Константин Калбазов - Скиталец 2

— Ишь ты, рисковые какие. Надо будет хворостину с собой прихватить. Уму разуму поучить. Пошли. У нас на камбузе Капитолина, повариха от бога. Скажу еще, чтобы и прохиндею этому собрала чего.

— Не надо бы говорить о Борисе.

— Пустое. Если из них кого подкупили, то все одно догадается и доложит. А островков в округе столько, что враз и с собаками не сыщут, пупок развяжется. Даром, что ли лихие пробавляются да прячутся по островам? Эвон, Стужу извели, так Просвира завелся. Пошли уж, оголодавший.

Выполнен набросок мелом

Получено 10 опыта к навыку «Художник-3» — 2000/16 000

Невозможно дальнейшее начисление, необходимо продолжить изучение курса высшего образования

Получено 10 опыта — 0/64000

Невозможно начисление опыта, необходима «Наука-3»

Получено 10 избыточного опыта — 42150

Получено 10 свободного опыта — 891945

Вот так у него теперь, все. Эффективность, ноль целых, хрен десятых. За весь двухмесячный переход ни на миллиметр не продвинулся в своем развитии. Что касается свободного опыта, то тут полный порядок. На набросках поднял целых сорок тысяч свободного опыта, который теперь можно смело удваивать. Вот нет у него сомнений в том, что ему удастся использовать трофейные артефакты.

Плюсом еще и морские специальности, в которые он, по глупости своей, влил опыт, а потом и догнал управляясь с суденышком. Впрочем, жалеть о содеянном глупо, ведь уже ничего не поправишь.

А вообще, нужно возвращаться к обучению. Вот такое топтание на месте, которое может показаться весьма прибыльным, глупость несусветная. Впрочем, об этом уже говорилось, и не раз. И сюда он прибыл не просто так, а с намерениями.

Поглядел на получившееся на доске и, вооружившись тряпицей, стер изображение. После чего осмотрелся окрест. Из множества островков он выбрал вот этот, в стороне от обычных маршрутов. В диаметре всего-то метров сто пятьдесят. Посредине возвышается голая скала, вокруг галечный пляж с редкими валунами и полностью лишенный растительности.

Любой, кто решит здесь высадиться, будет как на ладони. Рука же у Бориса не дрогнет. Под это дело он вновь обзавелся Маузером. Отличная магазинная винтовка под полноценный боевой патрон. На сегодняшний день, это вроде бы единственный удачный опыт.

Устал он понимать всяких там Морозовых. Если появится еще какой умник, что пожелает прибрать его к рукам, будет отстреливать без капли сомнений. Достали. Он никому и ничего не должен. И ни о каком благодетельстве не просит. Сам способен о себе позаботиться, как и достигнуть определенных высот.

Взгляд зацепился за небольшую точку, как раз в той стороне, откуда он ожидал гостей. Поднял бинокль. Так и есть, Григорий возвращается. Причем, не один. От осознания этого под ложечкой появился холодок волнения, а к горлу подкатил твердый ком. Когда это случилось, он без понятия. Но вот дороги ему Рыченков и Носов, словно родные. Воспоминания об отце и матери не вызывают такого волнения, как мысли о них.

— Ох и вымахал! А ну-ка, оборотись, глянем на тебя.

После того как потискали друг друга в объятиях, потребовал Носов. А посмотреть было на что. За прошедший год Борис не только подрос и раздался вширь, но и возмужал. К тому же начал бриться. Только о бороде лучше и не думать. Росла она клочками, что будет выглядеть скорее потешно, чем солидно. С усами все куда лучше, но их наличие скорее молодило его. Поэтому он предпочитал обходиться без растительности.

— Здравствуйте, Павел Александрович, — поздоровался Борис с Проскуриным.

Ручкаться постеснялся. Он и прежде вызывал у Измайлова уважение, при всем его негативе к опустившимся алкоголикам. Сейчас же и подавно. Шкипер и машинист сильно изменились, несколько помолодев, подобравшись и окрепнув. Профессор же по-настоящему преобразился.

Из старой развалины он превратился в крепкого, сбитого, седого старика, все еще полного сил. Осанка, походка, жесты, повадки, ничего общего с виденным ранее. А главное взгляд. Из него пропала обреченность и апатия. Он стал осмысленным, в нем появился интерес к жизни и какая-то внутренняя сила.

— Здравствуйте, молодой человек, — и голос под стать переменам.

— Ну, рассказывай бродяга, во что ты там еще вляпался, — устроившись на валуне, и извлекая свою неизменную трубку, потребовал Рыченков.

— Да нечего собственно рассказывать. Все как мы и ожидали, всем непременно хочется меня подгрести под свое крылышко. Как будто без опеки я пропаду.

— Пропадешь конечно. А вместе с тобой пропадать и нам. Так что, давай, рассказывай, — раскуривая трубку и пыхая дымом, распорядился Рыченков.

— А чем это так пахнет? — многозначительно потянув носом, поинтересовался Борис.

— Это моя Капитолина Сергеевна расстаралась, — со счастливой улыбкой проинформировал профессор.

— Борька, йакарь тебе в седалище, ты рассказывать будешь или жрать?!

— Так одно другому не помеха. Два месяца почитай на одних консервах, — заглядывая за спину шкиперу, в катер, возразил парень.

— Нет, ну что ты будешь делать. Один проглот на камбузе пришвартовался, пока его оттуда тралом не сорвали. И этот туда же.

— Да пусть уж лучше ест. Так оно куда быстрее получится, чем он станет давиться слюной, — хмыкнув, поддержал Измайлова Носов, направляясь за корзинкой со снедью.

Наверное проще все же было рассказать, а уж потом есть. Потому как совмещать оказалось делом достаточно сложным. Но и удержаться Борис никак не мог. Тот кто не сидел месяц на однообразной пище не поймет. Так что, рассказ занял несколько больше времени, чем ожидалось. Но с другой стороны, и торопиться им особо некуда.

Рыченков и Носов поочередно и вместе пыхали своими трубками. Проскурин, блаженно щурясь на солнце покуривал папиросы. Григорий, пристроившись в сторонке, взялся за чистку оружия. В море это никогда не лишнее, высокая влажность, а в условиях катера, так еще и сырость. Борис же рассказывал. Поначалу пытался выдать краткую версию. Но посыпались вопросы. Пришлось перейти к детальному повествованию.

— Н-да-а, паря. Покуролесил. Гляжу на тебя и себя вспоминаю, — хмыкнул Рыченков. — Думаешь я лихоимствовать по злобе отправился? Как бы не так. Кровь молодецкая кипела, да дурь в голове выхода требовала. Вот я и подался в разбойники.

— И что думаешь делать дальше? — поинтересовался Носов.

— Вы дядьки взрослые, с вами сначала посоветоваться хочу. А то опять чего начудить умудрюсь.

— Посоветоваться, это дело хорошее. Но у тебя ить уж есть какие мысли. Елисея с его парнями для чего-то сманил, — пыхнув трубкой, хмыкнул Рыченков. — Давай уж, вываливай, чего удумал.

— Сколько там у меня в банке с моих новинок набежало? — вместо ответа, поинтересовался Борис.