Анна Кондакова - Аристократ. Пять Грязных Искусств

Я пронёсся с десяток метров и скользнул под бронзовую подставку с гробом, тварь снесла мою защиту в один мах лапой. И гроб, и подставка пролетели метров сорок и рухнули в конце зала, прямо на театральную сцену.

Лёжа на спине под нависшей надо мной тварью, я мог надеяться только на кодо. Кинетический эрг обрушил на спину харпага все три гигантские люстры — со звоном и скрежетом те ударили точно в цель.

Это дало мне возможность перекатиться на живот и вскочить, но, поднявшись, я тут же почувствовал, что харпаг принялся жрать моё кодо прямо на расстоянии. Чешуйки на нём ощетинились, глаза снова вспыхнули, на этот раз не белым, а жёлтым.

И пока он стряхивал с себя люстры, его рот вытягивался, выворачивался, выпуская наружу серые дёсны с рядами зубов. Харпаг с шумом втянул воздух, и за один бесконтактный глоток успел выхлебать приличную долю моей силы.

Значит, эрги лучше не применять — хренова тварь моментально цепляется к энергии адепта и выжирает его кодо. Выходит, кроме физической силы, мутаций и оружия мне уже ничего не поможет.

Я вспомнил, что при Зиварде была магазинная винтовка, и валялась она сейчас где-то в районе главного входа.

Без раздумий я кинулся туда. Харпаг, сбросив с себя люстры, устремился за мной. Оружие я увидел у стены, в куче стеклянных игл, которые сам же сюда и швырнул. Добежав до цели, я упал на бок, прямо на иглы, ухватился за приклад винтовки, подтянул к себе и, перевернувшись на спину, выстрелил наугад.

Пуля угодила харпагу в живот, тот на секунду приостановился и снова пошёл на меня. Провернув барабан, я выстрелил ещё, на этот раз прицелившись твари в горло. Но харпаг не стоял на месте, и я промазал. Пуля попала в плечо.

Дьявол…

Времени у меня не осталось, но последний выстрел я всё же успел сделать. Приставил ствол винтовки харпагу к голени и нажал на спусковой крючок.

Нога твари подогнулась.

С рвущим душу визгом харпаг отшвырнул винтовку на середину зала и придавил меня когтистой лапой к куче стекла. Осколки пронзили моё тело снизу, харпаг буквально насадил меня на них, а потом его длинные сильные пальцы сомкнулись на мне, обхватив всю нижнюю часть тела, от живота до колен, и начали сжимать.

Я сгрёб стекло в ослабевших ладонях, мутируя его на ходу во что-то острое и стальное, даже не знаю, во что именно, и машинально всадил орудия в пальцы твари.

Опять раздался визг, но харпаг меня не выпустил, лишь сильнее стиснул пальцы.

Всем своим естеством я почувствовал треск левой бедренной кости, по ноге прокатилась волна морозного жара, слепящая боль пронзила до самого темечка и на мгновение вытолкнула сознание… Через секунду я пришёл в себя, но уже мало, что ощущал. Тело онемело.

Харпаг поднял меня над полом, приблизил к своей вонючей морде и, разинув пасть, вывалил на меня шершавый язык, как до этого делал с Сильвией. Едкая слюна потекла по лицу и шее, пропитала одежду на груди. Харпаг водил по мне гигантским языком и ждал чего-то… возможно, чтобы для защиты я применил кодо.

Хрен ему, а не кодо.

Из последних сил, уже почти негнущимися пальцами, я нашарил кобуру на правом запястье, вынул один из метательных ножей и, слабо размахнувшись, отправил клинок в пустую глазницу твари.

Харпаг взвыл, отбросил меня на порушенные люстры и обхватил лапами морду. Так я выкроил себе ещё немного времени…

Только и мне самому понадобилось не меньше минуты, чтобы прийти в себя. Пока харпаг скулил, толкая пальцы себе в глазницу, я стёр с лица едкую слюну, сплюнул кровь и пополз к противоположному краю зала. Силы во мне почти не осталось… никакой силы… зато созрел план.

Только бы добраться.

По пути я сгрёб винтовку, подтянул, ухватив за ствол. Подогнул правую ногу под себя, оперся на ладони и одно колено, стараясь как можно меньше шевелить левой ногой. Харпаг прилично помял её. Кость, вероятно, была не сломана, но треснула, это точно. Навалившись всем весом на винтовку и используя её, как костыль, я наконец поднялся.

Постоял так немного, побеждая головокружение, и поковылял в сторону сцены.

Каждый шаг приносил боль, прерывал дыхание, опухоль в левой ноге росла. А ещё… чёртов харпаг перестал скулить, что наводило на нехорошие мысли.

И точно. За спиной снова раздались звуки грузной поступи.

Я ускорил шаг, если моё неуклюжее ковыляние вообще можно было назвать шагами. Деревянный приклад винтовки чаще застучал о каменный пол… ещё несколько шагов… ещё несколько… стук приклада… шаг… стук… шаг…

Вот и сцена.

Я бросился на невысокий подиум плашмя, откинул винтовку и пополз. Но уже догадывался, что не успею, мне просто не хватит скорости. Увы, я не ошибся.

Харпаг настиг меня, когда я уже почти добрался до опрокинутого гроба. Он снова обхватил меня лапой, на этот раз сжав предплечья, чтобы я не смог шевелить руками и снова не угодил ему чем-нибудь в глаз.

Он решил больше не рисковать и не приближать врага с ножами к своей морде, поэтому поступил проще: поднял меня над сценой на высоту своего роста, а оттуда с силой швырнул вниз, о пол. Он глушил меня, как глушат рыбу о камень, чтобы я, наконец, затих и дал себя сожрать.

И у него почти получилось.

Я ударился прямо о гроб, приложился так, что в глазах поалело и раздвоилось. Крышка с хрустом сдвинулась, и из гроба вывалилось тело, окатив смрадом округу. На это я и рассчитывал, вспомнив рассказы Генри Ордо о том, как харпаги каждый Час Тишины атакуют кладбище. Когда в городе столько живых адептов, почему они ищут мёртвых и разложившихся? Возможно, для них это особое лакомство, не знаю…

Мой расчёт был построен на голой догадке.

Да, нехорошо осквернять чьё-то мёртвое тело, но именно сейчас от морали я был далек как никогда. И, кажется, в своей догадке оказался прав.

Харпаг, учуяв запах разложения, переключился на мертвеца. Не в состоянии бороться с желанием, он склонился над телом и, прежде чем приняться за трапезу, сначала прошёлся по мертвецу языком, раскрыв пасть и выставив зубы.

Это мне и было нужно.

Я отполз на полметра и дотянулся до бронзовой подставки, что валялась рядом с раскрытым гробом. Под раскалённой ладонью металл начал мгновенную мутацию, и пока харпаг занимался своей новой едой, я выплавлял оружие. Мне бы подошло что-то тяжёлое и большое… что-то, похожее на секиру…

Именно она и появилась в моей руке.

Двуручный боевой топор, громоздкий и острый. Опираясь на него, я кое-как поднялся, пошатнулся, еле удержавшись на одной здоровой ноге. Теперь главное, чтобы сил хватило и на остальное.

Подтащив секиру ближе в харпагу, я обхватил длинную рукоять двумя руками, чуть согнул правую ногу в колене, а левую вытянул вбок, собрал всю свою волю… и с выкриком чудовищного напряжения поднял секиру над головой.