Михаил Усачев - Автократия Гоблинов 3

— Значит, я должна снова идти туда? — Спросила девочка, процедив вопрос буквально сквозь зубы. — Просто потому что такова его воля?

— Прости… — внезапно сказал старый Патриарх, вновь привлекая к себе внимание семьи. — Я слишком стар, чтобы сражаться, а мой сын слишком беспечен, и так и не смог привести в этот мир наследника. Если он умрёт, то великий род прервётся, и мы больше никогда не сможем получить милость божества. — Казалось, что хоть старику и было сложно говорить, но даже через эти обрывки фраз все за столом слышали волю главы рода и почти физически ощущали на плечах давление от каждого сказанного слова. — Сейчас наш род находится на грани, — сказал он. — Это испытание, которому Звериный Бог нас подвергает, мы обязаны его пройти, во что бы то ни стало.

Слушая слова своего деда, маленькая девочка так сильно закусила губу, что у неё потекла кровь. Стиснула кулаки с такой силой, что медная вилка в её руке погнулась и едва не сломалась пополам.

— Я отказываюсь! — Сказала она, — посмотрев на своего деда с таким вызовом в глазах, что тот даже слегка опешил.

— Ты не можешь отказаться, — сказал он. — Голос бога так и не звучал. Он всё ещё верит в нас. Он ждёт тебя!

— Тогда пускай сам об этом скажет! — Вновь ответила девочка, преисполнившись уверенности в собственных словах. — Он ждёт меня? Хочет, чтобы я за него сражалась? Тогда пускай извинится за то, что уже сделал и сам мне всё это скажет!

— Да как ты смеешь так говорить! — Взревел её отец, поднявшись с места. — Ты хочешь, чтобы Звериный Бог лично перед тобою извинился?!

— Внучка, это богохульство!

— Да мне плевать!! — Так же закричала та, вскакивая с места. Посмотрев на свою тихо плачущую мать, которая всё это время так ничего и не сказала, девочка стукнула руками по столу, с вызовом смотря на своего отца и деда. — За то, что этот бог сделал, я никогда его не прощу! Он выбрал меня? Я никогда об этом не слышала! Я ему не игрушка, которой можно играться, как ему вздумается!

— Дочь! — Громко крикнул нынешний глава семьи, но взбешённая маленькая девочка просто отшвырнула от себя стул, на котором сидела, и вышла из столовой хлопнув дверью. — Мы все погибнем из-за твоих капризов!!

— Раз так, то это будет Его вина! Не моя!! — Прилетел ему голос из коридора, полный злобы и тут же затих, погружая всю столовую в тишину и глубокую растерянность.

— Господин Гоблин, а Дикие Кабаны сказали, чтобы мы держались от вас подальше, почему?

— Не верь им, Кроля. Они просто завидуют, что мы можем разговаривать с такими красавицами, а у них смелости не хватает к вам подойти.

— Хе-хе-хе, правда?

— Разумеется, — ухмыльнулся я, пробежавшись взглядом по мирно прогуливающейся рядом со мной крольчихе. Ножки у этой барышни такие длинные, что у моих гоблинш может развиться комплекс неполноценности. Я сам рядом с ней больше на уродливого сына похож, чем на кавалера. Хотя, опыт общения с такими длинноногими красотками у меня уже был. Небольшой. Как сейчас помню, увидел её в баре. Стройная, красивая, прямо девушка моей мечты. Ну я, как и подобает обычному молодому парню, тут же встал и… зассал.

«Благо, у меня с тех пор умение ездить по ушам немного прибавилось…»

— Кхе, — неловко кашлянул я, убирая взгляд от её ножек. — Как там дела с посадкой? Никаких проблем?

— Ваш деревянный посеватор — просто класс! — Тут же выпалила та, замахав руками. — Он столько работы делает! Наш клан очень нами доволен. — Обхватив свои щёчки обеими руками, она закрыла глаза и тут же стала какой-то чрезмерно довольной. — Меня даже глава похвалила… — Протянула она мечтательным голосом.

— Ещё бы он плохо работал, — хохотнул я. — У него мощности аж шесть гоблинских сил!

— А что это? — Тут же спросила та, склонив голову.

— Ну, в смысле, его шесть гоблинов тащат…

— Хи-хи-хи. Ой! — Снова дёрнулась та, став обеспокоенной. — Господин гоблин, а ваш посеватор может ещё и бумков собирать? Глава попросила узнать, а то они снова приползли…

— А что это? — Теперь уже я глупое лицо сделал, а эта девица вновь хихикать стала.

— Бумки! — Сказала она. — Они постоянно приползают и зерно кушают. Убивать их нельзя, так что приходится руками собирать и выбрасывать… а они потом снова приползают…

— Почему нельзя? — Вновь спросил я, а та задумчиво почесала подбородок и резко выбросила обе руки вверх.

— Потому что бум!! — Крикнула она немного эмоционально. — Чуть-чуть бумку сломаешь, а он как бумкнет! Пальчикам больно! Да и воняет от них потом — не отмоешься. Нельзя их убивать.

— Хм-м-м-м, — протянул я, смотря как эта девушка скривилась от фантомной боли и нежно потирает пальцы на правой руке. — Бумки, говоришь…

Резко повернувшись в сторону лагеря, от которого мы успели отойти не очень далеко, я громко свистнул, заложив в рот два пальца, привлекая внимание всех вокруг.

— Смышлёный!! Тащи свою задницу сюда, я нашёл кое-что очень интересное!!

Иди-ка сюда, приятель…

— Какая ты интересная штуковина, — хохотнул я, ковырнув палкой нечто маленькое, похожее на гусеницу. Только пухлое, причём настолько, что кажется будто в неё соломинку засунули и как следует надули. Такое чувство, что если эту гусеницу чуть-чуть проколоть, то её просто разорвёт как воздушный шарик.

— Они по воде плавают и посевы кушают. — Сказала крольчиха, спрятавшись за спину двум любознательным гоблинам. — Гадость.

— Хм-м-м, — Смышлёный тоже нешуточный интерес проявил к этой странной ерунде. Взял эту гусеницу в руки и стал осторожно тискать, не обращая внимания, что мы с опустившей уши дамочкой тихонько назад пятиться стали. Удовлетворив своё любопытство, он тут же выглядел праздно шатающего неподалёку собрата и подозвал его к себе. Протянул ему гусеницу и ухмыльнулся во все зубы. — Ешь!

Осторожно переглянувшись с побелевшей крольчихой, мы оба вернули взгляд на этого парня, а так по-дурацки подставившийся засранец просто схватил эту гусеницу и засунул её себе в рот, без всяких вопросов.

— Ложись! — Тут же захохотал я, придавив бедную девочку к самой земле, а затем нас обоих настиг звук хлопка и отвратительный, вонючий смрад. Такой, как будто этот голодный ублюдок уже несколько недель как сдох, и взрыв гусеницы явил этому миру правду.

Откинув голову назад, чавкающий придурок смотрел на небо стеклянными глазами и с открытым ртом, словно стремительно постигал нирвану. Лопнувшая гусеница, конечно, большого урона ему не нанесла, хотя и одного смрада хватало, чтобы лишиться разума, но я заметил, что у нашего подопытного потекла по роже струйка крови. Похоже, зуб, которым он прокусил «Бумку», таки оказался сломан.