Николай Марчук - Война 2020. Керченский узел [litres]

– Якут, как слышишь? Прием! – вызвал я Николая.

– Слышу тебя нормально. Прием!

– Доложи обстановку. Прием!

– Пушкарей смяли, ж/д взяли, «мирняк» освободили. Уперлись в жилом секторе. Бармалеев до фига, численностью не меньше двух взводов. Пока их держим, но если попрут на нас, то сомнут. Прием.

– Чертей берем на себя! – обнадежил я друга.

К западной околице Владиславовки прибыли через несколько минут. Остановились в километре от села, в поле.

Хорошо было видно, что в населенном пункте развернулся нешуточный бой, густые столбы черного дыма поднимались в десятке мест. Постоянно слышалась разнокалиберная стрельба, грохот взрывов и трескотня автоматов.

– Харя, два дома видишь, за высоким забором, – спросил я у высунувшегося из люка бойца.

– Вижу, – откликнулся тот, подняв край шлемофона.

– Всади пару гостинцев в один из них.

– Сделаем.

Я отошел подальше от танка и надвинул лопухи активных наушников.

Ба-бах! – танк выстрелил и содрогнулся.

Снаряд угодил точно в землю перед забором, от взрыва сразу три пролета перестали существовать, рассыпавшись каменным крошевом.

Ба-бах! – «Булат» вновь выстрелил.

Снаряд попал в крышу правой постройки, вверх взметнулись клубы дыма и листов металлочерепицы.

– Палыч, прием! – рация отозвалась голосом Якута.

– На связи! Прием!

– Это вы из танка долбите? Прием!

– Да.

– Где взяли? Прием!

– Нашли!

– Тут бармалеи белым флагом машут, переговоров хотят. Прием!

– Поговори с ними! Пусть на фиг сдаются! – приказал я.

Махнул рукой высунувшемуся из люка Харитонову, указав на цель. Харя злорадно ощерился и исчез внутри танка.

«Булат» выстрелил еще раз. Снаряд вновь угодил в крышу, разворотив ее окончательно. В доме начался пожар. Густые клубы дыма окутали постройку.

– Псих, прием! – вызвал меня Якут.

– На связи!

– У них в доме заложники. Говорят, не перестанем стрелять, всех расстреляют. Что делать? Прием!

– Скажи, что мы с чертями переговоры не ведем. Хотят выжить, пусть сдаются.

– Понял тебя.

Приказал Батону оседлать эфир и долбить по всем имеющимся у него координатам, наводя панику в эфире. Посмотрел на часы, засек время. 6.30 утра.

– Якут, как слышишь меня. Прием! – вызвал я Якута по рации.

– Слышу нормально. Прием!

– Ну, как там переговоры? Прием!

– Послали меня. Прием!

– Ясно!

Я вновь приказал Харитонову открыть огонь по дому. Танк выпустил три снаряда, разнеся в пух и прах хозяйственную постройку возле второго дома и обвалив его угол.

– Псих! Псих! Прием!

– На связи!

– Прекращай стрелять, они сдаются! Как понял меня? Прием!

– Принял, – отозвался я.

– Леха, давай к Харитонову на броню, отойдете вон к той постройке, – я указал рукой на небольшой домик, стоящий рядом с опорой ЛЭП. – Наблюдайте за округой! Бандерлоги должны выслать помощь своим, так что не прозевайте.

К селу подъезжали осторожно, ощетинившись стволами и прикрывшись «зеленкой» – живой изгородью из буйно растущей вереницы акаций. Подкатив к селу, связался с Якутом и обозначил себя, чтобы, не дай бог, они не всадили по нам из пулемета. Знаете ли, «дружественный огонь» своих по своим вреден для здоровья.

Среди заложников, которых держали в помещениях табачной фабрики, было два десятка военных РФ. Трое легкораненых, остальные вполне целы и относительно здоровы. Военнослужащих инженерных войск захватили, когда те восстанавливали поврежденную взрывом казарму воинской части.

Якут, недолго думая, вооружил их автоматами и поставил задачу по сопровождению мирных жителей, которых эвакуировали на железнодорожных платформах.

На всех мест не хватало, поэтому часть людей сразу пошла пешком, кого-то погрузили в найденные тут же машины, а кто-то должен был ехать на поезде, устроившись на открытых платформах среди «Уралов» «БМ-21». Вектор движения у всех был один и тот же – вдоль железнодорожного полотна по направлению к селу Семисотка.

Семен Кожанов с Чебуратором и обоими башкирами укатили на «таблетке» в направлении Кировского. Оказалось, что батарею гаубиц Д-30 удалось захватить почти целой, при штурме сожгли два «РСЗО» «Град», а остальная техника не пострадала. Укропских артиллеристов перебили не всех, кому-то удалось выжить, их сейчас захомутали и, держа под прицелом, решили использовать по их прямому назначению.

Шкетовский ждал целеуказаний от Якута и его группы, чтобы ударить по этим целям из гаубиц.

Среди освобожденных мирных жителей нашлось много мужчин призывного возраста. Один из освобожденных – высокий, худой, как высохшая палка, татарин, с пышной седой шевелюрой на голове и короткой седой бородкой, вызвался организовать сельчан в отряд самообороны. Из двух сотен мужчин разного возраста в отряд набралось всего тридцать человек. Но тут лучше хоть кто-то, чем вообще никого! Им выдали оружие и выгнали за пределы села, чтобы они патрулировали окрестности. Не хотелось бы, чтобы укры подкрались незамеченными и устроили нам танцы с бубнами! Оставшихся мужиков, парней и пацанов отрядили на разгрузочно-погрузочные работы. Времени было мало, и надо спешить. Освобожденные заложники, и в особенности жители Владиславовки, не желали покидать село с пустыми руками, здесь оставалось нажитое годами добро – и им необходимо было забрать хоть что-нибудь. А ведь еще оставались домашние животные и запасы провизии.

Из Керчи, Батального и Семисотки к нам подкинули подкрепление. Сотня атамана Пирогова в полном составе – пятьдесят три бойца. Два БТР-80, сводный отряд самообороны Керчи, под предводительством моего друга – Сереги Бутенко, сто сорок три бойца и рота крымских татар – семьдесят два бойца. Татарская рота существовала уже второй год и саморганизовалась сразу же после большой трагедии в Керчи. Командовал ротой Рустем Ахметов, 52 года. Воевал в Афганистане, получил два ранения и орден Красной Звезды. Жил в пригороде Керчи, вел домашнее хозяйство, имел шестерых детей и пять внуков. В той трагедии он потерял дочь и внука. Знали мы друг друга шапочно, все-таки зоны действия наших подразделений не пересекались, но мужик он был правильный. Я называл его Рустем-ага, а он меня исключительно по имени-отчеству. Вместе с военными прикатился и передвижной медицинский пункт: две «Скорых» и госпитальный автобус.

Когда прибыло пополнение, дела сразу пошли быстрее и веселее, получилось организовать нормальную охрану для пленных, которых набралось около сотни, и патрулирование близ Владиславовки.

К полудню Кожанов отозвался и выдал в эфир координаты первых целей. Растолкали украинских пушкарей, и под бдительным надзором Шкетовского артиллеристы открыли огонь. Семен не унимался, и арта долбила как заведенная три часа. В ответ никто не стрелял, даже авиация не прилетела.