Михаил Тихонов - Камер-паж ее высочества. Книга 1. Часть 1

В моей голове даже сомнений не возникло на этот счёт.

В какой-то момент, комок в груди стал будто бы осязаемым, превращаясь в странную субстанцию, текучую как вода… Я даже не успел ничего почувствовать и понять, как мои руки засветились тусклым зеленоватым светом, начавшим напитывать изображение руны, которое я все это время держал в голове.

Странно одно… плетение растянулось на все штаны в целом.

Силы резко покинули меня. Тело, внезапно отказавшись повиноваться, предательски накренилось, соскальзывая со стула и отправляясь в свободный полет на встречу с полом.

Последнее, что я запомнил — это то, как заклинание засияло ярким светом над порванной штаниной и дыра, как по мановению волшебной исчезла. Сами штаны немного поменяли цвет… стали как будто снова абсолютно новыми…

А дальше наступила тьма.

Встречи моего лица с отполированными до блеска досками пола я уже не почувствовал.

— Кху-кху, кха…хххх. — что-то обжигающе горькое полилось в мой приоткрытый рот не очень удачно.

Я подавился, силясь проглотить жидкость, по вкусовым качествам приближающуюся к полыни, хорошо настоянной с горчицей. Из все еще закрытых глаз брызнули слезы….

Что это было?

Жутко болит голова, мысли бегут от меня, как тараканы от зажженного магического светильника. Я ничего не вижу, слезы смазывают картинку. Практически не чувствую тела. Не могу пошевелить ни рукой, ни ногой.

Что? АААА! Я уже готовлюсь паниковать, от непонимания происходящего.

Где я? И я это кто?

Никак не удается зацепиться за реальность.

— Сынок, выпей еще… — озабоченный, смутно знакомый голос с трудом прорывается сквозь пелену в ушах. — Надо выпить. Обязательно надо. Потерпи, сейчас полегчает… Эх… вот незадача…

Чувствую, как мою голову приподнимает маленькая мягкая рука, а губ касается холодный стеклянный край… кубка?

Удержав рвущийся наружу кашель, отрешившись от вкуса делаю большой глоток снадобья…

Горечь, протекшая по пищеводу, неожиданно преобразуется в жаркий огонь разогревающий, кажется, каждую клеточку тела.

Как же больно… Огонь сжирает меня…

— Сейчас сынок… Станет легче… Потерпи… — голос, такой знакомый и родной. Мама!!!

Он не дает мне сгореть, удерживая в странном состоянии между…

Между чем? Мысли все так же путаются. Слезы не перестают течь. Яркий свет бьет сквозь полуприкрытые веки, ввинчиваясь вглубь истерзанного огнем разума.

— Вот так… — мою голову аккуратно опускают. Чувствую что-то твердое затылком. — Ты мой хороший… Держись… — легкая рука, до этого державшая мою голову, опускается куда-то в район солнечного сплетения.

От прикосновения, такого неощутимого и мимолетного огонь, пожирающий меня изнутри, начинает угасать, превращаясь в мягкое уютное тепло согревающее, но уже не обжигающее…

Волна за волной… Я уже плыву, покачиваясь на мягких волнах раскаленной, но уже не причиняющей вреда лаве…

Сколько все это длилось, не могу сказать… Мне кажется — вечность…

Боль уходит, давая мыслям наконец-то собраться в кучу….

Вот это да! Я вспомнил! Перед тем, как меня вырубило, я видел, как прореха исчезла, а значит…

Нет… все-таки боль еще дает о себе знать, медленно сверля голову…

Но это уже неважно… У меня получилось! Получилось! Я смог создать заклинание!

На эмоциях распахиваю глаза и пытаюсь принять вертикальное положение…

Но это я зря…

Нет, сесть мне удалось, и даже глаза открыть получилось… Вот только мир вокруг меня решил, что стоять на месте это скучно…

— Тихо, тихо… Не делай резких движений… — в голосе мамы, ну а кто же еще это может быть, теперь то я осознаю происходящее, перемешалась забота и… облегчение с радостными нотками? — Сейчас должно отпустить.

Не в силах смотреть на карусель, в которую превратилась лаборатория, прикрываю глаза… К горлу подкатывает тошнота, но это уже мелочи… Главное — боль отпускает, медленно сдавая позиции и растворяясь.

Ох… Да чтоб я… Да еще раз… Да ни в жизнь… Да лучше по шлему получить пару раз тяжелой дубиной…

С каждым мгновением мне становится лучше. Медленно, боясь вновь испытать неприятные ощущения вновь, открываю сначала один, а затем и второй глаз.

Уф… Кажись пронесло… Боль не вернулась. Чувствую лишь тепло внутри себя и легкие покалывания кончиков пальцев на руках и ногах…

— Кх-кх-кх… Что это было? — в горле пересохло, поэтому слова приходиться выдавливать с большим трудом…

Оглядываюсь по сторонам, оче-е-ень аккуратно…

Ага… Я все так же в лаборатории… Сижу на полу буквально в паре шагов от конторки…

Что изменилось?

Вроде ничего. Правда табурет, на котором я сидел, валяется на боку… Видимо, упал вместе со мной.

А так… Никаких изменений. Я все так же в лаборатории, сижу на полу и лупаю глазами. Рядом со стаканом в руке, наполненным наполовину какой-то синеватой жидкостью пренеприятнейшего вида, стоит маман…

Ага… Так, судя по всему, именно этой штукой меня и напоили…

Бррр…

Я аж снова почуял горечь во рту…

— Как ты себя чувствуешь? — с какой-то странной, будто затаенной надеждой, спрашивает меня мама… А сама так смотрит… Вот даже не знаю… С нежной гордостью? — Больно?

Поправила перчатки, которые видимо, так и не успела снять. Она какое-то снадобье готовила, когда… Ну вы поняли. Проявил кое-кто недюжинные магические способности с почти летальным исходом. Если что — то это сарказм…

При попытке начать мыслительный процесс почувствовал отголоски боли.

Не… мамочка меня вроде о чем-то спросила…

Как я себя чувствую? Так-с…

— Вроде, нормально… — неуверенно отвечаю. Все же слабость легкая чувствуется, но хотя бы боль ушла, что не может не радовать. — А что это вообще такое произошло? — в смущенных чувствах попытался уточнить ситуацию.

Ма ласково улыбнулась, и как-то облегченно выдохнула. Остатки тревоги растворялись в ее глазах. Она смахнула прядь волос, выбившуюся из-под колпака и, видимо только сейчас заметила, и начала снимать перчатки защищавшие руки.

— Раз нормально, давай поднимайся, чего расселся? — ее голос звучал весело. Еще чуть-чуть и запоет гляди. Вот только мой вопрос она начисто проигнорировала. — И? Ты долго будешь пол штанами протирать? Он вроде чистый. Давай, давай вставай. — поторопила меня мама.

Я с опаской, оперевшись на пол, начинаю подниматься. Фиг его знает… Когда сел только голова закружилась, а что будет при попытке закрепиться на ногах страшно подумать. Но слава Единому, все обошлось.

Тело слушалось нормально, если не считать небольшой слабости, то можно подумать, будто ничего и не было. Осознание произошедшего, еще не дошло до моего заторможенного мозга, поэтому я на автомате двинул следом за, поманившей меня рукой, родительницей.