Гедеон - Когда устанет даже смерть

— Ну да, тогда кровных родственников вы не встретите, — не придав особого значения прочей информации, успокоилась Мидж. — Вы уже пробовали клубнику? Дети сами собрали небольшую гидропонную установку и вырастили урожай!..

Когда стемнело, сержант показал маленьким идиллийцам ещё одну полевую премудрость — разведение костра с помощью огнива. Это примитивное устройство уже которое столетие верой и правдой служило людям: лёгкое, прочное, не требующее заправки. Просто два куска металла для высекания искр.

Дети слушали сержанта восторженно и внимательно, жадно впитывая новые и такие интересные знания.

Эмпатический фон радости, счастья и восхищения буквально пронизал Чимбика, позволяя в буквальном смысле почувствовать себя ребёнком. Впервые в жизни, несмотря на то, что он прошёл все положенные человеку фазы взросления тела.

Он смотрел на обнимавших детвору Талику и Мидж и пытался представить, каково это — иметь мать? Взрослого, который любит и заботится, а не требует и оценивает. Представить это умозрительно репликант не смог, но зато сумел почувствовать невозможное в его жизни чувство защищённости и ощущения, что в жизни просто не может случиться ничего дурного.

Когда все расселись у костра, Мидж вытащила из цилиндрического футляра флейту и заиграла тихую приятную мелодию. А Талика оглядела притихшую детвору и начала рассказывать сказку. Голоса идиллийки и флейты причудливо сплетались, рождая незримое волшебство. То самое, что когда-то подарила Чимбику Эйнджела. И, глядя на сонно улыбающуюся Динару, сержант представлял себе маленькую Эйнджелу, которой мать когда-то рассказывала сказки. Сказки, которые она спустя много лет подарила лишённому детства живому оружию.

Вертолёт раскрыл борта, и отделение посыпалось наружу, роняя на покрытие площадки куски засохшей грязи. После трёх суток в джунглях репликанты походили на глиняных големов из сказок. Да и не только они — все, кому выпало счастье участвовать в учениях, имели точно такой же вид. Кирпично-красная корка уравняла всех — от командиров бригад до последнего рядового из роты матобеспечения.

— РС-355085, подойдите, — раздался в наушниках голос комбрига.

Чимбик моментально насторожился. То, что его вызвали по номеру, а не по имени, ясно показывало недовольство комбрига. Но из-за чего?

Полковник Стражинский стоял в стороне, обивая ошкуренной веткой грязь с поножей.

— Господин полковник… — начал было подбежавший Чимбик, но был остановлен вопросом:

— Объясните, сержант, что за чертовщину вы устроили перед отбытием? Что это за идиотские игры в «золотую лихорадку» на пляже?

Чимбик напрягся. Отделение потратило свободное время перед отправкой на базу, стараясь отыскать в песке пляжа куски янтаря. За час труда они смогли найти два куска, которые решено было отдать подружке Сверчка и Схеме.

Вдобавок Чимбик специально изучил закон, касающийся добычи янтаря, и знал, что такая находка не является нарушением. Тогда из-за чего недоволен комбриг?

— Господин полковник, я читал, что по закону… — и опять Чимбику не дали договорить.

— По какому, нахрен, закону, сержант? — Савин говорил, не повышая голоса, но репликант разом почувствовал себя со всех сторон не правым.

— Закон, сержант, это для мирняка. Штатских, понимаете? — полковник сбил очередной ком грязи. — Которые могут шляться по пляжам, ковыряясь в песке, как грёбаные птички-песчаники. Для нас же существует Устав! А вы, Чимбик, находились на учениях. На службе, чёрт подери! И то, что в этот час вам не поступало приказов — не повод для бестолковых шатаний в поисках куска смолы! Понятно?

— Так точно! — гаркнул Чимбик, вытягиваясь во фрунт.

Стражинский смерил его взглядом и уже куда более дружелюбно поинтересовался:

— Зачем вам янтарь, сержант?

Чимбик помедлил с ответом. Говорить правду не хотелось, но и врать тоже смысла не имеет. Полковник всё же отличался от большинства дворняг, относясь к своим подчинённым с куда большим уважением. Во всяком случае сержант никогда не слышал от него и большинства других офицеров — за исключением Дюрана — пренебрежительных фраз в адрес репликантов. Тем не менее он — тоже дворняга. Значит, надо суметь не сказать ему всю правду и обойтись без откровенной лжи.

— Подарок, сэр, — наконец, решившись, ответил Чимбик.

— Подарок? — Стражинский улыбнулся. — Вы завели подружку, сержант?

Сержант напрягся. Неуставные отношения с человеком, даже касания сверх необходимого раньше считались дефектом. А дефектным не место в строю. Несмотря на послабления и прямой приказ налаживать контакт с дворнягами, репликанты справедливо подозревали, что «заведший подружку» экземпляр будет передан контрольной группе. И вряд ли вернётся к несению службы.

И дружелюбная улыбка Стражинского не делает вопрос менее опасным.

— Никак нет, сэр! — Чимбик преданно пожирал глазами начальство. — Господин полковник, сержант посчитал, что подобного рода действия необходимы репликантам для лучшего понимания гражданских!

Репликант намерено загрузил фразу максимальным количеством официоза, надеясь таким образом сбить человека с толку.

— Что? — опешил полковник.

— Для лучшего взаимодействия… — взмах руки Стражинского в очередной раз прервал сержанта.

— Пробуете социализироваться? — перевёл на общечеловеческий язык Чимбиковы канцеляризмы Стражинский.

— Так точно, господин полковник! — рявкнул сержант.

— Похвальное стремление, — сухо заметил полковник. — Но оно не должно отвлекать вас от выполнения служебных обязанностей. Я считаю вас компетентным младшим командиром. Не разочаровывайте меня.

— Виноват! Больше не повторится! — с облегчением рявкнул Чимбик.

— Надеюсь, сержант. Свободны, — полковник жестом подозвал своего адъютанта. — Лейтенант, где этот гондон, возомнивший себя дирижаблем?

— Лейтенанта Дюрана к командиру бригады! — услышал уходящий сержант голос адъютанта.

В боксах рембата жизнь кипела, несмотря на позднее время. Учения в джунглях обошлись бригаде во множество разбитых фар и прожекторов, сломанных антенн, помятых бамперов и сломанную стрелу БРЭМ — эвакуатора на базе танка. Стрелу сломал лейтенант Дюран, решивший доказать подчинённому, что препятствие, за которое зацепился кран, «всего лишь сраная веточка, капрал».

«Сраная веточка» оказалась частью корпуса одного из первых колонизационных кораблей. Таким образом Дюран совершил разом два открытия — археологическое и антропологическое. Ибо командир рембата, глядя на покалеченную машину, заявил, что в лице Дюрана нашлось недостающее звено между обезьяной и человеком, до сего момента каким-то чудом избежавшее внимания учёных.