Антон Демченко - Небесный шкипер [СИ]

Мужчина вырвал из кучи перекорёженного металла штырь, ещё недавно скреплявший секции фальшпола и, с яростным рёвом загнав его в узкую щель приоткрытого люка, потянул на себя получившийся рычаг, изо всех сил напрягая мышцы рук и спины. В рёбрах вновь полыхнуло болью, заливаемый потом лоб заломило, озаряемая разгорающимся огнём стена перед глазами словно окрасилась в алый цвет, а во рту стало кисло от подкатывающей тошноты. Но люк поддался! Заскрипев, словно жалуясь на неподобающее отношение, округлая дверь дрогнула и… отскочила, звонко ударив по искорёженной переборке. Железный штырь выпал из рук мужчины и тот, неверяще посмотрев на пустой проём, с наслаждением втянул в себя свежий и холодный воздух… чтобы тут же согнуться в приступе рвоты.

Утерев грязным рукавом рот, он повёл по сторонам шалым взглядом и, глухо рассмеявшись, перебрался через высокий порог. Не обращая внимания на непрекращающуюся боль в сломанных рёбрах и вновь одолевающее его головокружение, мужчина сполз по покатому боку шлюпки вниз и, усевшись на покрытую короткой, но одуряюще пахнущей травой, землю, устало вздохнул. Выбрался! Он всё-таки выбрался! Дело за малым… добраться до Бьорна и свалить, наконец, с этого чёртова острова.

Но исполниться мечте, очевидно, было не суждено. Стоило уставшему пассажиру подняться на ноги и сделать пару неуверенных шагов прочь от шлюпки, как ночную темноту впереди, разорвала череда огненных вспышек и грохот пулемёта. А потом, из той же темноты прямо в лицо спасшемуся ударил ослепительный луч света мощного прожектора, и чей-то насмешливый голос пожелал доброго вечера… на эсперанто. Учитывая, что среди абсолютно сухопутных людей Трёхпалого знатоков этого языка нет и в помине, а голос говорившего ничуть не был похож на голосину самого Бьорна, можно сделать вывод, что проклятый «кит» всё же не купился на уловку и отследил падение шлюпки. Осознав это, заметавшийся было под лучом прожектора, мужчина замер на месте и, тихо выругавшись, поднял руки вверх.

А уже через минуту, рядом с ним вдруг возникла затянутая в высотный костюм фигура. Споро и с явным умением спеленав измотанного уставшего мужчину, пленитель подтолкнул его в спину, а когда тот сделал шаг из до сих пор освещавшего его круга света и заморгал, оказавшись в полной темноте, боец щёлкнул карабином, пристёгивая к чему-то пленника и тот вдруг почувствовал как его ноги отрываются от земли. Миг, другой, и вот он уже в тёмном трюме, удивительно маленьком для «кита»-трёхтысячника, стоит под прицелом то ли того же самого бойца, то ли его коллеги в таком же высотном костюме и полностью скрывающем лицо шлеме с «совиными» окулярами.

Не говоря ни слова, конвоир мотнул головой в сторону единственного источника света в помещении, которым оказался широкий проём, ведущий куда-то вглубь дирижабля, и навёл на пленника странного вида оружие, похожее на лишённый приклада обрез с избыточно длинным магазином и пистолетной рукоятью. Впрочем, долго разглядывать этот образчик творчества неизвестного оружейника, мужчине никто не позволил бы, а потому, он послушно двинулся в указанную бойцом сторону.

Удивительно, но его привели не в карцер, имеющийся на любом «ките», а в обычную каюту, похожую на камеру для буйных матросов разве что размерами. Впрочем, назвать каюту роскошной тоже было нельзя. По сути, это был пенал четыре на шесть шагов, в два с небольшим метра высотой. Узкая койка, пустой рундук под ней, прикрученный к полу стол, вроде тех, что встречаются в спальных вагонах, встроенный в переборку шкаф, в котором нашёлся скрученный в валик матрац, да пустые полки над столом. Вот и вся обстановка. Да, ещё дверь, очевидно, ведущая в туалетную комнату, но выяснить так ли это, пленнику не удалось, та оказалась заперта.

Оглядевшись по сторонам, пленник пожал плечами и, стараясь как можно аккуратнее двигаться, чтобы поменьше тревожить сломанные рёбра, устало опустился на жёсткую койку. Оперевшись спиной о переборку, он коснулся затылком прохладной латуни высокого поручня и прикрыл глаза, чувствуя как холод металла словно вытесняет из головы жгучую боль. Если бы еще прошло это чёртово головокружение…

Он и не заметил, как задремал. Уставший организм, вымотанный происшедшим, в какой-то момент просто отключил сознание, погрузив его в умиротворяющую темноту сна без сновидений.

Тем хуже была побудка. За пару часов, что пленник провёл во сне, его тело не успело отдохнуть, и стоило бедолаге открыть глаза, как на него вновь накатила боль. Болели рёбра, в голове вновь начали стучать неугомонные молоточки, болело избитое при падении шлюпки тело, стонали уставшие мышцы… Но пленителям не было до этого никакого дела. По крайней мере, именно так казалось мужчине во время допроса, который вёл какой-то мальчишка. Мальчишка, воспринимать которого пришлось со всей серьёзностью. И отвечать на его вопросы мужчине тоже пришлось весьма обстоятельно, и не виляя… почти не виляя. Как оказалось, прямую ложь, допрашивавший его юнец чуть ли не нюхом чуял. А ещё он довольно убедительно доказал, что врать ему чревато неприятностями… учитывая же, что мужчине хватало уже имеющихся повреждений, чтобы не испытывать недостатка в болевых ощущениях, по недолгому размышлению он пошёл навстречу юному шкиперу яхты «Морай». Да-да, пленник был весьма удивлён, когда понял, что ошибся в определении пленивших его личностей.

Зато по окончании беседы-допроса, его ранами занялась некая рыжая или почти рыжая девица… С определением цветов у пленника, после удара головой о подволок во время падения шлюпки, творилась какая-то ерунда, и помочь с её решением эта девчонка не смогла, хотя с остальными ранениями и ушибами, она справилась довольно уверенно. И до «своей» каюты, пленник добрался уже в куда более приподнятом настроении, которое поднялось ещё выше, когда он увидел застеленную чистым постельным бельём койку, лежащую на ней новенькую матросскую робу, нарочито распахнутую дверь санузла и накрытый теплосберегающим колпаком поднос с едой на столе.

— Всё как обещал шкипер. Будешь себя хорошо вести, будешь жить. Начнёшь делать глупости — прогуляешься в открытый люк трюма с третьего горизонта, — прокомментировал его конвоир, сменивший высотный костюм на матросскую робу, но от этого не став выглядеть хоть чуточку менее угрожающим. И пленник послушно кивнул. Спорить с этим громилой он был не намерен. Да и зачем? Прежде чем пытаться как-то изменить ситуацию, нужно хоть чуть-чуть прийти в себя… чтоб хотя бы рёбра немного поджили. А до тех пор, любая попытка побега будет выглядеть изощрённым способом самоубийства, не больше. — Иди в душ, как разденешься, обноски свои выкинь сюда. Наставления медика помнишь? Повязки не мочить, голову под горячую воду не совать. И не косись так на стол, никуда твоя еда не сбежит. Ну, что застыл? Шагай, давай… зелень каботажная.