Хайдарали Усманов - Коварство благородных

Пока Максим говорил, самый напряженный взгляд, который вонзился в артефакт, шел именно от управляющего. Когда Максима только начали допрашивать, он начал едва ли не смеяться, ожидая, что парень всё-таки действительно что-то скрывал. Но чем больше говорил парень, тем мрачнее становилось лицо старого управляющего, который понимал, что в данном случае, так как артефакт не нагревается и не светится, Максим говорит правду. И тут ситуация могла измениться кардинальным образом. Все обвинения управляющего оказались пустышкой. И теперь все присутствующие, среди которых было много жителей города, и даже жрецы храма Светлых богов, повернулись к нему. Ведь его держали стражники, не давая вырваться.

– А теперь ты, отвечай…– Медленно, и не скрывая своей злости, приблизился к управляющему старый стражник, на пальце у которого был сейчас камень правды. – Желал ли ты вреда барону, и его семье? Хотел ли ты его смерти? Планировал ли ты что-то против барона?

Судя по всему, и по количеству вопросов, которыми осыпал стражник управляющего, у него и у самого были какие-то претензии, или даже подозрения в отношении этого разумного. Поэтому, он не стал задерживаться, и засыпал его целым ворохом вопросов. Хитрость в этой ситуации была в том, что несколько вопросов пересекались между собой под разными углами. И теперь вывернуться из них управляющему практически не получится. Даже если он просто пытался украсть что-то у барона, артефакт мог воспринять это как попытку нанести вред! А значит, ничем хорошим это не закончится. Когда перепуганный старик попытался трясущимися губами отказаться от подобных обвинений, вытянутая вперед рука старого стражника задрожала. Камень в перстне начал медленно светиться. и это говорило само за себя. Управляющий врал! Он в панике начал кричать, пытался что-то говорить, но камень светился. Понятно же, что этот старик даже пытаясь обелить себя, всего лишь делал хуже самому себе. Вместо того, чтобы откровенно объяснить, что был вред, который он наносил баронству, ведь обычное воровство отличается от убийства, он пытался наоборот заявить о том, что он абсолютно ни в чём не участвовал! И ничего не задумывал! Вдумайтесь в это? Максим уже знал о том, что этот старик много чего задумывал! Например, подсылая своего сыночка в постель молодой баронессы, явно рассчитывал на нечто большее, чем просто должность управляющего. Но ведь он это задумывал ? Задумывал! А значит, он и планировал то, что рано или поздно старый барон должен будет покинуть этот мир. Скорее всего, он также планировал и его смерть. Учитывая то, что долгие отношения молодого парня-слуги и баронессы незаметными бы не остались. А зная отношение старого барона к простолюдинам в этом вопросе, можно было даже и не спрашивать о том, что могло ждать старика, и его сыночка. Так что примерно виновник был найден. Хотя, после случившегося, подошедший к Максиму жрец Самбур, тихо прошептал ему на ухо, что им нужно переговорить. И переговорить им нужно о бывшем старшем брате Гиркаме, который теперь отошел от дел … Тихо скрипнув зубами, Максим кивнул головой и сказал, что подойдёт в самое ближайшее время. Сейчас ему нужно было обеспечить прощание с телом старого барона. Нельзя было этот процесс оставлять на самотёк. Жрец с пониманием отнесся к этому вопросу, и сказал, что он подождёт. Главное, что во его фразе заставило парня напрячься, так это то, что он сказал бывший старший брат ! А значит, что-то произошло в то время, пока Максим занимался своими делами, и проводил это небольшое расследование. Неужели его план по смещению старого хитреца Гиркама сработал даже раньше, чем он хотел этого? Честно говоря, Максим думал, что жрецы будут долго друг другу мозги выедать маленькой ложечкой через пятку ? Но оказалось всё гораздо серьезнее. Боевые жрецы шуток не понимали. Обратив внимание на то, что их обманывают, они скорее всего приняли кардинальные меры. А значит, с ними надо будет быть немного поосторожнее. Кто знает, как дальше пойдут дела и отношения молодого дворянина Максима и жрецов храма Светлых богов? Пока что между ними конфликтов не было. По крайней мере тех, в которых можно было бы винить самого Максима. После гибели барона, наверняка жрецы захотят снова послаблений, которые были раньше. Этот вопрос нужно будет как следует обдумать. Обдумать и решить так, чтобы и баронство не осталось в обиде, и сами жрецы были довольны. Но позволять лезть в управление баронством было категорически нельзя. Иначе новый конфликт будет в ближайшее время.

Как и положено по законам вольных баронов, тело старого дворянина занесли в главный зал его резиденции. Здесь он должен был лежать минимум два-три дня. За это время сюда должны были подъехать бароны из Анклава для того, чтобы попрощаться с ним, и принять волю умершего. Возможно именно на этом прощании Максим и объявит о том, что будет искать убийцу любой ценой. Даже если придётся залить кровью весь Анклав. Может быть кому-то это покажется довольно жестоким, и легкомысленным со стороны парня. Но все бароны должны понять, что если они хоть в чём-то причастны, то их настигнет кара. Подобное парень собирался заявить не просто так. Ведь благодаря этому заявлению, все эти бароны будут уже готовы к тому, что кого-то из них могут обвинить в произошедшем. Скрывать подобное было нельзя. Максиму было понятно, что подобное стечение обстоятельств для баронов соседних территорий было вполне выгодным. Особенно учитывая то, что они еще могли и не знать об объявлении старика. Том самом объявлении, когда он объявил Максима своеобразным воспитателем и опекуном своего несовершеннолетнего отпрыска. А значит, они могли просто и не знать об этом. Всего лишь хотели убрать старика, чтобы освободить дорогу своим детям. А тут такой сюрприз? Так уж и быть… Максим решил быть для них всех неприятным сюрпризом! Очень неприятным!

Судя по всему, молодая баронесса с большим трудом сдерживала радость. И Максиму даже пришлось во время подготовки к прощанию, отвести её в сторону, и пригрозить, что если она ещё раз позволит себе улыбнуться, то он будет вынужден запереть её в собственной спальне. Причём в таком виде, что вряд ли после этого она сможет вообще когда-нибудь выйти из своего заточения. Если она не хочет проблем, то сейчас должна изображать безутешную вдову. Иначе Максиму самому придётся открутить ей голову. Ведь она фактически ставит весь его план под угрозу. И в данном случае, что она подумала, парня совершенно не беспокоило. Пусть думает, что хочет. Может быть она думает, что это именно Максим подстроил убийство старика после того, как тот объявил его опекуном Наследника? Но это было и не важно. Важно было другое… При таком поведении можно было легко и просто заронить у тех же самых дворян подозрение о том, что она могла быть причастна к произошедшему. И тогда ничем хорошим это не закончится. Наверняка какой-нибудь из баронов Анклава может начать претендовать на эти земли, старательно утверждая, что является дальним, или сверх дальним, родственником этого погибшего дворянина. Всё-таки, родственные связи между этими дворянами хоть какие-то, но существовали. Вряд ли девчонка сможет выдержать допрос с камнем правды. Поэтому нужно было её от этого изолировать так, чтобы ни у кого даже мысли с подозрениями не было. Но понимая, что девушка сейчас не справится с такой нагрузкой, так как не рассчитывала на свои актерские способности, которых у неё просто не было, Максим тут же подозвал Риалиа, ту самую служанку которую уже вынудил дать себе клятву крови, и приказал ей отвести баронессу в её покои. Объявив о том, что молодая дворянка вне себя от горя. Сам же парень намеревался пробыть всю ночь возле тела погибшего. Попытавшись отдать таким образом ему дань почести. Всё-таки, он уважал этого старика. Ведь тот сделал всё возможное, чтобы защитить свои земли и жителей. Более того… Даже когда он узнал, что Максим может быть дворянином, этот старик продолжил общаться с ним ровно, честно и откровенно делая ему свои предложения. При этом он понимал, что парень может в любой момент отказаться. И поэтому заранее говорил, что он на него не будет в обиде. Только за это, можно было бы проявить уважение к старому дворянину, который несмотря на то общество, окружавшее его, сумел сохранить в себе какое-то чувство благородства и чести.