Дмитрий Серебряков - Три в одном

— Так точно. — Вскочив с места, выкрикнул Горбунов и, собрав свою папку, покинул кабинет директора.

Острогин, проводив подчиненного взглядом и дождавшись, когда дверь закроется, посмотрел на красный телефон прямой линии с президентом. Тяжело вздохнув, он решительно поднял трубку.

Никогда не любил выпивать. Особенно много. Причем в любой из двух своих прожитых жизнях. Ну там на праздник чуть-чуть, или на чей-то день рождения пару стаканчиков пропустить — это нормально. А вот так, чтобы до полного отключения мозга, я не напивался ни разу в жизни. Но как говорится, все когда-нибудь случается в первый раз. Так и тут. После того, как мы достигли конспиративной квартиры, я держал себя в руках. Когда мы посетили базу изготовления документов и там разошлись не на шутку, а после сели на поезд, идущий в Нижний Новгород, я тоже держался. И даже когда прибыли в Нижний и сели на самолет, то я превратился в робота, который все делал на автопилоте, но не пил. Ребята видели мое состояние, но никто меня не дергал. Они уже знали о том, что вся моя приемная семья погибла.

И только когда через двое суток мы наконец достигли базы Егора, которая находилась относительно недалеко от Хабаровска, километрах в трёхстах на берегу Амура, я слетел с катушек. Ребята захотели просто немного выпить и посидеть, но меня понесло вразнос. На душе было гадко и плохо, и вот это свое состояние я пытался залить водкой в промышленных масштабах. Как оказалось, мой организм стал намного выносливее, чем раньше. Так что пришлось лично выпить литров пять водки, пока, наконец, сознание не помахало ручкой, и я не улетел в полную бессознанку. Сняло ли это проблему? Нет. Наоборот. Чем больше я напивался, тем хуже становилось. Но с другой стороны, я смог выплеснуть все, что во мне накопилось, на окружающих. Это конечно плохо, и ребята не виноваты в том, что мои родители и брат погибли, но остановиться я не мог.

На следующий день все повторилось. Деми пытался как-то повлиять на меня, но меня, что называется, понесло. Я уже сейчас плохо помню, что и кому говорил, и более того, запретил Деми напоминать или, не дай бог, восстанавливать мою память, но зато на третий день пьянки мне стало легче. Вот только не от спиртного, а от Оли. Может, она просто воспользовалась ситуацией, а может, хотела помочь, или, возможно, я сам так же желал этого, как и она, не знаю. Главное, что сейчас я лежу в своей спальне, а рядом возле меня тихо посапывает Ольчик. Раскинув свои ноги и руки по всей кровати, эта наглая особа оставила мне лишь самый краешек ложа. Еще и почти все одеяло под себя подмяла. Впрочем, мне и так было нормально. Заодно и подумать адекватно смог.

Прожив восемь лет с Иришкой, я как-то привык к нашей размеренной жизни. Мне всегда было приятно смотреть на свою жену, любоваться ее улыбкой или задумчивостью. Даже когда она сердилась или ворчала, я все равно не мог смотреть на нее без улыбки. Мне нравилось обнимать ее и просто находиться рядом. От нее веяло какой-то немыслимой нежностью и домашним уютом. Вот только в этом раю была одна ложка дегтя. И да, это был секс. К сожалению, Ира к нему была почти безразлична. Конечно, ей иногда хотелось близости, но случалось это нечасто. Особенно после рождения сына. Намного больше ей нравилось лежать рядом со мной или просто на моих ногах, а я в этот момент нежно массировал ее ушко или перебирал волосы. От этого процесса Иришка впадала в нирвану и, словно кошка, довольно урчала, иногда издавая эротические стоны удовольствия. Впрочем, от массажа стоп, спины и шеи она так же бессовестно балдела круче, чем я от секса.

За годы я привык к этому. Это стало обычной частью моей повседневной жизни. Хотел ли я большего? Хотел. Но всегда понимал, что никакой секс не заменит мне ту душевную близость, которая была между нами. Так что просто смирился с этим и забыл. Забыл до тех пор, пока со мной не соединился, став единым целым, еще один разум, а после на него наложился новый фрагмент потерянной памяти. Изменился ли я в своем отношении к жене? Нет. Я по-прежнему ее любил, и изменять ей ни с кем не собирался. Но небольшой червячок сомнений и подсознательных желаний появился. И если бы не трагедия, а после водка, то я бы никогда не оступился, оставаясь до конца верным своим принципам. Но что произошло, то произошло. Я изменил своей жене.

Можно было конечно сказать, что во всем виновата Оля, что она воспользовалась моей слабостью и фактически затащила в постель, но это будет неправдой. Не только она стремилась ко мне, но я жаждал близости. Мне хотелось безумной страсти. Хотелось, чтобы я и она ощущали одинаковое удовлетворение от процесса. И я это получил. Мы с Олей не просто занимались сексом. Мы им жили, дышали и хотели еще и еще. Взлетали и падали обессиленно на кровать, чтобы потом опять взлететь на пик наслаждения. Если с Иришкой я использовал только парочку поз за все время, то с Олей мы за ночь прошли наверно половину камасутры. Но главное заключалось в том, что мы оба одинаково кайфовали от этого процесса. И не только от него, но и от близости наших тел. Я даже сам не подозревал, что способен на такое в постели. И какая безумная пластика тела у Оли. Что ни говори, но это были по-настоящему потрясающие ощущения.

Лежа на спине, я поморщился от специфических многочисленных царапин на спине. Деми уже вовсю занимался заживлением этих постельных ранений. Вот уж точно, Иришка — словно милый и нежный котенок, а Оля — дикая рысь. Как по мне, довольно точное сравнение. Оставался только один вопрос. А что, собственно, делать дальше и как с этим жить? Дилемма. Терять Иришку я не хотел, но и оставлять вопрос с Олей — в подвешенном состоянии нельзя. Очень хотелось как-то взять и объединить их двоих в одного человека, но увы. Этой мечте не суждено осуществиться. А значит, придется как-то разруливать ситуацию. Иришка у меня, конечно, добрая девушка и все такое, но это не мешало ей быть самой настоящей собственницей. Она дико ревновала меня ко всем дамочкам, которые пытались делать поползновения в мою сторону. Так что, если я хочу мирного сосуществования в будущем, мне придется что-то делать сейчас. Вот только желания что-либо менять так сразу у меня не было. В голове мелькала позорная мысль о том, что можно отложить этот вопрос на потом. Мол, там дальше как-то само разрулится или решится. Очень опасная и трусливая мысль.

— Утречка. — Соблазнительно потянувшись, промурлыкала Оля, после чего довольно меня поцеловала и встала с кровати, продемонстрировав мне свою сексуальную и идеальную фигуру во всей красе.

— И тебе доброго утра. — Внезапно охрипшим голосом произнес я. Несмотря на все, что произошло ночью, она по-прежнему меня манила и возбуждала.