De_souza - Антихрист [СИ]

Неклюдов пожал плечами:

— Петрух, ты же понимаешь, что вашу лабораторию прикрыли, чтобы у вас ничего не получилось. Чтобы ваша разработка даже в теории не могла попасть к азиатам или арабам.

— Ага, лучше сожжем дом, который мы строили, чтобы соседи не увидели, как мы его строили и не могли построить такой же. — Горбунок всплеснул руками. — И это в середине двадцать третьего века! — Он резко выпрямился. — О, бокс! Оставь!

На экране два тяжеловеса в шлемах со стеклянными забралами мутузили друг друга толстенными перчатками.

— Это не бокс, а бой на подушках, — презрительно скривился Марк, но все же отложил пульт. — Настоящий бокс закончился ближе к концу двадцатого века. Тогда мужики были по-настоящему крутыми. Знали, что на ринге могут покалечить и убить, и все равно выходили драться. Черт, в двадцатом веке даже правители были что надо. Гитлер, Сталин — наимощнейшие дядьки, легенды. После них пошли одни соплежуи и актеры.

— Правду глаголешь, отрок, — улыбнулся Горбунок. — Плесни-ка мне еще…

Входная дверь резко, словно ее открыли с пинка, хлопнула о стенку, зазвучали громкие мужские голоса. Из короткого коридорчика в бар ввалилась троица парней. Молодые, крепкие, пьяные и наглые. При их появлении геймеры притихли и уставились на вновь прибывших, явно ожидая неприятностей.

Осмотревшись, троица подошла к стойке.

— Слышь, парниша, — развязно, чуть растягивая слова обратился к Марку, видимо, их лидер, — где здесь сортир?

— На улице под любым кустом, — грубо ответил Марк, наливая съежившемуся Горбунку наливку.

— Тебе чо, впадлу пустить нас к унитазам?

— А тебе чо, впадлу вежливо попросить?

Троица, столь сильно напоминавшая своим поведением блатовавших заключенных из Сахары, опешила. Привыкнув всегда добиваться своего напором и наглостью, они не ожидали получить отпор от какого-то бармена.

Один из троицы прищурился:

— Чего такой дерзкий? Можешь плохо кончить. Знаешь где?

— В канаве, что ли? — иронично повел бровью Марк. — Все может быть. Зато я точно знаю, где кончите вы. Недавно оттуда выпустили.

Парни все поняли правильно. Переглянулись, один из них стащил со стойки стопку салфеток, и все трое направились к выходу.

— Вот уроды, — хмыкнул Марк, доставая новую упаковку салфеток.

Горбунок, сидевший до того съежившись и стараясь, правда, безуспешно, выглядеть незаметным, выдохнул и опрокинул стакан в рот.

— Да, друг мой, тяжелый у тебя характер. Чуть на ровном месте не устроил драку.

— Под таких нельзя прогибаться ни на сколько, — пояснил Марк. — Один раз уступишь в чем-то, в любой мелочи — посчитают слабаком и будут давить все сильней и сильней. Нужно сразу ставить их на место.

— Но из-за туалета…

— Не из-за туалета. А из-за отношения. Я бы пустил, если бы вели себя прилично. А такие все обоссут. Могут даже стены дерьмом измазать. Они так, типо, метят территорию. Поверь мне, Петруха, я с этой породой…

Дверь на улицу снова чуть приоткрылась, донеслись звуки потасовки — вскрики, охи, что-то упало и разбилось, — дверь захлопнулась, все стихло.

— И когда таких вынуждают отступить, у них появляется сильное, прям непреодолимое желание доказать самим себе, что они не лохи, — неспеша произнес Марк и достал из-под стойки биту. — Для них самый простой способ доказать себе, что они не лохи, это избить какого-нибудь лоха. Такой вот парадокс. — Нырнув под столешницу, Марк толкнул низенькую дверцу и вылез в зал. — Петр, присмотри здесь.

Геймеры все как один уставились на спешащего к выходу бармена. На лицах мужчин и женщин вместе с тревогой читалась зависть. Это в игре они были могучими воинами с огромными мечами и дубинами и могли косить врагов направо и налево. В реальности троица обдолбанных чем-то — алкоголем, Конопливитом или, скорее всего, всем вместе — молодчиков перепугала их одним своим присутствием.

Черт, думал на ходу Марк, скоро вся гостиница узнает, что бармен из Хард-Рок опять кидался с битой на людей. И что он, возможно, кого-то даже покалечил или убил. Черт! Надо будет сегодня подойти к системщице и объясниться. А то эти задроты окончательно порушат его репутацию. Достало, что все в гостинице шарахаются от него как от буйно-помешанного.

Потянув дверь, набрав полные легкие воздуха, Марк выскочил в летний знойный вечер на узкую стоянку вдоль трассы, готовясь криком остановить драку, — и выдавил из себя лишь невнятное «э-э-э-э».

Перед ним на бетонной площадке в окружении осколков бутылки лежал, свернувшись калачиком и держась за голову, Ибрагимов. Троица парней азартно и зло запинывала Рустама ногами, но тот и не думал сопротивляться.

Перехватив биту за концы, держа ее перед собой, Марк со спины налетел на ближайшего противника. От мощного толчка в спину, тот перелетел через Рустама и проехался лицом по бетонной крошке и камешкам. Разворачиваясь, Марк ногой пробил сбоку по колену второму парню, перехватил биту для удара и махнул ей перед лицом третьего. Ударный конец биты просвистел в миллиметрах от кончика носа парня. Тот дернулся назад, шлепнулся на задницу, нелепо перебирая руками и ногами, отполз подальше и, вскочив, побежал к машине. Сработал стадный инстинкт, и оставшаяся парочка также побежала и похромала за своим.

Угроза насилия и демонстрация способности исполнить эту угрозу намного эффективнее самого насилия — так объяснил ему Рустам. Пока что действовало на всех.

Когда старенький помятый джип загудел электродвигателем и сорвался с места, Марк протянул Рустаму руку, помогая встать. Нужно было что-нибудь сказать, и первое, что пришло в голову, было:

— Не знал, что тебя можно вырубить бутылкой.

Ибрагимов встал, под просвечивающей под короткими волосами коже не было ни царапины, ни капли крови. Потом Рустам сделал то, чего Марк ждал от него меньше всего, — раскинув руки для объятий, он разрыдался.

— Никогда бы не подумал, что ты начнешь пить, — сказал Марк, наливая из-под крана уже четвертый стакан пива. Первый Рустам выдул залпом, второй прикончил в два захода и только затем сбавил обороты.

— Приходится, — пробурчал Ибрагимов. — Эта штука у меня в голове… Только так хоть немного прихожу в норму.

Близилась полночь, и все посетители разошлись по домам, кроме дрыхнущего за стойкой парня. Был понедельник, новых клиентов не ожидалось, и от беседы никто не отвлекал.

Рустам несколько изменился. Из-за переизбытка в крови женских гормонов его лицо округлилось, взгляд стал мягким, движения плавными, вокруг талии нарос жирок. Мышцы больше не бугрились под серой футболкой, волос на руках и торчащих из коротких шорт ногах заметно поубавилось, даже легкая щетина на лице стала реже. Но сильнее всего изменилось его поведение. От железобетонной стены уверенности, прежде окружавшей горца, не осталось и следа. Из горячего и вспыльчиво мастера боевых исскуств он превратился в неуверенного себе, забитого и запуганного мальчишку. Три года назад он был готов, будучи сильно избитым и скованным Стражем, продолжать драться со своим обидчиком. Теперь же спасовал перед тремя пьяными парнями — на вид уже взрослыми, но по поведению подростками, — когда те наткнулись на него у выхода из бара и попытались отнять у него бутылку виски.