Лео Сухов - Безымянные слуги

— Пусть будет боцман, — согласился я. — Я не знаю местные обычаи и законы, но добыча, взятая в бою, принадлежит победителю. Даже если тот совсем недавно отобрал ее у твоих союзников. И с этой точки зрения баржа — наша.

Хохо внимательно меня выслушал и кивнул.

— А я считаю, — высказалась Пятнадцатая, — что мы тут никто и звать нас никак, поэтому за каждую мелочь с нас спросят по полной программе. А если мы просто обчистим баржу — нас спишут, не задумываясь.

Хохо внимательно выслушал её и снова кивнул.

— Поэтому я предлагаю не брать всё, но взять как можно больше личных вещей, — продолжил я. — И залезть в корабельную казну. Если нам, конечно, удастся найти какой-нибудь журнал с записями о том, что есть на борту, какая сумма в казне и тому подобное.

Хохо задумался, а потом тряхнул головой.

— Вообще-то я согласен с тобой, Шрам, — сказал он. — Баржа — наша добыча. Но и Пятнадцатая права. Право на добычу тут есть у тех, кто хотя бы имя получил. Нельзя нам обчищать корабельные запасы. Но того, что найдём в личных вещах, никто не хватится — если вещь не слишком приметная. Значит, надо собирать всё, что можем.

— И ты туда же, — вздохнула Пятнадцатая.

— Ой, не строй из себя законопослушного ааори, — Хохо тихо засмеялся. — Когда мы с тобой украли на рынке…

— Хохо!..

— И этот человек называл меня бандитом, — притворно вздохнул я.

Пятнадцатая улыбнулась и взъерошила мне волосы. Они уже прилично отросли за последнее время, и надо было решать, что с ними делать.

— Пятнадцатая, нам очень нужны деньги, — сказал Хохо. — И я серьезно. Ты Первого и Шестого видела? Они сюда приехали в броне, которую не каждый вэри себе позволить может. А сейчас лежат в трюме почти голые. Мы на этом потеряли всё, что можно было.

— Да я всё понимаю, — кивнула девушка. — Но страшно. До нори рукой подать…

— Я чего-то не знаю? — удивился Хохо. — У нас те несчастные 1800 ули, которые ты каким-то чудом вытащила из лагеря — и это всё. Броня потеряна, запасные комплекты потеряны. Шрам вон до сих пор голопузый бегает. Какие нори?

Пятнадцатая глянула на меня, вздохнула и полезла за ворот рубахи. Там у неё болтался какой-то грубый медный кулончик. Я никогда не интересовался, что это и зачем, но Пятнадцатой он, видимо, был дорог. И я даже не представлял, насколько. Кулончик как-то хитро развинчивался, а внутри была полость. И из этой полости Пятнадцатая вытряхнула на ладонь горошину мудрости.

Хохо уставился на её ладонь как на неизведанное чудо. Впрочем, горошина и вправду была красивая — бордовая, переливающаяся желтыми всполохами внутри.

— Это то, о чем я думаю? — спросил он.

— Это горошина от мудори, — кивнула Пятнадцатая.

Хохо глянул на меня, но задавать глупый вопрос не стал. Если горошина здесь — значит, я её так и не съел.

— Это и в самом деле всё меняет, — сказал он. — Тогда мне тоже страшновато… Но знаешь, Пятнадцатая?

— Не томи, — кивнула ему девушка, пряча горошину в кулон, а кулон снова за ворот.

— Становиться голым нори мне совсем не хочется. Ну дадим мы имена всем нашим за это богатство, ну продадим кровь — сколько там, пятнадцать пузырьков? И останемся голыми.

— И?

— Надо провести обыск… Посмотреть, что есть… и изъять всё то, чего на барже не хватятся, — твёрдо закончил он. — И начинать отсюда надо.

— То есть ты согласен, что грабить баржу надо? — спросила девушка.

— Я не просто согласен. Я настаиваю, — ответил Хохо. — Но делать надо очень аккуратно. Пусть получится немного… Но, может, нам ещё накинут за то, что мы баржу вытащили и в Форт пригнали. Не будем жадничать — возьмем всё тихо и аккуратно. И ещё: есть мы теперь будем вкусно и от пуза, фонари тушить лишний раз не будем, и всем найдём запасные и удобные шмотки, потому что их никто не станет отбирать.

Боцман обогатил нас на три тысячи ули. Не знаю, на что он откладывал, но прятал деньги хорошо. Сундук был с двойным дном: только опустошив его, нам удалось это понять. Деньги боцман набил в тайник под завязку. Монеты были самого разного достоинства. Кошелек с ещё тремя сотнями ули мы трогать не стали. Я обзавёлся новыми плотными штанами, лёгкой рубашкой с широкими рукавами и плотной кожаной жилеткой со стоячим воротником, защищавшим от ветра.

Часть одежды плавно перекочевала на склад, а остальные вещи боцмана мы перенесли в каюту капитана. Капитанская каюта оказалась значительно более скучной на находки, хоть обыск и занял весь оставшийся день. Личных денег у владельца баржи оказалось всего около тысячи ули — из которых триста мы забрали себе. Обнаружили мы и сундук с казной, но его трогать не стали. Хохо только сунул нос, оценил и со вздохом закрыл. Нашлись также драгоценности, которые тоже пришлось оставить. Четыре отличных золотых кольца и массивная золотая цепочка.

— Так и представляю, как заваливаюсь в какую-нибудь лавочку и говорю: «Слушай, торговец, перстеньки не купишь? Давно увёл, уже холодные», — прокомментировал Хохо.

— А может?.. — моя жадность тихо скулила.

— Шрам, нет! — Пятнадцатая сгребла все драгоценности в шкатулку и кинула ее на место, в сундук. — Не бывает таких цацек ни у вэри, ни у нори, ни тем более у нас… Дорогие слишком.

— И насколько потянул бы перстенек? — поинтересовался я.

— На пять сотен ули тянул, — ответил Хохо. — Но мы пока вэри не станем, всё равно вкладываемся в мази лечебные и снаряжение. Разве что на память оставить. Слишком это….

— Слишком заметно, — отрезала Пятнадцатая и посмотрела строго на меня.

Я покладисто развёл руками.

— О! Нашёл! — пропыхтел Хохо, выуживая из-под кровати коробку и извлекая из нее бутылочки. — Я знал, что где-то должна быть такая штука.

— Что там? — Пятнадцатая с интересом смотрела на содержимое.

— Кровь мудорей? — не отстал я.

Хохо укоризненно и печально посмотрел на меня:

— Нет, это мази. Видишь на пробках значки?

— Да…

— Это защитные мази, сделанные из тех самых ингредиентов, которые мы будем таскать из Пущи и Диких Земель. Вот этот пузырёк нам бесполезен пока, но может скинуть пару лет. А вот этот — полезный, ускоряет восстановление организма.

— Может, дать кому-то из спасённых? — поинтересовался я. — Или это не так работает, как я понял?

— Нет, Шрам, не так, — сказала Пятнадцатая. — Это надо пить перед боем. В первые минуты придётся набить желудок едой. Лучше орехами или сушеным мясом. Тогда во время боя раны затягиваются почти на глазах. Но когда еда закончится — действие прекратится.

— А… то есть, сначала камни — потом дом?

— А ты решил, что в сказку попал? — засмеялся Хохо. — После боя тебе ещё желудок выскажет всё, что о тебе думает. Печень, почки — тоже…

— Ну раз болит желудок и прочие органы, то ты живой, — понял я. — Своеобразная плата за то, что получил ускоренное восстановление.