. Услышав свист пропеллера, все облегчённо вздохнули.

— Теперь лишь бы колеса не подвели, — сказал Рэнд. — Может, вы выйдете, и я один испытаю его?

— Нет, — ответила за всех Сандра.

Рэнд подрулил и развернул машину по ветру.

— Если вы хотите забрать золото, — вдруг сказал Тарзан, — то теперь у вас есть средство доставки. Там неподалёку есть подходящее место, где можно приземлиться.

— Нет, — возразил Болтон-Чилтерн, — у меня есть все, что мне нужно, что же касается Сандры, то я уверен, что дочь Тимоти Пикерэл ни в чем не нуждается. Ну, а вы, Тарзан?

— На что мне золото, — улыбнулся Тарзан. — Я навсегда остаюсь в родных джунглях.

Рэнд начал разгон, увеличивая скорость. Наконец колеса оторвались от земли. Мотор работал ровно на полных оборотах.

— Благодарю тебя, господи, — прошептала Сандра, когда самолет взмыл в небо, — благодарю тебя за все!

Сборник рассказов.

По лесной тропе бесшумно двигался бронзовотелый человек-гигант, почти полностью обнажённый, если не считать набедренной повязки. Это был Тарзан, обходивший ранним бодряще-прохладным утром свои обширные владения-джунгли.

Лес в этом месте был редким, с отдельными открытыми полянами, на которых росли разрозненные деревья. Продвижение Тарзана поэтому было быстрым, то есть быстрым для перемещения по земле.

Если джунгли были бы густыми, то он двигался бы по деревьям, перелетая с одного на другое с ловкостью обезьяны и со скоростью мартышки. Ибо был он Тарзаном из племени обезьян, который, невзирая на свои многочисленные контакты с цивилизацией с юношеских лет, сохранил в полной мере все свои лесные повадки и силу.

Он выглядел безразличным к окружавшей его среде, однако безразличие это было кажущимся, — следствие того, что он прекрасно разбирался в запахах и звуках джунглей. Все его органы чувств были обострены.

Тарзан, например, знал, что слева от него в ста футах в кустах лежит лев и что царь зверей расположился рядом с наполовину съеденной тушей задранной им зебры. Ни льва, ни зебры он не видел, но знал, что они там. Уша-ветер донёс эту информацию до его чувствительных ноздрей.

Многолетний опыт научил этого человека джунглей различать запахи как льва, так и зебры. Следы льва с полным брюхом отличаются от поступи голодного. Поэтому Тарзан равнодушно прошёл дальше, зная, что лев не станет на него нападать.

Тарзан всегда и во всем предпочитал полагаться на своё обоняние. Глаза человека могут обмануть в сумерках и ночью, уши — попасть под влияние разыгравшегося воображения. Но обоняние не подводило никогда. Оно было всегда безошибочным; оно всегда говорило человеку, что есть что.