Владимир Мясоедов - Сложение сил

Кровь из тел убитых сюрикенами она удалила еще одним хитрым и недорогим препаратом. Все ценности с тел покойников были припрятаны в одном из ее тайников, а следующие несколько дней обещали быть куда насыщеннее, чем ей хотелось. Это один труп в омуте могут не заметить, а вот сразу десяток — совсем другое дело. Так что еще одна маска, купленная там же, где и прошлая, позволяющая дышать под водой аки на суше, после чего мажем тело особой мазью, делающей тебя непривлекательным для речных хищников и вперед, оттаскивай тела по дну от берега. И мазь регулярно обновляй, если жизнь дорога. А уж посреди реки их сожрут быстрее, чем сменится луна. Намного быстрее — это же Сибирь.

Кейто отлично владела теорией вербовки — как вербовать и какие средства выбирать для разных типов характера, расы, национальности и общественного положения. Знала, чем купить верность китайской черни и как получить благосклонность стамбульского торговца живым товаром. Знала она и о том, как обмануть тех, кто попытается завербовать уже ее, чтобы позволить клану либо поймать в ловушку недоброжелателя, либо провести сложную интригу, либо просто отдать обманку вместо ценного знания. Без высокоранговой ментальной магии, любая попытка купить ее верность была малость глупой — весомость ее верности клану перевесит любой объем золота, будто пушечное ядро жалкое перышко.

Немного смешно осознавать, что ее верность получилось забрать вообще того не желая. Она не обманывала себя, чтобы считать, будто готова отдать жизнь за нового господина… но и в обратном не обманывала. Если бы в ту злополучную зиму она хотя бы провела больше времени (не обязательно в одной постели) с пощадившим ее калекой, просто прощупав его характер и слабости, то наваждение исчезло бы если и не полностью, то изрядно ослабнув.

Но разговора не вышло. Вообще ничего не вышло — ни службы клану, ни восстановления своего положения, ни даже подохнуть, как собаке. И вот, пережив множество невзгод, врагов, лишений и встреч с Синигами глаза в глаза, у Кейто не осталось вообще ничего. Она ведь почти не врала о том, что не может жить без чего-то, ради чего жить стоит. Ей не нужен был именно господин, не нужно было само служение, хотя она не отказалась бы убедить мага в обратном. Ей нужно было просто быть хоть кем-то, хоть для кого-то.

Не составит труда найти себе нового хозяина — ее действительно хорошо учили и если бы она пожелала, то давно получила бы и службу, и должность, и даже положение. Ее зацикленность на спасшем ее мальчишке была не благодарностью за оное спасение (побойтесь Ками, ну откуда у шиноби такая глупость?), не попыткой хорошо устроиться в жизни (хоть и не без этого) и даже не простой прагматичностью (хотя ее как раз было больше всего). Просто мальчишка, оставшийся таким же мягкохарактерным глупцом, лишь едва-едва зачерствевшим, оказался единственным для кого ее жизнь, да и она сама, хоть что-то значили.

Не проданная вместе с вирой отработанная макивара, не полезный актив, могущий дать какие-то дивиденды, не грелка в постель, не источник интересных чар и клановых методик подготовки но что-то другое. Что-то, что он тогда, давным-давно, отказался продавать ради благосклонности своих господ или возможного исцеления. Она не испытывала к нему той бесконечной верности, почти обожествления, что вызывала в ее сердце госпожа Акико. Зато была уверенна в том, что случись с ней очередная беда, ошибка или поражение, конкретно этот глупец, поднявшийся из почти самых низов мальчишка, не выбросит ее верность прочь, даже не удостоив взгляда в ответ.

И вот ради этого, ради того, чтобы не стать вновь еще одной заменимой деталью, чтобы никогда больше не сдерживать желание разрыдаться подобно маленькой девчонке, кутаясь в чужую ей рясу посреди холодной кельи, никому не нужной и забытой даже раньше, чем выброшенной… Ради этого она продолжит убивать, предавать и резать глотки во имя того, кто, будучи тысячекратно ниже, слабее и глупее ее прошлых господ, так и не научился смотреть на окружающих его людей словно на материал.

Возможно он прав был в том, что она лгала тогда, лгала о том, что этому клику был нужен господин.

Но Кейто точно знала, что этому клинку нужна та рука, которая не выбросит его вновь.

— Олег, я уже начинаю волноваться то ли за себя, то ли за тебя, — слабо улыбнулась Анжела, одевая сначала резиновые перчатки, а потом окровавленный фартук. — Просыпаюсь рано утром, а тебя в нашей каюте нет. Ты в своей походной лаборатории, занимаешься чем-то странным с этим прикованным телом и смотришь на него так пристально, что невольно возникает вопрос: «А не пора ли мне начать ревновать?».

— Дорогая, ты ранишь меня в самое сердце, — театрально громко вздохнул чародей, все-таки отводя взгляд от объекта своего профессионального интереса, которым являлся так обидевший Стефана богатырь. Или вернее искусственная подделка под оного. Теперь, после очень тщательного обследования организма этого здоровяка, Олег мог говорить о данном факте с полной уверенностью. Для начала тело прикованного якорными цепями к одному из хирургических столов человека прошло примерно такую же модификацию, как и его излишне пухлый друг, главным доказательством чего являлась амортизирующая удары не хуже литой резины подкожная жировая прокладка. Но у Полозьева она работала с заметно меньшей эффективностью…И большей аккуратностью, поскольку ткани примыкающие к слоям измененной плоти демонстрировали явные признаки массовых очагов воспаления. Выполненные из целого ряда крайне необычных минералов татуировки представляли из себя накопители жизненной и магической энергии, после своей активации принудительно накачивающие силой мускульную систему. От чрезмерных нагрузок та рвалась и тут же неправильно срасталась, наверняка причиняя дикую боль, пусть даже драться та и не очень мешала благодаря плещущейся в крови запредельной дозе алхимических снадобий. Однако и этого создателю сего «шедевра» оказалось мало, а потому некоторые критически важные места бойца вроде сердечной сумки, подмышек, горла или крупной бедренной артерии оказались прикрыты вросшими в тело пластинами неопознанного металла, намного превосходящего по прочности обычную сталь. — А если серьезно, то дело в том, что задета моя профессиональная гордость. Я никак не могу понять, жив пациент или все-таки мертв…И почему дать однозначный ответ на сию загадку может помочь разве только эвтаназия, но никак не реанимационные мероприятия.

После того как Олег закончил работать с пострадавшими членами своего экипажа, то принялся за тех кащенитов, которые еще оставались в живых. И начал лечебные процедуры он с суррогатного богатыря, буйство которого остановил отнюдь не вонзенный в грудь посох Святослава. Выложившийся до донышка маг-воздушник свой любимый магический инструмент вколотил в грудь упавшего противника, чтобы гарантировать его тихое и спокойное лежание на палубе, без попыток вернуться обратно в бой. Иные методы успокоения на регенерирующего подобно сытому вампиру громилу, обладающего безобразно высокой устойчивостью к магии и шкурой жесткой как метал, по мнению бывшего крестьянина могли и не сработать. Остановить эту живую машину разрушения получилось в общем-то случайно, когда один автоматрон удачно ударил противника по затылку кувалдой…И большого ущерба не нанес, вызвав в лучшем случае кратковременное ошеломление. Однако надетый на башку раба кем-то из кащенитов зачарованный обруч, попавший под взмах здоровенной стальной киянки и немного помявшийся, воспринял сие действие как попытку своего удаления, сверкнул какой-то непонятной магией, и могучее тело гиганта прямо на середине движения шмякнулось там, где стояло. А встать ему уже не дали. Поначалу чародей не видел особых сложностей в том, чтобы вылечить этого пациента. Пусть тот и потерял ведро крови, получив проникающее ранение груди сломавшим три ребра тяжелым тупым предметом, а также серьезные электрические ожоги сердечной сумки и легких, однако даже спустя час после окончания битвы демонстрировал отчетливые признаки пребывания на этом свете. Аура значительно поблекла и местами вообще сошла почти на нет, но все-таки немного жизненной энергии в ней оставалось, тело не остыло до комнатной температуры, а грудь примерно раз в пару минут слегка шевелилась, втягивая новую порцию воздуха. Вот только попытка вновь запустить работу сердца ни к чему не привела. Как и форсирование регенерации пострадавших тканей путем накачки их праной. Или использование лечебных алхимических препаратов.