Антон Текшин - EndGame [СИ]

Это заявление младшему крыть было нечем – убийцы были сплошь из разномастных наёмников, которые не выдадут заказчика даже под страхом смерти. Да и сам наследник наверняка нанимал их не напрямую, так что в его уверенности было прочное основание. Но оно мигом рассыпалось уже от следующей фразы Сотки:

– Я не собираюсь ничего тебе доказывать и впустую тратить время, брат. Вместо этого мы сразимся, как того велит дуэльный кодекс, и пусть сильнейший возглавит нашу ветвь!

Военные резко перестали дышать, даже невозмутимый Ксимири слегка подавился воздухом. Ох, не зря я провел время за изучением хитросплетений раллекийского законодательства. Дуэли там были жёстко регламентированы, и бросить вызов мог только равный по социальному положению воин. С незапамятных времён схватками отстаивали свою честь, и дариоксы не являлись исключением. Правда, бросить виртуальную перчатку им могли только главы других ветвей.

– Ты не можешь! – заголосил Такотосар, отступив на шаг. – Я уже владыка, а ты всего лишь жалкий наследник!

– Вы пока ещё не вступили в права, – напомнил ему кто-то из патриархов. – Вам нужно поклясться на останках предыдущего дариокса, а вы вместо этого отправились прямо сюда.

– К чему все эти глупые обычаи?! Я – ваш повелитель!

– Не признавать традиции, значит осквернять память наших предков, – веско обронил Сотка, после чего обратился к палачу. – Волотоксимири, ты старший блюститель закона, что скажешь?

Все взоры тут же устремились на пожилого воина. Настал самый тонкий момент нашего плана.

– Как того, кто в своё время отправился вас казнить, – осторожно начал он. – Меня сложно назвать беспристрастным, но… Ваш вызов полностью соответствует кодексу. Совершал ли Такотосар преступление против вас или же нет, совершенно не важно. Я признаю право на дуэль.

– Это же попытка переворота! – завопил прижатый к стене интриган. – Мой брат – изменник!

– Всё верно, – не стал спорить бывший палач. – И если вы пресечёте переворот лично, то наша армия последует за вами даже в центр чёрной дыры.

– А вы тогда мне на что нужны, с оружием и бойцами?! Немедленно арестуйте его!

– Не имеем права.

Военные в целом поддержали Ксимири, и лишь двое советников встали на сторону первого претендента на княжение. Перекос вышел слишком существенным, и даже гвардейцы не спешили вытаскивать нового главнокомандующего из опасного места. Только личная охрана была готова стоять за хозяина до последней капли крови, но их было слишком мало.

Против интриг лучше всего работает грубая сила. Раллекийцы чтили традиции превыше всего, и это сыграло дурную шутку с властолюбивым перестраховщиком. Ведь до нашего с ним общения у Сотки и в мыслях не было оспаривать у брата право на престол. Он искренне болел душой за свою семью, а подковёрная суета проходила мимо него.

Такотосар ещё минут пять яростно препирался, но в конце концов вынужден был подчиниться старшим, чем ещё раз продемонстрировал собственное малодушие. По правилам кодекса дуэль могла отстрочиться лишь по причине нездоровья одного из участников, однако, ранее наследник сам уверял всех, что он энергичен и полон сил, а значит – полностью готов стать старшим дариоксом.

– Будьте вы все прокляты! – прошипел он, облачаясь в такие же лёгкие доспехи, как и у брата. – Вы горько пожалеете, что поддержали этого предателя…

Драться наследникам предстояло излюбленным оружием раллекийцев – на мечах. Только не из металла, который был бессилен против современной брони, пусть и облегчённой, а на фотонных. Оба вступали в схватку с отключёнными щитами, поэтому броня тоже являлась больше данью традициям, чем реальной защитой. Лучевые клинки резали тонкие бронепластины всего-то чуть хуже, чем плоть.

Сама дуэль меня неожиданно впечатлила. Я ожидал вялого тыкания световыми шашками, пока кто-нибудь из оппонентов сам не напорется на клинок, но оба наследника показали завидную сноровку. Видимо, к подобным поединкам их готовили с раннего детства.

Стоило только военным сформировать небольшой круг, в центре которого застыли две напряжённые фигуры, как старший брат тут же ринулся вперёд. Его техника изобиловала подлыми приёмами и обманными финтами, тогда как младший бился довольно прямолинейно, но превосходил противника в скорости. Каждое столкновение мечей вызывало сноп ярких искр, щедро осыпающих зрителей, но никто из них не делал ни малейшей попытки прикрыть глаза.

Такотосар напористо наседал, выписывая клинком сложные фигуры, весь аристократический лоск сошёл с него, будто шелуха. Глаза горели жаждой убийства, а изо рта то и дело слышался сдавленный рык. Сотка же всё больше уходил в оборону, и понемногу сдавал позиции. Несколько раз у старшего почти получалось его достать, но он смог оставить лишь чёрные отметины на его броне.

Наконец, всё закончилось – так же резко, как и началось. С помощью ложного выпада Такотосару удалось раскачать противника, и, резко переместившись в сторону, он атаковал в незащищенный бок. Росчерк чистого света отсёк руку Сотки по самый локоть и оставил глубокую борозду на его теле. Но при этом старший брат и сам невольно раскрылся. Раненому наследнику в последний момент удалось перехватить рукоять меча в другую руку и контратаковать снизу-вверх.

Сжатое в клинок пламя пробило брешь в дорогих доспехах и вышло у интригана прямо из спины. На доли мгновения братья замерли в обнимку, соображая, кто именно из них победил, после чего старший стал понемногу обмякать. Поток беспощадных фотонов превратил его внутренности в жаркое, а потом и в угли, так что очки жизни стремительно его покидали, ускоряясь с каждым биением опалённого сердца. А вот с обрубком руки всё обстояло куда лучше – дикий жар остановил кровотечение, хотя боль всё равно должна быть адской.

Сотка выпустил рукоять, затушив убийственный клинок, и подхватил оседающего противника здоровой рукой. По его лицу, видному через прозрачное забрало шлема, сплошным ручьём покатились горькие слёзы.

Никто из военных не проронил ни слова, пока братья молча прощались. Наконец, глаза Такотосара остекленели, и в руке рыдающего Сотки осталось лишь безжизненное тело. Он бережно уложил его на пол и сам рухнул рядом на колени, уронив голову на грудь. Увы, теперь всю оставшуюся жизнь ему предстояло нести на себе клеймо братоубийцы. Заслуженно или нет, как верно подметил мудрый Ксимири, совершенно не важно.

– Что ж, – нарушил я повисшее в воздухе молчание. – Дариокс умер. Да здравствует Дариокс!

Зрители, наконец, пришли в себя и наперебой бросились оказывать помощь. Одуревший от боли и горя Сотка почти не сопротивлялся, уставившись в одну точку.