Рост Толбери - Неживой [СИ]

Она не могла оставаться наедине со своими мыслями слишком долго. Нужно было чем-то себя занимать.

Раньше у неё таких вопросов и не возникало. Она не думала, что будет делать через пять минут, через день, или через месяц. Дела сами находили её, неслись от заката до рассвета единым потоком. Словно бы её жизнь была расписана, как у какой-то пчелы, которой каждый день нужно лететь на луг, опылять цветы и собирать мёд. Она знала каждое дерево, видела, как они проходили путь от семечка, принесённого ветра до могучей силы, которую ни пожар, ни упорный человек бы не смогли выкорчевать. Её владения были обширны, да так, что ей требовался целый год, чтобы просто объехать их и заглянуть в каждый уголок. Но она и не спешила. Слушала зов и являлась на него, когда требовалось. Спасала, исцеляла, продляла жизнь. В любом её проявлении, даже самом жалком. Словно листок её бросало течением в разные стороны и везде она была нужна как воздух.

Куда всё это делось?

Ах да, один неприятный мужик забрал у неё это всё. И теперь она заберёт всё в ответ. Может быть, тогда картина этого нового мира, где ей нет места, станет хоть чуть-чуть яснее и приятнее.

Жизнь имеет мало смысла. Даже древние деревья гниют изнутри, их долбят и дырявят птицы, выцарапывают из них червячков, что жрут дерево изнутри, его ласкает пожаром, почти каждый год, оно терпит засуху, в него ударяет молния. Путь и конец всегда одинаковые. Мучительная борьба за жизнь. Мучительная смерть.

Не очень то уж красивая концепция. И зачем её защищать?

Ведь Ярину никто не защищал.

Вацлав…

Он так и не смог сломать её.

Наверное, потому что она знала, что он лишь просто смертный, живущий короткой и жалкой жизнью смертного. Мотылёк, тянущийся к пламени ночного светильника. Прах, ещё не знающий, что он прах.

— Ты не скучал, — поприветствовала она старика, сидящего на троне.

Его зрачки с заметным усилием повернулись сначала к окровавленному слуге со свёрнутой шеей, а потом в её сторону. Он ещё больше напрягся и застонал сквозь приоткрытый рот. Он узнал её. Не зря она трудилась над волосами, возвращая им природный огненный цвет.

— Здравствуй, Вацлав. Сколько ж лет-то прошло? Ты плохо выглядишь. Всё-таки настигло тебя моё проклятье, да? — Ярина обошла вокруг, провела пальцами по гладкому лакированному дереву трона и рассмотрела каждого призрачного полуразложившегося мертвеца сидящего у ног бывшего князя, невидимых для простых смертных.

— Сказала же. Не будешь ты править.

Взгляд измученных старческих глаз на миг снова стал ледяным и собранным. На миг показалось что он вот-вот ответит или даже встанет, но глаза его снова разбежались в разные стороны, а подбородок задёргался от старческой дрожи.

— Удивительно, — Ярина хищно улыбнулась. — Так даже лучше. Я бы сама не смогла терзать тебя столько времени, сколько терзало моё проклятье. Кто бы мог подумать, что нечто такое… злое… и из моих уст, сработает уже тогда.

Снаружи раздались крики и звуки сражения, совсем близко. В открытое окно затянуло дым пожарища, сделав облик Ярины ещё более демоническим. Её улыбка разошлась ещё шире, словно уголки её губ располосовали лезвием.

— Не-е-ет, дружочек… Я не один из призраков, что мучают тебя. Я живая. Из плоти и крови. За тобой явилась. Как я выжила?.. Я ж не дура. Хоть и не ожидала, что ты заморских колдунов на меня натравишь, да и не знала о таких гостях дома. Но всё же не дура… На мне охранных чар столько было, что тебе бы пришлось меня по зёрнышку разобрать, чтоб убить окончательно. Да и помогли мне. Мир не без хороших… хм… нелюдей… — Ярина подошла к окну, провела пальцем по подоконнику, упёрлась в него локтями и свешалась, рассматривая открывающийся вид. — Долго же я сюда добиралась. Поменялось многое. Построилось. Но не моим Ярионом, а тобой, ублюдком. Ты отнял у него всё. И извратил. Как красиво теперь всё горит… Поморск умер вместе с моим любимым. А мог быть жить. В его сыне. В моём сыне. Скажи мне, как ты убил его, червь?

Вацлав Черногор не ответил. Он смотрел сквозь Ярину, в окно, темнота за которым все быстрее отступала от света пожарищ.

— Не знаешь… Всю грязную работу за тебя сделали прихвостни. Так было? Не молчи. Что? Духу не хватило самому убить беззащитного ребёнка? Странно. Хватило же ведь, чтоб раз за разом насиловать беззащитную женщину. Чтоб потом сжечь её заживо. Завернуть в мешки её друзей и товарищей, связать их и живыми выбросить в море. Вижу, что совсем не жалеешь. Жалеешь, что мало. Что не довёл до конца. Да, друг мой?

В окно залетела случайная стрела и застряла в потолке. Вацлав снова попытался сфокусироваться и его хватило на пару мгновений гнева и неприкрытой ненависти во взгляде. Ярина подошла к старику, взмахом руки отогнала от него беспокойных духов и прыгуна ему на колени, обняла за когда-то могучие плечи и задёргала ножками, словно девчонка.

— У меня ведь была совсем иная судьба. Просто не могла я поступить иначе. Да… Хотела бы я увидеть раскаянье в твоих глазах, осознание, боль, страх. Но ведь ты не из таких. «Решил раз и не жалей». Так у вас говорят, на Севере?.. В тебе ведь сейчас совсем ничего не колышется, ты видишь лишь врага, которого когда-то решил убить. Не человек я тебе, а кусок мяса, вставший у тебя на пути, да? Но ничего. Есть место, которое выдавит из тебя весь Север, так что ты даже холода помнить не будешь, не то что скучать по нему. Не сразу же, конечно… Но и время в Пекле движется совсем по-иному. Когда настанет мой черёд, я найду тебя и снова загляну в твои глаза. Прежде чем ты станешь прахом под ногами демонов, прахом станет твоя душа. Я буду смотреть, как она усыхает по лепесточку. Очень долго смотреть. Приятного пути.

Ярина наклонилась и обвила старика объятиями. Кожа её почернела и вспыхнула, объяв их обоих пламенем. Призрачные лица, облепившие ноги князя, изошлись в отвратных радостных и хищных улыбках, с упоением наблюдая за казнью. И начали распадаться на куски, уносимые призрачным ветром.

— Отец? Не-е-ет! — в зал ворвался мужчина, весь в кровавых брызгах и с мечом наперевес.

Он сорвал плотную штору с окна, накинул сверху, пытаясь потушить, но было слишком поздно. Огонь успел хорошо поработать над Вацлавом. Старик подарил сыну последний, полный тоски взгляд и сомкнул оплавленные веки.

— Папа… — прошептал Горан. — Прости меня. Я не успел.

Ярина смахнула с себя остатки шторы, спокойно встала и отошла в угол. Ветер смахнул с неё черную кожу, снова явив её лик и волосы, поцелованные огнём. Она улыбалась, пьяно и возбужденно.

— Ты… это ты сделала?! Ты… ты… — рявкнул князь, пошёл на неё, сжимая меч и вдруг замер. — Постой-ка… Ты ведьма?.. Та самая! Вернулась из Пекла, чтобы доделать дело… Это ты навлекла на нас чудовище!