Дмитрий Манасыпов - Район: начало

Как оказалось, Изменённый Радостный приготовил им немало сюрпризов. Даже психика Кира, ставшая после последних событий весьма сильной, не выдержала и он блеванул. Было отчего…

Военные, двигались аккуратно, наверняка так, как очень хорошо умели и гибли прямо на глазах. Сразу две «двойки», пытавшиеся перебежками продвинуться к гаражному массиву, попали в мгновенно вспучившуюся большими пузырями чёрную лужу. И почти сразу, ушли вниз. Вот только при этом они очень громко кричали и кровь, которая пошла у них и через нос с горлом, и через уши, была видна в бинокль очень хорошо. Ещё двое наступили на участок травы, который Киру с высоту был чётко виден из-за странного, стального отлива. И всё. Их просто разрезало на много частей, быстро и донельзя кроваво. До окраины добрались человек десять, прошедшие в прямом смысле «по трупам товарищей». И там их уже ждала Стая.

С ними было сложнее. Кир смог взять под контроль только трёх, которые убили двоих своих бывших коллег. Но к тому моменту стая, дополненная целым десятком собак, добралась до них. Уже когда Кир закончил собирать и навьючивать на обезьян оружие, вдали показалось несколько людей. Они прятались за большой мусоркой, находящейся прямо за микрорайоном из пяти домов. Он выстрелил несколько раз в их сторону, и те убежали. Бег был странный, неуклюжий, как будто они ещё не привыкли к своим новым телам.

Что творилось на других окраинах – Кир узнал уже позже, от Паука и его товарищей.

Те, которые заходили со стороны газоперерабатывающего завода – попали под плотную волну обезумевших Изменённых, которые бросились на прорыв. И Изменённые и военные положили много с обеих сторон, прежде чем отступить.

Колонна, шедшая со стороны реки и Ключей, напоролось на детский лагерь, находившийся в лесу. Военные, пробравшись через лес с минимальными потерями, решили изобразить благородство и начали прочёсывать лагерь в поисках детей. Нашли… На свою голову. Про это Кир узнал от Багиры, как он окрестил девочку-подростка, с которой столкнулся в бывшем парке несколькими днями позднее. Девочка, превращённая Волной в идеальную боевую машину с непередаваемой кошачьей грацией, украшенную густой порослью из чёрной шерсти, рассказывала про это, умилительно щуря большие неправдоподобно зелёные глаза с узкими, вертикальными зрачками. Как подозревал зоотехник – она, скорее всего и сама там неплохо повеселилась. Во всяком случае, к моменту встречи она уже обладала приличной коллекцией уже заживающих шрамов и следов пулевых попаданий.

Естественно, что на этом попытки прорваться военные не бросили. И в числе их «находок» оказались не больше – не меньше, а паровозы, которые были извлечены из каких-то, наверняка совсем уже давно законсервированных складов. Простая механика, позволившая им добраться до станции. По какой-то странной причине железнодорожная ветка не оказалась забита всякими странностями, погубившими десант с бронетехники. Лишь изредка что-то прорывалось, и тогда в любой момент насыпь под составом могла вздыбиться фонтаном огня, или той самой чёрной хренотени. И вот тогда рядом сразу же появлялись падальщики. И те, которые хотели утолить голод, и те, которые хотели заполучить оружие, боеприпасы, одежду с амуницией и даже сухие пайки. Фляги с обычной, набранной на Той стороне, водой стали драгоценными.

И ещё Кир стал опасаться того момента, когда между двумя станциями с обеих сторон от Радостного и самой Станцией в нём, которую военные медленно превращали в что-то типа большого блокпоста, начнут курсировать бронепоезда. Да-да, он помнил, из учебников истории, про этих стальных динозавров, которые сейчас точно не повредили бы воякам. Их-то не больно расколупаешь когтями и клыками Стаи.

– И ещё, Хозяин… – Паук кашлянул, отрывая «патрона» от недавних воспоминаний и размышлений. – Борода и Леший ходили в сторону больнички, за медикаментами. Нарвались на того типа, помните, я говорил?

– Ты про парня с крюком на руке и похожего на робота? – Кир сморщился.

– Ну да.

– И что с Бородой и Лешим?

– Ну, того, удрали они. Правда, Бороду он успел зацепить по плечу цепью. Так что он сейчас лежит в халабуде нашей и водку пьёт

– Помогает?

– Чо?

– Водка, говорю, помогает?

– Ну да, типа. Эт, я чо сказать-то хотел. Нам всё равно туда идти ж придётся. Волки и обезьяны, которые отбились, они ж как раз туда сбегли. В сторону Парка. Вот. Ну и того, мож прижучим где этого подлюку? А?

– Прям искать его специально будем, да? Как ляпнешь, Паук, как будто в лужу пёрнешь.

– Прям так уж и в лужу, скажете тож. Типа можно девочку вашу туда отправить, штоб посмотрела, да поразнюхала. А то попьёт он нашей крови, чую, чо попьёт. Да и…

– А? Ты ещё что-то хочешь, что ли?

– Дык, бабу бы нам, поновее. А то Ирка-то, от ваших этих приказов, совсем с катушек съехала. Грызть нас кинулась, пришлось её оприходовать. А вторая, ну прям ни рыба, ни мясо. Ни готовить не умеет, ничего. И сама-то – не сиськи, не письки, и жопа плоская.

– Ну ты, тарантул, зажрался. Две недели как нормально живёшь в первый раз за сколько лет, и не доволен одной из первых городских красавиц. Вот наглец. Иди, я подумаю…

***

Егерь смотрел за окно, где всё больше сгущались сумерки. И шёл дождь. Плохое время. Очень плохое. Хуже его в Радостном стали только ночи. Ночи были совсем плохи.

Скоро наступит время закрывать и решётки, и наваренные им лично двойные железные ставни. Без этого никак. И хорошо, что в доме нет полностью деревянных частей и хороший фундамент. Иначе твари могли бы попытаться прорыть подкоп. Как это уже было через пару улиц от их дома. Тогда они заставили перепуганную семью выбежать на улицу. И там всё решили живучесть и когти с зубами. Через пару ночей девочка, которую, судя по всему, только укусили, и которая смогла убежать, присоединилась к тварям.

Он пытался найти гнездо, в котором они спали днём, но у него не получилось. Где-то здесь, где-то рядом, но одному тяжело. А рисковать жизнью Наташи, у которой была пусть и небольшая, но всё-таки задержка, он не мог.

Ему бы ещё найти помощника, но никто из одиннадцати семей, живших здесь же, не хотел даже и попытаться помочь. Они все боялись ночи. Страх съел их изнутри, и сейчас они жили как те же самые мертвецы из кино: ходили, что-то делали, но сами не знали зачем. Просто существовали, опасаясь даже выезжать в Город. Потому что там, доезжая или до Гаражей, или, если повезёт проехать через Топь, до Васильевки – приходилось идти пешком. И, значит, нужно было думать о тех, кто охотился днём. Егерь не боялся. Он три раза ездил в Город, с боем прорываясь туда, куда было нужно. И всегда возвращался, обнаруживая. Что незадолго до его появления – соседи разбегались по домам. А его дома ждали зарёванные глаза жены, которая каждый раз думала о том, что он может не вернуться и боялась тех самых соседей, постоянно пытавшихся попасть внутрь, когда он уезжал.