Джек Чалкер - Лилит: змея в траве. Цербер: волк в овчарне

— Вы довольно откровенны с незнакомым человеком, — заметил я.

Она пожала плечами:

— Почему бы и нет?

Я не нашелся, что ответить:

— Отчего же существует табу на разговоры о детях?

Она посмотрела с удивлением:

— Вы здесь совсем недавно, да? Черт побери, подумайте сами. Вы когда-нибудь видели здесь стариков?

— Нет. Я полагаю, они доживают свой век где-нибудь на рудниках.

Она кивнула:

— Правильно. А откуда берутся новые тела? Многие — от нас. Большую часть детей забирают сразу после года — душераздирающее зрелище — и отправляют в государственные детские центры. Рожаем их, нянчим — и забываем. Некоторые привыкают, а кто-то заболевает или просто больше не может… Однако же выбора нет, и мы обречены заниматься этим, пока не запретят доктора. Тогда, если женщина хорошо исполняла свои обязанности, она получает новое молодое тело и свой кусок пирога.

Признаюсь, это нравилось мне все меньше и меньше. Я начал понимать, почему захват власти Лару сопровождался всплеском рождаемости.

— Но вы, конечно, можете вырваться. Маленькая операция…

Она иронично усмехнулась:

— Конечно. Но только навсегда забыть о новом теле! Я ведь ничего не умею делать, я смогу заниматься только самым грязным физическим трудом, чтобы прокормиться, да и то, если мне позволят. Скорее всего, работу я не найду, меня причислят к тунеядцам и отправят на рудники. Или просто прикончат…

Дополнительная информация для моего досье, но тема становилась все неприятнее и неприятнее.

— Мне показалось, что у вас неплохо подвешен язык.

Она пожала плечами:

— Самообразование — от скуки. Мне же всего двадцать, а я родила четверых и через шесть месяцев будет пятый, и я уже готова лезть на стенку. Мне еще лет пятнадцать-двадцать заниматься этим, чтобы меня выпустили. И знаете, что они могут сделать? Дадут тело пятнадцатилетней девочки и опять заставят рожать!

Я понял, что они уже продали свои души Ваганту Лару. И в этот солнечный день Цербер предстал передо мной в ином свете. Вспомнились вампиры — мертвецы, которые пили кровь живых, чтобы стать бессмертными.

— Не понимаю, почему здесь не развивают искусственное размножение, — сказал я. — Они могли бы по-прежнему контролировать тела и, значит, всех людей.

— Не могут, — объяснила она. — Микроорганизм Вардена уничтожит зародыши в "колбе" на ранних стадиях. Естественный путь — единственный в мирах Вардена.

Высокая плата, подумал я. Но должно же быть другое, более гуманное решение проблемы. Я по-новому взглянул на Санду Тайн. Я искренне сочувствовал Санде и ее подругам по несчастью.

А ведь обмен телами сначала показался мне привлекательным…

Теперь я понял, что на самом деле это болезнь общества. Отвратительная эпидемия, которая охватила все население планеты и поддерживается тоталитарной системой.

Да, я осознал ситуацию. А значит, участь Ваганта Лару решена. На то время, которое потребуется для настоящей социальной революции на Цербере, я стану его властителем.

Следующие несколько недель я продолжал встречаться с Сандой, которой не только сочувствовал, но и искренне симпатизировал. Ей, похоже, льстило общество человека, прибывшего оттуда, где ей никогда не побывать, который обращался с ней, как с личностью, а не как с изгоем. Я же становился все беспокойнее и нетерпеливее.

Пора было начинать действовать, но благоприятного случая все не выпадало.

Моя конечная цель была ясна: обнаружить и убить Ваганта Лару и захватить политическую власть, чтобы перекроить этот мир. То, что моя цель совпадала с интересами Конфедерации, было только плюсом. Я ведь понимал, что они каким-то образом следят за мной. Возможно, с помощью здешних агентов-ссыльных.

Работа у Тукера убедила меня, что технологии Цербера здорово отстали от аналогичных в Конфедерации,

К сожалению, я все еще был на низшей ступени в технической иерархии и до меня не доходили сведения о чем-либо секретном. Значит, требовалось предпринять кое-какие шаги, прежде чем думать о Лару. И прежде всего — познакомиться с кем-то "наверху", кто снабжал бы меня информацией, был бы моим покровителем. Кроме того, требовались большие деньги, и дело не в том, чтобы не обворовывать банки — при здешних порядках и моих знаниях это было проще простого. Проблему представляло хранение денег. В полностью электронной финансовой системе сразу возник бы слишком заметный счет. Значит, чтобы замаскировать добычу, необходима крупная операция с большими затратами.

Наконец, кроме денег и влияния, мне нужен был кто-нибудь из свиты Лару. Но это последняя проблема, а я ведь зависел еще от первых двух.

В один из выходных дней я отправился в Акебу, надеясь отвлечься от мрачных мыслей. Я хотел увидеться с Сандой, которой не полагалось часто появляться на людях.

Дом Акеба — это огромный комплекс с полным самообеспечением. С бассейном, кортами и всевозможными развлечениями. Внутрь посторонним входить запрещалось, но Санда оставила записку у привратника — она внизу, у воды. Я спустился туда.

Санда сразу заметила меня и помахала рукой:

— Квин! Иди сюда! Я хочу познакомить тебя с Дилан Коль!

Мы поднялись на корабль, похоже — боевой. С толстой броней, убирающимися подводными крыльями и грозно выглядевшей пушкой.

Дилан Коль — загорелая мускулистая женщина, в темных очках, шортах и теннисных туфлях. Попыхивая толстой сигарой, она возилась с электронной панелью у оружейной башенки. При нашем приближении она положила инструменты и повернулась.

— Стало быть, вы Квин, — произнесла она низким грубым голосом, протягивая руку. — Наслышана о вас.

Я пожал ее руку. Дьявольски сильна.

— А вы Дилан Коль, о которой я до сих не слышал ни единого слова.

Она рассмеялась.

— Дилан — редкая птица, — добавила Санда. — Она единственная из всех моих знакомых избавилась от материнства.

Я поднял брови:

— Неужели? Я слышал, что это было невозможно.

— Не было, а есть, — уточнила Дилан. — Я смошенничала, но ни разу не пожалела о содеянном. Я обрела свободу с помощью наркотиков. Это вытяжки из варденских растений, особенно с Лилит, которые действуют очень долго. Они находятся под строгим контролем, но мне удалось достать. Не буду вдаваться в подробности: выменяла у портового рабочего.

Мы с Сандой уселись на корме. Дилан принесла какие-то напитки и фрукты и тоже растянулась на складном шезлонге. Я отхлебнул — сладковато, но неплохо.

Решительные грубоватые манеры Дилан резко контрастировали с поведением Санды; представить ее в роли профессиональной матери было невозможно.

— С детства любила смотреть, как приходят и уходят корабли, быть среди людей, которые каждый день выходят в море, — начала она. — Верно, это у меня в крови. И хоть любовников у меня было до черта, я всегда была обручена с морем. Моряки делились со мной секретами, и один из них наконец рискнул и тайно вывез меня. Я освободилась. Если очень хочешь — обязательно добьешься своего, я повторяю это Санде, когда она хандрит.