Константин Калбазов - Скиталец 2

«Вечером кутим?»

— Ну-у, я не знаю. Моя опять пилить будет.

Борис изобразил эдакий жест, мол ты чего не мужик, что ли.

— Там же? — словно сдаваясь, поинтересовался извозчик.

Утвердительный кивок.

— В девять вечера?

Опять подтверждение.

— Ладно, буду. Где твой ящик-то?

Кивок в сторону порта.

— Ну, садись, — берясь за вожжи, произнес он.

Загрузив ящик, двинулись по указанному адресу. Заведение рассчитано на чистую публику, которой нет необходимости вставать спозаранку, а потому до открытия еще два часа. Однако ее владелец уже был на месте. Насколько знал Борис, он как раз готовил выставку довольно модного художника. Кстати, Измайлову до него еще тянуться и тянуться. В картинах Бориса уже виден талант, но для знатоков заметна и незавершенность работ. Сам он способен увидеть это только сравнивая свои работы с другими.

— Куда? Куда вы несете этот ящик, — набросился на них хозяин когда они уже были в дверях.

Португальский Борис знал даже хуже, уровня "моя твоя не понимает". Однако суть возмущений понял и молча протянул ему собственноручно нарисованную почтовую квитанцию. Ткнул в ящик, на вывеску с адресом и названием, на владельца, пожал плечами и тряхнул головой, мол отвали в сторону и не мешай делать свою работу.

— Господи, ну что с вами делать? Вносите, — изучая квитанцию, произнес владелец.

Ящик они занесли прямиком в дальний угол, не просматривающийся с улицы. После чего направились на выход. Правда Измайлов покидать галерею не стал. Убедился, что владелец здесь один. Проводил товарища многозначительно подмигнув, мол до вечера. А сам вернулся, не забыв запереть дверь.

— Что тебе нужно? — насторожился хозяин галереи.

Он было дернулся, чтобы вырвать из подмышечной кобуры револьвер, но не успел. Борис уже навел на него ствол бульдога и покачал головой, мол не дури. При этом держался так, чтобы с улицы оружие было не рассмотреть.

— Господин, не делайте глупостей, — шепелявя благодаря паре камешков во рту, с легким акцентом на английском произнес он.

Это в двадцать первом веке заканчивая институт или университет зачастую не могут двух слов связать на иностранном языке. Здесь подобное невозможно. Человек с высшим образованием не знающий как минимум один иностранный язык, это нонсенс. Да что там, многим хватало даже гимназии. И уж тем более, при наличии такого полезного умения как «Лингвистика».

Впрочем, Борис точно знал, что господин Силвейра говорит по-английски. Не вслепую же он сюда пришел, в самом-то деле. Его появлению в этих стенах предшествовала подготовительная работа.

Ну и над акцентом поработал, вогнав в «Лингвистику» весь свой свободный опыт. Теперь и при отсутствии камешков в нем не заподозришь русского. То, что язык не родной, видно. Но когда показатели третьей ступени хорошо так перевалили за половину, ты поди еще определи выходцем какой страны является твой собеседник. И чем больше опыта вложено в ступень, тем больше сглаживаются отличия.

— Что вам угодно? У меня здесь нет наличности, — держа руки так, чтобы не провоцировать налетчика произнес хозяин галереи.

— Для начала медленно, достаньте ваш револьвер и положите его вон на тот столик. Замечательно. А теперь, вскройте ящик, — кивнув в сторону посылки, произнес Борис.

Там уже лежал небольшой гвоздодер, оставленный Измайловым. Ободряющий жест револьвером, и Силвейра с видом обреченного принялся за работу. Гвозди небольшие, а потому подавались легко с незначительным скрипом.

Под крышкой обнаружилось два слоя оберточной бумаги, откинув которые хозяин галереи замер, если ни громом пораженный, то в крайней степени удивления. Картины? Он перевел взгляд на странного налетчика. Тот вновь сделал ободряющий жест револьвером и господин Силвейра начал извлекать полотна, закрепленные на подрамниках, а так же папку с акварельными рисунками.

Иметь успешную картинную галерею и не разбираться в изобразительном искусстве… Нет, подобное разумеется возможно, при условии, что у вас имеются работники с соответствующими знаниями. Но Жозе Риуш Силвейра знал свое дело. А потому сразу же определил талант, сквозивший в каждом мазке. Пусть эти работы все еще далеки от совершенства.

К тому же, даже в этот неторопливый век информация распространялась довольно быстро. А потому по свету уже гуляли слухи о неизвестном немом одаренном держащемся наособицу. Этот поначалу изображал из себя немого. И говорит он с неузнаваемым акцентом. А значит, можно предположить, что еще недавно он был куда более узнаваемым. Отсюда и такая маскировка.

— Средняя стоимость этих картин составит восемьсот фунтов. Но я готов уступить вам их, скажем за шестьсот. И, да, реалы меня не интересуют.

— Я не торгую краденым, — нервно сглотнув, все же возразил Силвейра.

— Справедливо, — кивая в знак согласия произнес Борис, — прошу вас, не делайте глупостей, чтобы нам потом не пришлось обоим жалеть о содеянном.

Он переложил бульдог в левую руку. Не сказать что он пользовался обеими в равной степени. Но случись нужда, уж с десятка-то шагов не промахнется. Правой извлек из внутреннего кармана сложенный лист бумаги, который разложил на столике рядом с револьвером хозяина. Затем небольшую готовальню внутри которой обнаружилась тонкая кисточка и маленький тюбик с черной краской.

Вооружившись кисточкой, он сделал несколько росчерков на листке, после чего отошел в сторону. Приветливо улыбнулся и сделал приглашающий жест.

— Это расписка, в том, что некий художник РБП продал вам свои картины за шестьсот фунтов. А это его подпись. Можете сравнить.

Силвейра взял листок и поднеся его к картине сличил подписи. Они были идентичны.

— Но это ни о чем не говорит. Подпись может быть вашей, а картины краденными, — справедливо возразил он, так как прежде наблюдать автограф неизвестного художника ему не доводилось.

— Простите, но рисовать здесь, чтобы убедить вас, я не буду. У меня нет времени на эти глупости. Отойдите в сторону. Благодарю.

Легкий щелчок и лезвие ножа выскочило из рукояти, встав на фиксатор. Подобные ножи частенько используют преступники. Очень уж удобно для внезапного применения. Борис подошел к картине и собирался уже полоснуть по полотну, как Силвейра вдруг понял, что должно сейчас произойти.

— Стойте!

— В чем проблема? — поинтересовался Измайлов.

— Что вы собираетесь делать?

— Как вы считаете, господин Силвейра, за какой надобностью я устроил весь этот маскарад?

— Я понимаю, вы хотите сохранить инкогнито…

— Не просто инкогнито, а не желаю чтобы кто-то хотя бы заподозрил мою истинную личность. В этой связи, данные картины только вяжут меня по рукам и ногам. Дарить их вам в мои планы не входит. Поэтому я предпочитаю их уничтожить.