Дмитрий Орлов - Стена

— Отец, — произнес я, увидев альбиноса.

— Рад тебя видеть Авель, — ответил он, протягивая мне полотенце. И тебе лучше принять душ, он прямо по коридору, а я пока заварю свежего чая.

Я на автомате взял полотенце и только теперь заметил, что глаза заливает холодный пот. Сознание все еще не могло синхронизировать прошлую и настоящую память, и я словно прибывал в двух мирах. С одной стороны я был Евгением Соболевым и именно им себя и ощущал, но одновременно с этим я знал, что я Авель организм созданный терраформерами.

В голове роились миллиарды мыслей и еще больше фрагментов воспоминаний, которые пытались занять свои места в моей памяти. Наверное, сума люди сходят именно таким способом, и чтобы хоть как-то отстраниться от нахлынувших воспоминаний я забрался под холодный душ.

Ледяные струи взбодрили организм и на краткий миг мне полегчало, а потом опять накрыло да так что даже холодная вода не помогала. Очнулся я от сильного холода, льющаяся вода из душа нещадно поливала меня все время, пока я был без чувств. Включив горячую воду, я немного согрелся, и когда зубы перестали отбивать чечетку, я отключил воду, но мне потребовалось какое-то время чтобы вернуть под контроль тело. Ноги были, словно ватными и я боялся отпустить стену, чтобы не упасть. Холод здесь был не причем, меня накрывали воспоминания смертей сменяющих друг друга и я не знал, как сойти с этой адской карусели.

Выбравшись из душевой в тот момент, когда на какое-то мгновение голова перестала кружиться, я увидел себя в зеркале, а затем воображение стало шутить с сознанием и мое лицо сменилось лицом Каина. Зажмурившись и встряхнув головой, я осторожно приоткрыл глаз и взглянул на отражение. Каин исчез, но как оказалось не до конца, в память о себе он оставил седину на волосах.

Я опять зажмурился в надежде, что теперь увижу себя прежнего, но фокус не удался, я по-прежнему был седой. Плюнув на галлюцинацию, я влез в броню и покинул душевую комнату. Когда я вернулся в гостиную, меня уже ожидал горячий чай и альбинос. Только сейчас я почувствовал, как хочу пить и, схватив чашку, я залпом опрокинул ее в пересохшее горло.

Горячий напиток практически мгновенно устранил жажду и внес успокоение, в сознание, бившееся в горячечном безумии. Головная боль стихла, и я с блаженством опустился в удобное кресло. Я даже размечтался об отдыхе, лет так это триста или пятьсот, но я понимал, что это не возможно.

Хотя память мне и говорила, что он мой отец, но все равно я его таковым не воспринимал, не было у меня с ним какой-то внутренней связи, и я не знал чем это можно объяснить, в конечном счете, я плюнул на это дело ведь у меня и без этого полно вопросов.

— В этот раз ты воспринял происходящее уж слишком близко к сердцу, — произнес альбинос, протягивая новую чашку чая.

— Ты вроде как мой отец но у меня нет к тебе никаких чувств, — ответил я беря чашку.

— Ну, если говорить начистоту, то я не совсем твой отец в человеческом понимании. Я один из тех, кто создал тебя и Каина.

— А зачем вы это сделали?

— Хороший вопрос, — усмехнулся альбинос и, взяв свою чашку, расположился в кресле напротив. — Мы терраформеры, это у нас в крови и мы заселяем пригодные к жизни планеты такой фауной и флорой, которая не позволит развиваться разумной жизни, которая впоследствии сможет составить нам конкуренцию. В случае если эксперимент становится опасен, мы уничтожаем всю разумную жизнь. Обнаруженные планеты служат нам своего рода садом на заднем дворе, им можно любоваться, а можно что-нибудь вырастить и съесть. Второе происходит чаще, но и первый вариант тоже не является особой редкостью.

— Выходит вы нас создали, чтобы есть? — сделав глоток чая, поинтересовался я.

— Конечно, нет, мы же не каннибалы. Дело в том, что я и несколько моих товарищей задались вопросом, а сможем ли мы создать что-то настолько совершенное, чего мы ранее не создавали? А совершенней терраформеров во вселенной ничего нет. Мы попробовали и у нас получилось, но создавать вас с потенциалом, как и у настоящих терраформеров, мы не хотели, поэтому ограничились двумя экземплярами. А вот ваши потомки те, кого вы называете людьми, с нами похожи только внешне они слабее и не обладают высоким интеллектуальным потенциалом.

— Тогда почему вы с нами не можете справиться?

— Потому что я ошибался, и вы оказались лучше, чем я предполагал, но старейшины как оказалось что-то подобное предвидели. Точнее говоря, мы нарушили запрет на создание организмов подобных терраформерам. Я об этом не знал, в наших мирах упоминание о подобном под строгим запретом. Старейшины думали, что если не говорить об этом, то никто и никогда до подобного эксперимента и не додумается. Мы работали в далекой галактике на пустынной планете и практически не поддерживали никаких связей с родными планетами. Но о нашем эксперименте узнали и хранители порядка, прибывшие на планету, решили не уничтожать ее, а изменили Каина. Угроза казалась не такой большой и хранители вынести решение, что он один вполне может уничтожить все производные эксперимента. Но хранители недооценили моих разработок, и Каин некоторое время сопротивлялся их вирусу. Как оказалось этого времени вполне хватило, чтобы люди начали расселяться по планете. И непосредственно твое существование заложено в памяти ДНК каждого человека, просто доступ к ней имеют только терраформеры. Говоря простым языком ты существуешь во всех человеческих существах, но когда данные твоего ДНК собираются в одном человеке — появляется пророк. Процентное содержание памяти должно быть не менее тридцати пяти процентов, иногда концентрация доходила до пятидесяти процентов, но ты уникален.

— И в чем моя уникальность? Неужели в том, что меня еще не убил Каин? Но, то, что я жив это просто счастливое стечение обстоятельств, не более того.

— Я этого не отрицаю, — ответил альбинос, пристально глядя мне в глаза. — Но ты уникален не этим.

Прежде чем открыть секрет альбинос налил себе еще чая.

— У тебя девяносто восемь процентов памяти Авеля, если можно так выразиться ты и есть Авель.

— Но не сто процентный, — заметил я.

— Согласен, — кивнул отец. — Человеческие тела не самый лучший проводник для переноса памяти, — ответил он, сделав глоток из чашки. Полагаю, эти два процента и не дают тебе полностью воспринять себя как Авеля. Именно по этой причине ты так тяжело воспринимаешь возвращение памяти со всеми ее плюсами и минусами.

— Минусов в этом деле как раз хватает, — заметил я. — Мне казалось, возрождение является сильнейшим ударом по психике, но, то, что ты заставил меня пережить, возрождение кладет на обе лопатки. И у меня есть еще несколько вопросов, если хорошенько подумать, то в твоей истории есть некоторые нестыковки.