Семён Афанасьев - Не та профессия 1

— Я не знаю, как ответить. Давай перечислю все семьи по порядку? Если тебе это так важно?

— Важно. Перечисляй.

Через полчаса оказывается, что в одной семье от пяти (минимально) до четырнадцать человек, и это ещё не предел.

За семью считается муж с жёнами и детьми, плюс (редко) кто-то из родителей мужа или жён.

Чтоб не запутаться в подсчётах, мы вышли из юрты и устроились прямо на земле, расчистив от травы кусочек почвы и записывая на нём данные палочкой.

Попутно, оказалось, что письменных принадлежностей во всём коше нет ни у кого: слишком большая редкость. А о бумаге конкретно Алтынай вообще никогда не слышала — только пергамент из выделанных шкур. Но он так дорог, что переводить его в повседневных канцелярских целях, как черновик, всё равно что ересь.

Кстати, делать подсчёты на земле предложила она.

Когда я, под её диктовку, стал заносить в таблицу имена и цифры, она неодобрительно покачала головой и украдкой оглянулась по сторонам:

— Только ты больше никому эту свою запись не показывай…

И до меня дошло, как до того Штирлица из анекдота: система записи алфавитом и цифрами, использовавшаяся и в Киженцовском погранотряде, и в Первом Магическом Колледже, да и в целом по Империи, хоть и отличалась от местности к местности между собой иногда, но категорически не походила на местный алфавит и на то, что у них там вместо цифр.

— Понял, потом сотру, — покладисто кивнул я. — А ты как запишешь всё то же самое? Можешь оказать?

Вместо ответа Алтынай подобрала с земли свой обломок щепки и начала споро заполнять левую (!) половину расчищенного кусочка почвы чем-то, похожим на арабскую вязь. Лично я не понял из её письма почти ничего, поскольку сами символы очень отличались от арабского (и персидского) алфавита, использовавшихся нашими пуштунами и тюрками в Средние Века там, у нас .

— Так ты тоже грамотная? — удивляюсь. Честно говоря, я ожидал увидеть пиктограммы либо руны. В лучшем случае. — Только пишешь иначе?

— Конечно. Я же ханская дочь…

__________

— Получается, одна юрта — это в среднем до десяти человек? — Заканчиваю подсчёт на своей правой половине импровизированной «доски» по получении всей информации.

— Да, было примерно так, — задумчиво покусывает кончик своей щепки Алтынай, переводя взгляд со своей таблички на мою. И явно пытаясь уловить закономерности моего письма.

— Слушай, научишь меня своей письменности? — некстати загораюсь попутной одной идеей. Тем более, мне тут, судя по всему, придётся провести довольно значительное время.

Хоть и не без пользы.

— Научу, если хочешь, — чуть удивлённо поднимает бровь Алтынай. — Если тебе не лень тратить время на это бесполезное для воина занятие.

— У нас с тобой разное понимание полезных умений воинов, сестра, — смеюсь. — И я быстро выучусь, не переживай.

— Я занималась с младшей сестрой, — вздыхает Алтынай. — Она за месяц выучила только половину первичных знаков письма.

Видимо, имеются в виду буквы.

— Я знаю четыре вида письменности, — улыбаюсь. — И две системы счёта. Я научусь быстрее твоей сестры. Но давай продолжим… Сколько людей в среднем осталось в каждой семье сейчас?

— Опять тот же вопрос, — вздыхает Алтынай

— Это не весь вопрос, — чешу нос. — Мне ещё нужно знать, сколько мужчин? Женщин? Сколько умерло в среднем в семье?..

— Ну давай опять считать, — поворачивает вверх ладони Алтынай. — Давай опять писать в таблицы?

— По именам. Давай каждую семью по порядку…

__________

… — А ведь я даже не заметила. — Алтынай серьёзно смотрит на свою половину таблицы, видимо, по-новому оценивая то, что получилось. — Получается, полностью пострадала только семья законного хана. Мы…

— А вот эти семьи кто? — указываю пальцем на клеточки, в которых обозначены семьи, потерявшие больше всего мужчин.

— А это наши друзья и товарищи отца, с детства, — так же серьёзно и задумчиво продолжает смотреть на результаты подсчётов Алтынай. — Теперь всё представляется совсем иным, — она грустно и твёрдо прикусывает губу. — Я почему-то сама не додумалась. Взглянуть на события таким образом.

— Ты ещё маленькая, сестра. И у вас нет леса… — Мне уже понятна общая канва событий, но не ясны мотивы.

Потому что не ясны фигуранты, их цели и задачи.

— А при чём тут лес? — оживляется Алтынай.

— М-м-м… На далёком севере, в Полесье, говорят: за деревьями часто можно леса не увидеть.

— И что это значит? Я понимаю, что это какое-то иносказание. Но суть от меня ускользает. — Алтынай требовательно упирает палец мне в грудь. — Поясни!

— Тут несколько вариантов смысла, — смеюсь. — Но в данном случае уместен такой: череда вполне естественных событий, происходящих одно за другим, и на первый взгляд не связанных между собой, на самом деле увязана общей цепочкой замысла. Кого-то, кто это всё при думал и осуществил.

Не знаю, как точнее передать на этом языке значение слова «СПЛАНИРОВАЛ» и «ЕДИНАЯ СИСТЕМА СОБЫТИЙ».

— Слушай, а кто выигрывает от смерти хана и ослабления его друзей? — продолжаю выяснять неизвестные мне детали. — Тут же не так много людей, чтоб из-за власти над маленькой группой устраивать такое? — веду рукой вокруг себя.

— У нас же не одно это стойбище. Всего таких около полусотни. Наше просто главное.

— Почему так??

— Чтобы овцы всю траву вокруг себя не съели. И чтоб не перегонять их каждую неделю на большое расстояние. Стойбища рассыпаны по Степи по одному дневному переходу между кошами. В одной семье, как помнишь, было в среднем около десяти человек. В коше двадцать четыре юрты.

— Это было, получается, двенадцать тысяч наших всего? — быстро в уме делаю подсчёты.

— Было побольше, — грустно и уважительно смотрит на меня Алтынай. — Ещё же были дети… до голода… но ты спрашивал не об этом. Власть обсуждается только в нашем, ханском, стойбище. Остальные подчиняются.

— Ещё вопрос… А что выиграют местные от смены власти в коше?

— Нашу независимость. Если власть возьмёт Еркен. — Твёрдо отвечает Алтынай.

— Вот тут не понял, — неловко чешу за левым ухом.

Огорчаясь собственной недогадливости. Лично мне причинно-следственные связи пока не ясны. Несмотря на обилие вводных.

— Он недальновиден. Непопулярен. Но честолюбив и хочет править. — Тремя фразами вносит ясность Алтынай. — Ради власти, готов на всё. А управлять и править — это совсем разные вещи. Вот он и его семья не понимают этой разницы…

Какое-то время мы молчим, поскольку я удивляюсь некоторым недетским чертам Алтынай. И прикидываю варианты и расклады.

А она, видимо, просто по-новому обдумывает свои прежние невесёлые мысли.

— У меня есть ещё вопросы. — Продолжаю после паузы. — Можешь сейчас довериться мне и ответить на пару вопросов, не задумываясь?