Павел Шек - Нарушая клятвы [СИ]

Он замолчал, сверля тяжёлым взглядом девушку. В повисшей тишине раздался сдавленный рык, перешедший в невнятное скуление. Могло показаться, что обращённая в оборотня графиня тихо плачет за дверью.

— Простите, — тихо сказала Дагни заморгав, так как глаза начало щипать от подступающих слов. — Простите меня…

— Сквор, — сказал герцог. — Отвези её домой. И скажи Йере, чтобы запер дочь на пару недель в комнате. Чтобы у неё было время подумать.

Герцог повернулся и вышел из помещения. Оборотень, которого назвали Сквором, вернул массивный ключ на гвоздь и довольно ловко развязал верёвки, удерживающие Дагни. Затем что-то щёлкнуло, и с её запястий упали железные браслеты, гулко звякнув о каменный пол. По телу девушки, долго находившейся в одном положении, побежали больно колющие и жалящие муравьи. Она через силу встала, опираясь о высокую спинку стула. Хотелось как можно быстрее покинуть жуткое место. Оборотень вышел первым. За дверью оказалась узкая винтовая лестница, по которой он шёл, обтирая стены плечами. Подниматься пришлось долго, не видя ничего, кроме широкой спины, покрытой густой шерстью. Лестница из подвала вывела в неприметное помещение. Короткий коридор и просторный задний двор, освещённый единственным тусклым фонарём. На улице давно наступила ночь, шёл неприятный холодный дождь.

Оборотень в три прыжка скрылся в темноте двора, оставив Дагни в одиночестве рядом с фонарём. Поместье Блэс поздно ночью казалось жутким и мрачным. В непроглядной темноте двора, казалось, суетились страшные оборотни. В паре светлых окон большого дома плясали жуткие размытые тени. И чувство, что за тобой постоянно наблюдают, будто хищники за добычей. Девушка зябко поёжилась. В темноте послышалось лошадиное ржание, цокот копыт. Из-за угла дома выплыла богатая повозка с большими колёсами. Возница, лохматый и взъерошенный мужчина, спрыгнул, открыл дверцу, приставил ступеньку. Дагни не заставила себя долго ждать и поспешила внутрь. Только когда повозка двинулась, она почувствовала, как её отпускает напряжение. Руки предательски дрожали, вновь заныли красные полоски на руках, оставленные верёвками и браслетами.

Витория, дворец императора, утро

Утро принесло Елене прекрасное настроение, необычайную бодрость и лёгкость во всём теле. Воспоминания о приятном и красочном сне неспешно растворялись, уходили в небытие. Она давно заметила, что каждый вечер с удовольствием и некоторым нетерпением ложиться спать. Иногда позволяет себе почитать книгу, но только затем, чтобы быстрее уснуть. Ночь стирала усталость и плохое настроение. И каждое утро она проводила в молитве Великой матери, благодаря за это. После молитвы, разогнав служанок, она сама заварила чай со щепоткой трав, подаренных Берси. Пока он заваривался, можно было в тишине и спокойствии подумать о делах, о важных встречах. Оживление её деятельности во дворце не укрылось от вездесущего взгляда супруга, но Вильям отнёсся к этому положительно, пусть и немного снисходительно. А ещё он стал чаще навещать супругу в спальне, оценив её хорошее настроение и душевный подъём. Елене казалось, что за долгие годы дворец начал преображаться. В него вернулись яркие краски, блеск золота и зеркал, смех дочерей. Она могла охарактеризовать всё одним словом, но боялась его произнести, чтобы не вспугнуть.

Разбавив чай мёдом, пока он не стал приятно сладким, Елена села в кресло, прикидывая содержание пары писем, которые давно пора написать. Припугнуть одного распоясавшегося магистра. Пригласить почти забытых подруг во дворец.

Стук в дверь привлёк внимание Елены.

— Входи, — властно произнесла она.

В комнату скользнула графиня Ирэна Марек, высокая красивая женщина тридцати лет. Светлые волосы, приятный взгляд голубых глаз, полные алые губы и мягкий бархатный голос, сводивший многих мужчин с ума.

— Как успехи? — спросила Елена.

— Ваш кузен — самый неразговорчивый мужчина, с которым мне доводилось встречаться, — сказала женщина.

— Но? — заинтересовалась супруга императора.

Графиня вот уже неделю плотно обхаживала кузена Елены, легко забравшись к тому в постель. Устоять против её чар пока смог только один мужчина, да и то только потому, что Ирэна не слишком настаивала. Она была не только соблазнительна внешне. Однажды попав к ней в постель, мужчины всеми силами старались оказаться там вновь.

— Но кое-что он вчера сказал. То, что вы ждали, — графиня кивнула. — Он сказал, что очень скоро герцог Хаук заплатит сполна. Использовал слова «снова» и «потеряет кое-что важное». Это всё. Прошу меня простить за то, что узнала так мало.

— Где мой глупый кузен сейчас? — спросила Елена, чувствуя, как портится хорошее настроение.

— Всё ещё во дворце. И пробудет здесь до полудня.

— Долго ждать. Иди к нему, передай, что я хочу поговорить с ним за чашкой чая. Это важно и срочно. И позови Эрику. Скажи, что нам нужна будет её помощь.

— Как скажете, моя госпожа, — Ирэна низко поклонилась, разведя полы платья. На её лице появилась понимающая улыбка. Она постояла в такой позе несколько секунд, дождалась жеста Елены и тихо выскользнула из небольшой гостиной.

Супруга Императора долила себе чая. Взяв одну из драгоценных подвесок, крепившихся к платью, с силой повернула последний тёмно-синий камушек. С лёгким щелчком камень вместе с оправой и парой звеньев цепочки оказался у неё в руке. Взвесив его на ладони, бросила в чайник, коснулась подставки, чтобы вода закипела.

Минут через десять в дверь комнаты снова постучали.

— Входи, — тем же тоном, что и недавно, сказала Елена.

В помещение важно вошёл Саверио Паскуаре Поджи, её двоюродный брат. За короткое время его нахождения во дворце он заметно изменился. Приоделся, став выглядеть богатым землевладельцем. Вильям по старой дружбе даровал тому кусок земли недалеко от столицы. Ирония в том, что не все земли Теовинов отошли новому герцогу. Часть забрала себе Империя, для подобных нужд. Так вот, если семье Саверио ещё десять лет назад принадлежали земли на северном берегу Серой реки, то сейчас он получил участок на южном, ровно напротив старого имения. Но новые земли были в несколько раз беднее. Крошечный хутор с десятком крестьян, обрабатывающих такое же крохотное поле. Никому не нужный, заброшенный глиняный карьер и болото. Кроме близости к столице земли не могли ничем похвастаться и приносили одни убытки.

— Дражайшая сестра, — коротко склонил голову мужчина.

— Кузина, — поправила Елена. — Проходи, Саверио, садись, наливай чай. Вильям не нашёл для тебя подходящего занятия?

Мужчина прошёл к креслу, плюхнулся в него протянул руку, чтобы небрежно плеснуть себе в чашку из чайника.