Дмитрий Манасыпов - Район: начало

Напарник сидел на земле, одобрительно рявкая на мальчишек. Еле пробивающийся сквозь начинающие расходиться тучи зеленоватый свет отражался в его глазах, зажигая в них огоньки. Может быть, они светились и сами.

Серый, показавшийся Валере каким-то странным и изломанным, опустил руку куда-то вниз. Что-то влажно хрустнуло, подаваясь, и второй тренер поднёс ко рту ладонь с непонятной тёмной массой.

Пять или шесть мальчишек крутились вокруг него, передвигаясь дёргаными движениями в полуприсяде. Вот один нагнулся к темнеющему лежащему силуэту, чуть развернул его и опустил голову, дёргая ей из стороны в сторону. Когда он оторвался от предмета своей настойчивости, облака почти полностью разошлись. Валеру, только что выблевавшему всё, что было внутри, чуть было снова не скрутило в судороге. Он понял, что же такое дёргал зубами четырнадцатилетний Виталик, до недавнего времени бывший почти отличником в учёбе и примерным учеником в спорте…

Валера бежал вперёд, стараясь укрываться в тени, если видел впереди какое-либо движение. Он торопился попасть домой, чтобы прихватить то, что всегда лежало наготове в стареньком шкафу в спальне. Тренер очень надеялся на то, что сможет без проблем добраться до своего двухэтажного дома на Ленина. Хотя это уже представлялось ему сложным.

Этой ночью Город зажил новой жизнью, сейчас старательно вырывающейся наружу. И она, эта жизнь, заявляла о себе всё громче и громче, странными криками, воем, стонами и воплями боли, непонятными силуэтами, мелькающими в тусклом зеленоватом свете, абсолютно чуждыми и незнакомыми запахами…

***

Надя пришла в себя тогда, когда рядом скрипнули тормоза автомобиля. Чуть позже рядом раздались шаги, неуверенно приближающиеся к ней.

Она лежала на боку, чувствуя занемевшей правой рукой неровности асфальта. Застонав от резкой, разом прокатившейся по всему телу боли, попыталась приподняться. Не получилось. Тело, казавшееся ватным, не дало сделать этого простейшего движения.

Рядом кто-то сел прямо на бордюр. Кто? И что с ней, почему она лежит?!

– Надя, Надя… – Ломающийся, сиплый голос Мансура. – Ты как? На-а-д-я-а…

Девушка смогла повернуть в его сторону голову. Мансур сидел, как-то странно заваливаясь на бок, опираясь на руку. Бледный, с темнеющими кругами глаз, растрёпанный…

«В чём у него рубашка?»… Надя, сама не понимая для чего, напрягла глаза, пытаясь понять. Белая рубашка спереди была густо заляпана чём-то тёмным, остро и неприятно пахнущим. И ещё, более внимательно присмотревшись, она заметила, что левая сторона лица у её Иглесиаса в крови, уже запёкшейся и кажущейся почти чёрной в свете единственного фонаря, светившего метрах в семи от них.

– Надюшка… – Он наклонился к ней. – Живая, живая…

– Что с тобой? – Собственный голос, который прорвался через скрипящее внутри, сухое и колючее горло, она практически не узнала. – Откуда кровь?

– Я к тебе ехал… – Мансур наклонился, обхватил её руками и аккуратно посадил, придерживая за плечи. – Как раз на Соколова выехал, когда всё началось.

– Что началось? – Надя понемногу приходила в себя, чувствуя, как её неожиданно начало трясти. – Ничего не помню… В себя пришла когда ты подъехал.

– Не знаю, что началось. – Парень чуть качнулся в сторону. – Накатило что-то с севера, со стороны Осиновки. Как будто вспышка сначала, а потом плотный такой типа туман волной. Еле по тормозам успел, перед тем, вырубиться. Головой вот приложился. Облевался весь…жесть короче. Подъехал, смотрю, ты лежишь. И Катька вон…

Катька?..

Надя посмотрела в ту сторону, куда ткнул рукой Мансур. То, что издалека могло показаться кучей тряпья, которую не донесли до мусорки, на поверку оказалось её подругой, лежавшей на асфальте как-то странно, неестественно, изломанно. Она целую вечность (минуту?!!), смотрела на неё, осознавая факт того, что:

Живой человек не может лежать так, как будто суставы у него гнутся в любую сторону.

А раз так – то Катьки больше нет. То, что валяется на асфальте, это не она. Это просто мёртвое тело.

Она выдохнула, зажав рот ладонью и, глядя на подругу, всхлипнула. Её уже нет…

Но почему?!! Что случилось то? И если с ними произошло что-то непонятное, то, что может быть с папой, мамой и Серёжкой?!! Надя резко вскинулась:

– Домой…мне нужно домой…

– А? Да, конечно… – Мансур ещё трясущимися руками помог ей подняться. – Сейчас…

Девушка поднялась, охнув и схватившись рукой за поясницу, в которой что-то отчётливо выстрелило. Голова кружилась, и ей никак не удавалось сосредоточиться на том, что было вокруг. Надя чуть постояла, собираясь с силами, и потом оглянулась вокруг.

Чёрные провалы окон пятиэтажек её двора и почему-то горящие лампы фонарей. Чуть в стороне журчала вода, и Надя краем глаза заметила её блеск на асфальте у дома напротив. В голове мелькнула мысль о том, что где-то прорвало трубу, и тут же пропала. До девушки наконец-то дошло, что во дворе царила тишина. Тяжёлая, кажущаяся ощутимой, тишина. Коробки автомобилей, продолговатые силуэты у нескольких подъездов, которые лежали также как Катька. И небо, которое было странного, зеленоватого цвета, и на нём не было звёзд. Оно было полностью затянуто плотными тяжёлыми клубами туч. Судорожно вздохнув, она повернулась к Мансуру:

– Помоги дойти до подъезда, пожалуйста.

– Конечно. – Мансур осторожно обхватил её рукой, подставляя плечо. – Идти можешь спокойно?

– Да. Пошли.

Они прошли пять или шесть шагов, когда пятый этаж её двухподъездного дома внезапно набух ярко-оранжевыми шарами взрывов. Гулко грохнуло, зазвенело и застучало. А потом весь дом, все его пять этажей превратились в клокочущее доменное нутро, в котором забушевало пламя. Надя закричала, прижав кулаки к лицу, видя, как из окон их «двушки» выхлёстывают длинные языки жёлтого пламени. Как болтается единственный оставшийся целым стеклопакет на кухне. Как вылетает тяжёлая подъездная дверь, когда раздался последний из взрывов, зацепивший первый этаж и подвал. Как из окна первого этажа вываливается фигура одинокого пенсионера Ковалёва, охваченная огнём. Он падает на аккуратную клумбу, высаженную им самим, дёргается несколько раз и успокаивается, раскинув руки в разные стороны. И как начинает грохотать в соседнем доме, длинном, на семь подъездов.

– Бежим, Надя, бежим… – Крик Мансура еле-еле пробился сквозь плотную подушку, которая плотно забила ей уши. – Надя!

Он схватил её за руку, силком потащив к машине. Подбежал, сорвал с себя куртку, сбивая что-то, тлевшее на крыше. Рывком заставил её, оглушённую и потерянную, сесть на пассажирское сидение. Сам тут же обежал её, хлопнул дверью, садясь и торопливо ища ключи по карманам. Надя посмотрела на него, собираясь спросить о том, что же он собирается сделать, когда краем глаза уловила какое-то движение. Она чуть повернулась в его сторону, присмотрелась…