Кирилл Клеванский - Сердце Дракона. Том 12 [СИ]

Причем не каким-нибудь простым, а относящимся к одной из стихий.

— Проще показать, чем рассказать, — ответил Хаджар.

После этого он прислушался.

В потоках ветра он услышал звон снежинок. Миниатюрные кристаллики льда, из мириада которых не встретишь двух одинаковых, звенели друг о друга.

Это была буква имени ветра.

Хаджар услышал горячее дыхание адептов, паром срывающееся с их уст. Оно кружилось в небе биением их сердец и жаром души.

Это тоже была буква его имени.

Как и бег облаков по небу, полет редкой птицы, качание почти ледяных брызг над ручьем, его журчание, ржание коней и стук их копыт о лед…

Все это было буквами ветра. Иногда эти буквы менялись еще до того, как Хаджар бы их слушал. Сливались в одну, разделялись на сотни и тысячи, чтобы потом обернуться словом.

Словом, которое он произнес.

И стоило ему это сделать, как волшебное Слово стало ветром, ветер — его силой, сила — глиной, а воля — руками гончара.

Волей Хаджар захотел придать пару, над чаркой Анетт, силуэт танцующей девушки, а сила — имя Ветра, сделало за него все работу.

И в этом не было ни капли энергии. Ни единого потока Реки Мира не было нарушено. Ни один, из могущественных адептов, стоявших на берегу ручья, ни Том, ни Рекка, ни Крыло Ворона не смогли почувствовать того, что сделал Хаджар.

Анетт же, от изумления, широко раскрыла свои голубые глаза, а затем как-то иначе взглянула на Хаджара.

— Ты сделал это сам или при помощи вещи духа? — тихо, едва ли не шепотом, спросила она.

Вещами духа называли в джунглях Карнака артефакты. Иногда так случалась, что Река Мира и сама природа, а не руки человека, порождали артефакты.

Это происходило редко. Еще реже эти артефакты имели какую-то существенную силу. Но если уж имели, то не одному артефакту, вышедшему из мастерской, не удалось бы сравниться с могуществом Реки Мира и природы.

— Сам, — ответил Хаджар.

— Клянись, Северный Ветер! Клянись в этом немедленно.

Хаджар, не понимая, откуда в Анетт столько удивления, смешанного с испугом, уже второй раз за четверть часа провел ножом по ладони.

Вскоре рана, вспыхнув золотом, закрылась.

— Твои уста говорят истину, — Анетт медленно повернулась обратно к танцующему пару. — Вечные Истоки… Великие Предки… Гора Стихий… я о таком слышала лишь сказки матерей наших матерей. Никогда не думала, что увижу своими глазами…

— Анетт, прошу… объясни мне.

Чернокожая красавица дернулась, как-то по кукольному кивнула, после чего провела ладонью над снегом. Вскоре над её пальцами закружилось пять водяных сфер.

— Всего есть пять форм подчинения стихии.

— Это я знаю…

Синие глаза Антт сверкнули грозно и остро.

Хаджар тут же замолк.

Наверное, было у Анетт что-то общее с её дядей — почившим вождем племени Шук’Арка. Они оба терпеть не могли, когда их перебивали.

— Подчинение, Единение, Воплощение, Форма и Стихия, — продолжила рассказ Анетт. — Подчиняя стихию, ты выполняешь самое грубое и простое действие из всех.

Девушка наглядно продемонстрировала пять шариков над её пальцами.

— Затем следует Единение — вторая ступень владения стихией, — через мгновение пять водяных шаров растеклись по ладони Анетт и, впитавшись внутрь, оставили после себя мерцающее, водной свечение.

— Третья — Воплощение, — Анетт провела ладонью над снегом и тот, на расстоянии в сотню метров, покрылся пленкой воды. Причем она, не касаясь снега, застыла в воздухе.

И все это — не используя ни грамма энергии. Никто из адептов все так же не замечал происходящего. Это одновременно и восхищало, и нервировало.

— Четвертая и пятая ступень настолько сложны, что мне пока до конца не доступны. Мне потребуется слишком много времени, чтобы подготовиться к их использованию. Сейчас, в нашем разговоре, у нас нет столько времени.

Все же, язык джунглей не очень-то подходил для светских бесед. И некоторые мысли с его помощью оказывалось крайне сложно выразить.

— Но, — Анетт едва ли не на шепот перешла. — сказки матерей наших матерей упоминают странствующего волшебника с разноцветными глазами. Сказки говорят, что он пошел дальше и, будучи наполовину смертным, смог совладать с магией бессмертных потомков Духа Дану. И освоил их искусство, создав шестую ступень.

— Шестую Ступень? — переспросил Хадажр, а затем опомнился. — Погоди, ты говоришь о Духе Дану? Про народ фае? О магии фейри?!

Анетт закачала головой, а затем вылила свой отвар в снег, закопала проталину и вновь закуталась в шкуру.

— Я ничем не смогу тебе помочь, Северный Ветер. И, не советую, когда-либо пользоваться тем, что ты узнал на своем пути.

— Почему?

Анетт повернулась к Хаджару. Их взгляды встретились.

Надо понимать, что Анетт была отважной девушкой. Ведьмой, владеющей некромантией, пережившей такое, от чего даже у бывалых адептов волосы могут посидеть.

Но, при всем при этом, в её глазах отразился неподдельный страх.

— Народ Духа Дану обязательно услышит тебя… так же, как услышал того волшебника. И они придут, чтобы отнять то, что принадлежит им… никто, кроме племени Дану, не в праве взывать к этому искусству… Берегись, Северный Ветер. Они придут, чтобы убить тебя.

Хаджар отпустил имя ветра на волю, а затем грязно выругался.

Только этого ему не хватало.

Очередных разборок с фейри.

После привала отряд ехал в течении еще трех дней. На этот раз лошадей не гнали в мыло и пену, но зато не приходилось останавливаться на привал. Единственная, кому в отряде в принципе требовался отдых, это Анетт.

Она, не являясь адептом и практикующим в обычном понимании этих терминов, даже холод переносила исключительно благодаря своей магии и, что не маловажно, тому количеству шуб и шкур, в которые замоталась.

И, разумеется, в отличии от остальных участников компании, ей требовались и сон, и еда, и вода. Благо последнего в округе хватало.

Все приграничье Ласкана и Дарнаса завалило таким толстым слоем снега, что Крылу Ворона, ехавшему в авангарде, приходилось при помощи воли и энергии, расчищать снег на тракте.

— Вот ведь жуки, — чихнул Том, а затем вновь глотнул из горлянки. Проклятье, Хаджару начинало казаться, что бывший аристократ нашел где-то неиссякаемый источник алкоголя. При этом спрятал этот источник внутри пространственного артефакта и теперь пьет не просыхая. Перед его уровнем пьянства меркли даже загулы Великого Мечника Оруна. — Не могли, что ли, продать нам санную телегу?!

— Какую-какую телегу? — переспросила очнувшаяся от медитации Рекка.

— Санную, — пояснил Том. — Ту, которая едет как сани, а не на колесах.

— А-а-а, — понятливо протянула Геран. — Мне просто-то что другое послышалось.