Александр Башибузук - По ту сторону игры [litres, залита ошибочно]

– Ну, содомиты, те, кто любит в задницу… того, ваша милость… – Жиронд сплюнул на грязный пол. – Уж простите, ваша милость, из ваших они… пришлых бессмертных… Ишь чего удумали, святотатцы, в канун праздника святой Морионы, в задницы друг друга уестествлять. Жрецы храма Нравственности наткнулись в гостинице у Дафны, во время обхода. Да, да, пялили. Тьфу, какая мерзость…

– А ну покажи, – из любопытства попросил я.

– Дык, извольте, ваша милость… – обер сбросил щеколду с окошка на двери. – Вот они, извращенцы проклятущие. Мы их в одну камеру и засунули. Ужо посидят лет эдак двадцать-тридцать, заплатят штраф пару сотен тысяч и живо излечатся от заразы…

«Проклятущими извращенцами» оказались два красавчика эльфа: Dodo_69 и Mamontenok, скромного пятого уровня. Выглядели они довольно печально: грязные, истощенные, с почти пустыми маркерами здоровья и выносливости. Едва кормушка открылась, оба стремглав забились в угол и опустили головы.

– Еще и сопротивляться пытались, еретики, – обер грозно цыкнул на узников. – Но ничего, мы их обратно к истокам вернули. Сделали нубами… – надзиратель заржал. – Вроде так у вас, ваша милость, говорят?

– Так, – кивнул я. – Закрывай, идем дальше.

Парней, честно говоря, было жалко. Мало того что в темницу угодили, так им еще все достижения обнулили. Ниже некуда, пятый уровень – предел. Да еще обмундирование, скорей всего, топовое, безвозвратно конфисковали. Впрочем, чего их жалеть, свой путь они сами выбрали. Тем более особой терпимостью к заднеприводным я не страдаю.

Подойдя к камере Пачкуна, я показал на ее дверь.

– Открывай.

– Ваша милость? – Жиронд озадаченно вытаращил на меня глаза. – Зачем?

– Затем! – рявкнул я. – По приказу ее высочества принцессы Изабеллы.

– По приказу? – обер-надзиратель недоверчиво прищурился.

– Так точно…

– Ах ты стервь… – тюремщик резко отскочил на шаг, выхватил дубину и истошно заорал: – Измена, измена!

Нечто подобное я ожидал с самого начала миссии, поэтому оказался готов. Нет, в самом деле, постоянно везти просто не может.

С ладони бесшумно соскользнуло едва заметное пепельное облачко и в мгновение ока окутало обер-надзирателя.

Поцелуй вора: обер-надзирателю Жиронду нанесен урон: +10, критический урон: +20, полная слепота: +5 секунд, ошеломление: +10 секунд.

Тот сразу же заполошно всплеснул руками, выронил дубину, смачно шлепнулся на задницу, утробно хрюкнул и судорожно задергал конечностями. Но его жизненный маркер просел всего процентов на десять.

Не став дожидаться, пока тюремщик придет в себя, я сильно ткнул его дагой в шею – тот сразу же одеревенел и опрокинулся на бок.

Система сработала как всегда мгновенно:

Обер-надзирателю Жиронду нанесен урон: +20, кровотечение: +20, паралич: 3 секунды.

Второй удар я нанес прямо в висок, загнав клинок в череп почти по самую гарду – Жиронд сильно дернулся и замер без движения.

Последние изменения в игре полностью подтвердились.

Обер превышал меня по уровню почти в два раза, но удар в незащищенную критическую точку убил его наповал.

– Что и требовалось доказать, – удовлетворенно хмыкнул я и освободил тюремщика от связки ключей с кошельком.

Клацнул замок.

– Получилось! – Пачкун мигом вылетел из камеры и подобрал с пола дубину. – Теперь иди за мной.

– Стоять. Сначала помоги освободить моих.

– Ох, да… – Жюль досадливо поморщился и потрусил по коридору. – Сейчас…

Я на ходу открыл чат с соратниками.

– Вы как?

– Каком кверху… – отозвался сварливо адмирал. – Ты где?

– Почти на месте. Рядом с камерами есть кто?

– Хрен его знает, не вижу…

– Был один, – как всегда толково дополнила Санторина. – Но уже минут пять его не слышно и не видно. Ив, я так рада! Я знала, что ты нас не бросишь…

– Меньше текста, ждите…

К счастью, проход в крыло для «политических» оказался не заперт, но едва мы ступили на лестницу, в решетку тюрьмы громко замолотили.

– Жиронд, господин обер-надзиратель…

– Эта стервь нас обманула…

– Святая Мориона, заперто…

– Открывай, зараза, будем драть хором, пока не лопнешь…

– Ах ты сволота!

– Жопу на фрисландский крест порвем, курица…

– Беги за запасными ключами…

– Эх, навались…

Тюремщики орали как резаные и пытались выломать решетку, попутно грозя мне разнообразными половыми карами.

– Это вряд ли, салабоны, – я накинул на дверь мощный засов и припустил за Пачкуном.

Азазеллу и Санторину поместили в маленький тюремный отсек всего на две камеры. Только мы туда спустились, как в конце коридора поднялся с табурета громадный шкафообразный мужик с руками почти до колена и выпирающим из замасленной куртки брюхом.

– Это что за хрень?!! – как паровоз взревел он и рванул нам навстречу.

Но не добежал.

Пачкун небрежно махнул рукой, тюремщик споткнулся за свою же ногу, с грохотом рухнул на пол и без движения распластался на нем, как огромная лягушка. Судя по всему, Жюль применил тот же «Поцелуй вора», но гораздо выше уровнем, чем у меня.

Я сорвал с громадины ключи и бросился к камерам.

– Наконец-то… – недовольно буркнула Азазелла, осторожно выглядывая в коридор. – Чего так долго? Небось опять шашни крутила со своей полюбовницей…

Грязная, в какой-то драной ряднине и лохматая, она выглядела как настоящая ведьма. Впрочем, она таковой и была.

Послав Петровича в жопу, я освободил Санту.

– Ив!.. – бундеслейтенантша бросилась мне на шею. – Я знала, знала, что ты меня не бросишь. Русские своих не бросают, да?

И впилась мне в губы горячим поцелуем.

Признаюсь, отрываться от нее мне не хотелось. Но пришлось. Тюремщики уже выломали решетку и принялись за дверь в наш отсек.

Я посмотрел на вора:

– Что дальше?

– Здесь изъятые вещи, – Жюль указал на большой окованный сундук и нырнул в камеру Петровича. Выгреб из угла гнилую солому, несколько раз пошлепал ладонью по полу, а потом стукнул по нему пяткой.

Раздался скрип, каменная плита провернулась и открыла проход вниз.

– Ебать-колотить… – адмирал зло сплюнул. – Сука, под носом же…

Вор шутливо ему поклонился и приглашающим жестом показал на дыру.

– Прошу вас, дамы…

– Минутку… – первым делом я шагнул к сундуку.

К сожалению, моего оружия среди изъятых вещей не оказалось. Правда, помимо экипировки Азазеллы и Санторины, там находилась куча барахла с остальных узников. Но какого-то уж совсем бесполезного. Видимо, тюремщики, ничтоже сумняшеся, все ценное прибирали к своим рукам.

Впрочем, я не побрезговал прихватизировать несколько разных колечек с мизерными характеристиками. Все пригодится, а не пригодится, продадим или обменяем.

Справившись, я жестом отправил соратниц экипироваться, а сам подошел к провалу.