Семён Афанасьев - Не та профессия 1

Видимо, им в Степи невдомёк, что степенный и взрослый мужчина бегать прилюдно не должен. Ещё и по улицам.

Впрочем, коня лысый здоровяк не стал брать исключительно из вежливости в адрес Файзуллы. Так что и бежать ему, видимо, пришлось по той же причине.

Но радость от исцеления сына очень скоро заполняет душу Файзуллы без остатка, не оставив места мыслям о странностях и нестыковках.

Надо пойти и прямо сейчас поделиться этой радостью с жёнами: крепкая и здоровая семья сильна единомыслием мужа и его жён.

– Слушай, вот зачем было в такую рань вставать? – Пользуясь тем, что никого большое рядом нет, капаю на мозги Алтынай. – Если всё равно уже обед, а тут ни пуштунов, ни наших с пленным. И ждать их ещё наверняка не один час.

– Да я вчера погорячилась, – признаётся Алтынай. – Хотела поскорее со всем разобраться, вот и брякнула, не рассчитав по времени.

– А самое печальное, что нам никуда отойти нельзя, да? – Уточняю у неё. – Мы же вроде как главные действующие лица?

Алтынай только молча разводит руками.

– Ладно, – снисходительно хлопаю её по спине. – Ты ж ещё маленькая…

– Вот не начинай, – злится Алтынай, веселя меня и хоть частично компенсируя мой моральный ущерб от бесполезного раннего подъёма. – Зато ты уже доброе дело успел с утра сделать!

– Это да, тут не поспоришь, – соглашаюсь, поскольку уже рассказал ей о Файзулле и его сыне. – Кстати! Чуть не забыл! Файзулла говорит, что лечебницы в бедных кварталах нет, и спрашивает…

– … дело богоугодное, – задумчиво отвечает через пару минут Алтынай. – Хотя и создаётся впечатление, что в этом городе решение абсолютно всех накопившихся проблем жители почему-то ждут от Орды! Прямо как в игре, «Стань посланцем Аллаха»!

– Что за игра? – заинтересовываюсь. – Даже не слышал.

– Она детская, – смеётся Алтынай. – Ты же не обрезанный, где бы ты в неё в детстве играл?

– И не поспоришь, – соглашаюсь. – Один-один. Так что насчёт лечебницы? А то у меня есть моё мнение, но не хочу высказываться первым перед тобой.

– Я-то не против. Но очень многое будет зависеть от того, как пройдёт сегодняшний день. Давай, если ты не против, поговорим об этом позже?

– Как скажешь, – поднимаю перед собой открытые ладони. – Только вот думаю, что это наверняка будет не бесплатно… лечебница то есть.

– Это меньшая из проблем, – отмахивается Алтынай. – Самое дорогое, как я понимаю, это услуги врача? – Она вопросительно смотрит на меня, а я киваю в ответ.

– Ну тогда я не думаю, что Файзулла затеял этот разговор, чтоб получать деньги Орды за лечение своих же бедняков. – Легко приходит к какому-то своему решению Алтынай.

– Однозначно нет, – подтверждаю. – Тут речь скорее о помещении, об организации надлежащего ухода за такими, как Нигора, и подобные хозяйственные заботы. Даже сейчас, насколько я понял, Файзулла и так никому не отказывает: ни бедным ни самым бедным. Просто он вынужден бегать по всему городу, это раз. Ну и качество лечения при ненадлежащем уходе, это два. Мне кажется, он просто не успевает посещать всех, кого надо, в разных концах бедных кварталов. А у себя дома их принимать не может, по понятным причинам.

– Это по каким таким причинам? – внезапно загорается Алтынай.

– Ну, дома он принимает знать и богатых. Приносящих ему деньги, – делюсь размышлениями и наблюдениями, сделанными сегодня в процессе разговора. – Если он в том же месте, но бесплатно, начнёт принимать бедноту…

– Ему будет нечем кормить своих детей, – резюмирует Алтынай. – Потому что богатым это будет как пощёчина.

– Точно. Слушай, а ты не боишься, что после твоего объявления ваше стадо с передержки могут куда-то к себе отогнать? – Вспоминаю ещё один пункт, о котором хотел спросить. – Если пуштунов кто-то предупредит, и они захотят скотину спрятать?

– Ну, во-первых, стадо ещё не клеймили, наши же наблюдают, – замечает Алтынай. – Так что перегон стада никакого бремени с них не снимет. Во-вторых, знаешь, тебе скажу честно. Я и сама думала об этом…

– Что решила?

– Если даже это случится – бог с ним, со стадом. Это будет мне хорошим уроком, за который я согласна заплатить. Но в этом случае я буду знать, что о Правде здесь речь не идёт. И лично я тут больше не останусь. Ни в этих краях, ни рядом с этими людьми.

– Тоже позиция, понял, – задумчиво и солидно киваю несколько раз подряд. – Ладно. Тогда я спать. Буди, если что.

– М-м-м, давай иначе, – Алтынай деликатно трогает кончиками пальцев мой локоть и я понимаю, что меня сейчас снова чем-то нагрузят. – Давай я пойду проведаю Нигору, а ты пока подежурь тут? Если что, позовёшь меня?

– Даже стесняюсь спросить, почему ты кого-то из своих этим не озадачишь, – вопросительно смотрю на неё.

– Не хочу сейчас ни с кем кроме тебя разговаривать из мужчин, – откровенно отвечает Алтынай. – Сама не знаю, почему. Просто не хочу, и всё. Каприз.

– Ну, каприз – это, конечно, дело святое… – саркастически хмыкаю.

– Женщинам встречать гостей не поручишь. Как и меня позвать. – Поясняет Алтынай. – К Нигоре сходить надо, просто долг гостеприимства. Получается, она вроде как у нас, а я женщина, и самая молодая.

– А там тебе что, ни с кем общаться не придётся? У неё же там целые делегации постоянно, из местных женщин.

– Там уже образовался свой женский клуб; где я, говорящая только на туркане, ничего не понимаю, – смеётся Алтынай. – Впрочем, еда, кумыс, чай, сладости в изобилии: приносят же с собой много. Плюс, мужьям ухаживающих женщин внутрь хода нет: женская часть дома, ещё и с больной Нигорой. Кажется, многие женщины пользуются возможностью просто нормально там отдохнуть… И национальная разница никого не смущает. – Сдаёт всех Алтынай. – Мне бы как раз такое место, чтоб настроиться. На сегодняшний разговор.

– Ну шагай, что я могу ещё сказать…

– Твоего коня возьму? Ты его всё равно не любишь и не ценишь…

– Да бери сколько угодно. Всё равно это твой конь… Тут и идти-то всего ничего.

– Я уже поняла, что подарила тебе то, что тебе не нужно. – Не оборачиваясь, выходит из шатра Алтынай. – Ладно, тогда ты, если что, за мной пешком сходишь?

– Вообще не проблема.

_________

Не сказать, что Наместник очень сильно нервничает: его должность была ему пожалована Султаном, и оспорить его кандидатуру в среде соплеменников мало кто бы смог. Вернее сказать, никто. Потому что, помимо знания языков и финансов, перечень прочих требований был настолько специфичен, что ему мало кто соответствовал. Да и налоги в Столицу передавались не просто регулярно, а ещё и на одну-две десятых больше положенного (рвение и добросовестность всегда в чести).

Теоретически, Султан мог посадить на трон Наместника и кого-то из своих родственников, но именно в этой провинции любого чужака-туркан «съели» бы за несколько месяцев: чтоб управлять местными, их надо понимать и слыть среди них своим. А для этого, надо быть местным самому.