Андрей Но - Субъект. Часть вторая [publisher: 1С-Паблишинг]

– Я не браток тебе, сука, – отчетливо прошипел я прямо в его сипящее лицо. Разжав его скукоженные до предела легкие, я поспешно нырнул в толпу, чтобы не навлекать на себя внимание рядом с судорожно откашливающимся парнем. Но, судя по всему, этого никто даже и не заметил.

Наконец, я учуял знакомый эскиз тела в конце зала. Пробравшись ближе, чтобы опознать зрительно, я чуть не натолкнулся на двух других. Они заказали себе у барной стойки три бутылки пива и ушли к своему товарищу.

Оценив обстановку, я решил, что наблюдать за ними, не вызывая при этом подозрений, будет проще всего именно у барной стойки. Тем более что возле нее сидела вульгарно разодетая женщина, по-видимому, местная стриптизерша, коротающая свой перерыв. Она свысока поглядывала на мужчин в зале, некоторых из них одаривала располагающей улыбкой.

Я глянул в полоску зеркала за спиной бармена, отыскал взглядом себя. Моя небрежно всклокоченная шевелюра в самом деле выглядела как-то по-подростковому, наверняка поэтому охранник у входа усомнился в моих словах. Неожиданно волосы на моей голове зашевелились – змеясь и извиваясь, они сформировывались в укладку. Наконец, они замерли в хоть и благовидном, но довольно-таки противоестественном виде, как если бы были зафиксированы литрами лака, воска или геля, но при всем этом моя прическа не отсвечивала фальшивым глянцем, как это бывало у фотомоделей или слащавых щеголей. Ненатуральная натуральность – вот на что это было похоже. Профессиональный парадокс в глазах искушенных в парикмахерском искусстве. Таковой эта женщина, я надеюсь, не являлась. Хотя… пусть даже и так.

Сев на табурет рядом со стриптизершей и небрежно взвалив локоть на стойку, я стал невозмутимо разглядывать клочок пространства между ней и теми подозрительными мужиками. Стриптизерша бросила на меня роковой взгляд, затем он опустился на мою одежду, и на ее губы тут же наползла умилительно-снисходительная усмешка.

– Тебе работа позволяет говорить с незнакомцами? – поинтересовался я.

Улыбнувшись так, будто я сострил шутку, она так же закинула локоть на стойку и подперла ладонью свой висок. Водопад сожженных перекисью патл растекся по ее холеному предплечью, ниспадая до самого подножия белоснежной впадины ее локтя. Невольно засмотревшись, я спохватился, что изменяю своему первоначальному плану.

– Моя работа в том, чтобы изящно оттопыривать мизинец, когда выпиваю коктейль, – наконец томно прошелестела она, манерно пригубив из трубочки в стоящем рядом с ней бокале, – это побуждает незнакомцев заказывать мне новый. Лишь бы зрелище не прекращалось.

– Ого. Знала бы ты, что я могу, оттопырив палец, – многозначительно произнес я.

– Это про какой палец идет речь? – со смешком округлив глаза, она кивнула куда-то в район моего пояса, – уж не про этот ли?

– Нет, не про этот, – мотнул головой я и подергал мизинцем так, будто играл им на струне арфы, и одновременно с этим, в такт движениям моего пальца, ей в лицо полетели брызги из ее же бокала.

– Это что за фокус? – отдернулась она.

– Это не фокус.

– Ну-ну, – неуверенно выдавила она. Ее лицо утратило весь лоск и обаяние, теперь она смотрела на меня настороженно. – А с ним так можешь? – то ли в шутку, то ли всерьез она кивнула в сторону бармена.

Оглянувшись через плечо и поймав на себе выжидающий взгляд бармена, я серьезным голосом ответил:

– Разумеется, могу, – тем же движением пальца поманил его к себе. Недовольно сверкнув глазами, он направился к нам, – вот видишь.

– Нет, не так, – уточнила она, – или ты заранее спланировал трюк?

Не успел я ответить, как подошел бармен.

– Что будем пить?

– Она хочет коктейля, – распорядился я. На лицо стриптизерши набежала довольная ухмылка. Наградив меня холодным прищуром, она пригубила глоток только что приготовленного для нее напитка. Тем временем я посматривал в затемненный уголок зала. Троица взволнованно – если, конечно, к их патологически хладнокровному темпераменту было возможно применить подобный описательный термин – что-то обсуждала между собой. Но что конкретно они испытывали сейчас, разобрать мне было сложно, слишком хаотично искрилось и мерцало заполненное громкой музыкой пространство. Более того, я почему-то продолжал подвергаться пагубному воздействию мощной пульсации басов. Как будто часть нейтрализуемой волны звука все же каким-то чудом прорывалась сквозь доспехи и долетала до моих ушей. Я уже хотел было сосредоточиться на этой неожиданно обнаруженной проблеме повнимательнее, как стриптизерша решила напомнить о себе.

– Кстати, ты же ведь оставляешь официантам чаевые? – демонстративно кашлянув, спросила она.

– Что? Да. Когда как…

– А я вот нет. Это глупо, – уверенно заявила она.

– Почему же?

– Потому что бессмысленно. Ну, ты ведь понял, кем я работаю, да? – ее лицо посерьезнело. – По себе скажу… Со временем это становится рутиной. Частью работы. И все эти улыбки, благодарные взгляды – тоже просто рутина. А ведь ради них дают чаевые, да? Им ведь нравится думать, что официант их не забудет до самого конца смены. А то и дольше. В моем случае всё, конечно, по-другому, – она деловито усмехнулась, – некоторые стараются дать даже больше остальных, чтобы мне было их легче запомнить и, быть может, даже полюбить, ха-ха… И конечно, в моих интересах им подыгрывать. Это спорт, – она покосилась на проходящего мимо бармена, – и потому я не даю им чаевых, ведь они в любом случае меня даже не запомнят…

– О чем-то подобном я подозревал, – насупленно пробормотал я, косясь на трех психопатов, что внезапно встали из-за стола и пошли на выход. – Мне пора, – бросил я стриптизерше, соскользнув с табурета, – было приятно пообщаться.

– Эй, парень, – бросил мне вдогонку бармен, – а кто платить будет?!

Я пожал плечами.

– Коктейль хотела она, а не я.

– Козел! – крикнула мне вслед девица. Но я уже исчез в зарослях живых и извивающихся растений на танцполе.

Внезапно музыка стала невыносимей. Акустические доспехи завибрировали на другой лад, что явно свидетельствовало о смене играющего трека. На потолке зажглись разноцветные светодиоды и тут же принялись с бешеной скоростью иссекать своими лучами всех присутствующих. Началась адская светопляска. К моему горлу стал подкрадываться предупредительный комок.

Отвернувшись и зажмурившись насколько это возможно, я что было сил ухватился за кренящееся равновесие моего сознания.

Очисть свой разум! Очисть свой разум! – судорожно думал я, но перед внутренним взором все продолжали плясать эти огни. На моей спине выступил холодный пот. – Не смогу!

Не открывая глаз и не поднимая головы, я ринулся вслепую к туалету. Еле успев добежать, я тут же захлопнул дверь и съехал по ней вниз, повиснув на ручке. Мою шею и правую руку свело в судороге. Челюсти самовольно стиснулись, я буквально чувствовал, как перекосилось все лицо от напряжения. Из груди непроизвольно вырвался натужный и полный страдания выкрик. Полностью потеряв контроль над мышцами, я грохнулся на грязный пол, и меня начало трясти. Последнее, что мне удалось увидеть перед тем, как мои глаза застлала эпилептическая поволока, – это быстро разрастающаяся трещина на туалетном зеркале…