Евгений Решетов - Игра наяву 2. Вкус крови [Си]

– Ага, – кивнул я головой.

В этот момент мы преодолели Перепутье и вошли в длинный разветвляющийся тоннель. Он был освещен лампами в жестяных абажурах. Как и в случае с прожекторами, функционировала только каждая третья – такие правила действовали по всему ночному Подгородью, а не только на Перепутье. Получалась эдакая «зебра»: полоска темная, полоска светлая. Ну прям как моя жизнь.

– Опусти ботву пониже. Возле ламп камеры в стене, – предупредил Крыса, а потом добавил, похлопав меня по спине: – Ну, мля, спасибо, что навестили.

– Как бы это я виноват, что ты там оказался, – негромко произнес я.

– Херня, – махнул он рукой. – Я сам ввязался в эту бодягу, так что камня за пазухой не держу.

– Я тут подумал… бери-ка ты себе тридцать процентов из денег за кристаллы, а не пятнадцать, – великодушно предложил я, ощущая вину за постигшую Крысу участь.

– Вот это подгон! Зубы себе сделаю и шнобель подправлю, – радостно оскалился Атос, прикрывая рукой лицо от очередной камеры. – Тогда я тебе только тридцатку золотом торчать буду.

– Заметано, – отозвался я и в замешательстве застыл на перекрестке, глядя на то место на стене, на котором должна была висеть схема тоннеля. Она отсутствовала. Кто-то сорвал ее. Какой-то совсем нехороший человек, а, возможно, целая группа плохих людей.

Атос правильно трактовал мой растерянный взгляд и уверенно просипел:

– Нам налево. Кладбище там.

– Чтобы я без тебя делал? – философски изрек я, слабо ухмыльнувшись.

– Заблудился бы, а потом бы тебя крысы сожрали, – с веселыми интонациями в голосе пошутил парень, двинувшись к кладбищу.

– Глупая была бы смерть, – выдохнул я, идя за его щуплой спиной и ощущая, что немного взопрел под землей. Одежда начинала липнуть к телу. Циркуляция воздуха здесь оказалась не важнецкая, хотя вентиляция присутствовала не только в потолке, но и в стенах.

Атос вдруг вполне логично поинтересовался:

– А что ты хочешь делать с телом коротышки?

– Берегись! – внезапно заорал я, тыча пальцем в потолок, где была квадратная решетка, скрывающая вентилятор и воздуховод.

– Кого?! – воскликнул он, отпрыгнув к стене.

– Показалось, – безмятежно махнул я рукой, прекрасно зная, что на самом деле никакой опасности не существовало. Я так крикнул для того, что потом притворить в жизнь одну свою идейку.

– Что хоть показалось-то? – все еще взволнованно спросил парень, опять двигаясь чуть впереди меня.

– Забудь, – небрежно обронил я и поинтересовался: – А сколько сейчас времени?

Крыса достал из кармана штанов наручные электронные часы без браслета и произнес:

– Три пятнадцать.

– Отлично, – улыбнулся я и тут же перевел разговор на прерванную тему: – Я хочу поговорить с духом коротышки.

– Козырный ход, – оценил Крыса мою задумку, а затем обернулся всем телом и спросил: – Лис, это ты подкупил Толяна, чтобы он завалил Изувера?

– Я не имею к этому никакого отношения, – уверенно солгал я, пройдя мимо парня.

– В масть, значит, получилось, – донеслось из-за моей спины, а затем Атос догнал меня и сообщил: – Вот тут снова налево. Всё, притопали.

Перед нами предстал огромный неосвещенный зал, который и являлся кладбищем. В темноте практически ничего нельзя было разобрать, но я помнил, что это помещение разделено высокими стенами, между которыми располагались проходы метра два в ширину. В стенах присутствовали полости. Они-то и служили последним пристанищем для покойников. В них клали тела умерших людей, а потом их закрывали каменной плитой, на которой были написаны имена, годы жизни и род деятельности почивших. Так хоронили всех жителей города за исключение самых богатых и самых бедных. Для первых было создано свое элитное кладбище, а для вторых – крематорий. Помимо бедняков в нем сжигали разнообразный мусор, мертвых собак, кошек и так далее. Возникал закономерный вопрос: почему же всех жителей города не сжигали в каком-нибудь нормальном крематории, а тратили так много усилий, чтобы похоронить их в подобных залах? Ответ прост: да потому что в нашем мире присутствовал призрачный шанс на воскрешения. Тут и новые технологии из Киберграда, и бог Воскрешающий, который мог проявить интерес, да и еще много всего прочего. Так что основатели города создали вот такое вот кладбище, не став лишать людей микроскопической возможности воскреснуть. На моей памяти такое случалось всего дважды.

Пока я обо всем этом думал, Крыса ткнул меня острым локтем в ребра, а потом, поняв, что привлек мое внимание, кивнул головой на деревянную сторожку, прилепившуюся к бетонной стене с внутренней стороны кладбища-зала.

– Там старший сторож. Клюка его зовут, – пояснил он, глядя на горящую настольную лампу, которую было видно в окно сторожки.

– Старший сторож? – переспросил я, удивленно хмыкнув. – А что есть такая должность?

– Ага. Она появилась после того, как смотритель кладбища застал обычного сторожа Клюку за тем, как он ряху не давил. Вот так Клюка и получил повышение, – насмешливо проговорил Атос, двинувшись к этому убогому строению.

Я потопал за ним, весело улыбаясь. Его история несколько ослабила то напряжение, которое царило внутри меня. Крыса уверенно схватился за ржавую ручку и дернул дверь на себя. За ней оказался крошечный закуток, в котором на стуле спал почти облысевший старик в потертой робе из грубой черной ткани. Максимыч бы сказал, что у него осталось три пера на лысине.

Множество складок на шеи сторожа, придавали ему вид престарелого шарпея. Он повесил голову на впалую грудь и мерно храпел, плямкая влажными серыми губами. Из его рта тянулась ниточка слюны. Она уже почти достигла худых колен деда,

Атос начал тихонечко красться к старику, но я остановил его, положив руку на плечо. Парень замер и с вопросом в глазах посмотрел на меня. Я шепотом спросил:

– Крыса, сколько сейчас времени?

– Да что ты так пристал к этому времени? – прошипел он, раздраженно нырнул рукой в карман и вытащил часы. – Дарю.

– Спасибо, – поблагодарил я его и взял протянутую вещь. На циферблате было «3:18».

Крыса еще раз недовольно поглядел на меня, а затем на цыпочках подошел к сторожу и гаркнул в его оттопыренное волосатое ухо:

– Подъем!

– Ох ты, сукин сын! – подскочил на стуле старик, широко распахнув бесцветные глаза и вытирая с губ слюну. – Да я ж тебя сейчас на клочки порву!

– Не кипишуй, – вальяжно бросил Атос и бросил серебряную монету. Она приземлилась на стол рядом с лампой. – Без очков видишь, что это?

– Вижу, – обронил дед, перестав грозно трясти сухонькими кулачками, покрытыми пигментными пятнами. – Чего тебе надо, ирод?

– На днях к тебе должен был заехать новый жмурик – коротышка-самоубийца. Как его зовут в душе не того, – произнес Крыса, облокотившись на дверной косяк.