Кирилл Клеванский - Сердце дракона. Том 15 [СИ]

Хаджар являлся Героем Рубина. Настоящим Героем Рубина. Если бы его, в честном поединке, одолела бы Таш’Маган, то звание стало бы свободным и воительница смогла бы забрать венок себе.

И Тенед и Таш об этом знали. Как знал об этом и Хаджар с Шенси. Именно поэтому, а не по какой-то другой причине, старику Эдену удалось “подкупить” специально подготовленного дезинформатора.

В то время, пока повстанцы организовывали ловушку для вождя, Гадат-Глад, не даром столько эпох занимавший свою позицию в Рубиновой Горе, сам расставлял силки.

В сговоре с принцессой Тенед и Таш’Маган, разумеется.

И Шенси с Хаджаром вошли в эту ловушку так, будто не подозревали о ней. Только лишь для того, чтобы использовать ситуацию себе на благо.

Просто потому, что и им обоим были не чужды понятия интриг, коварства и бесчестия.

— Стойте, — холодно и надменно произнесла принцесса. Как и положено будущей владычице целого региона. — Он мне нужен живым.

— Милая принцесса, вы…

— Хватит, Гадат-Глад, — резко пресекла Тенед. Её глаза сверкали яростью тысячи звезд. — Из-за ваших дел с моим отцом погибло уже слишком много хороших людей. Хаджар Дархан, истинный Герой Рубина, не станет еще одним агнцем на алтаре ваших интриг.

— Давайте не будем торопиться в наших решениях, — чернобородый гном будто специально подчеркнул предпоследнее слово. — ситуация требует того, чтобы мы продумали её со всех сторон.

— Быть может, — не стала спорить принцесса. — но Герой Рубина нужен нам в любом случае. Так что отзовите своих гномов, если не желаете, чтобы это сделала я сама.

И в этот момент Хаджар понял, что они с Шенси немного ошиблись в своих расчетах.

Когда Тенед вытянула правую руку, то в ней оказался белый, как облако, простой узкий меч. Удивительно похожий и, в то же время, полностью противоположный Черному Клинку.

А еще, одновременно с этим, Изумрудный Лес полностью окутала аура Небесного Императора.

— Разумеется, — улыбнулся Гадат-глад, который, в отличии от всех остальных, включая Шенси, его людей, Хаджара и Удунов, не валялся на земле, лишенный возможности даже говорить. — Думаю, мы можем оставить их на нижних уровнях нашей темницы до тех пор, пока совместно не решим, что делать дальше.

Хаджар, смотря на внезапно словно увеличившуюся в размерах фигуру Тенед, мысленно проклинал тот день, когда Южный Ветер впервые произнес слово:

— Интриги.

— В общем и целом, не так уж и дурно, — резюмировал Хаджар, укладываясь на выпиленную внутри скалы каменную кровать. — хотя нет, поторопился…

Правда выпиливалась она под нужды подгорного народа. И кроме как в полусидячем положении, упираясь при этом макушкой в свод ниши, находится там было невозможно.

— Смотрю, и ты, Чужак, успел повеселиться в свое время, — хмыкнул Абрахам.

Прикрыв лицо шляпой, он расположился на полу казематов. А именно в них — в темницу Рубиновой Горы и упрятали отряд Шенси и пятерку Удун Албадурта.

Причем от щедрот души отсыпали им всем по личной камере. Весьма тесному, даже по меркам гномов, каменному мешку с зачарованными железными решетками. Хаджар, не теряя надежды, попытался разжать их, но даже мощь Волчьего Отвара, помноженная на стадию развития Повелителя и Драконье Сердце с модернизированной техникой Пути Среди Облаков не смогла совладать с магией Эдинов.

— Не утруждайся, Хаджар-дан, — Алба-дурт, поджав ногу к груди, сидел в своей нише-кровати и взирал холодным взглядом своих огненных глаз на происходящее. — даже Архад-Гален. Первый и последний из Гален, не смог разбить эти решетки.

— Гален? — переспросил Хаджар.

За последние дни, проведенные в Рубиновой Горе, он слышал, так или иначе, все приставки к именам гномов. Хотя приставками их назвать было сложно. Они заменяли последние слога “дарт”, “дурт”, “бадут” и так далее, заменявшие местные названия родов и семей.

Род деятельности гномы ставили превыше значения крови. Ведь все гномы — гномы. Какая разница, кто из них кем и когда рожден. Главное — какой путь они выбрали, какую стезю сделали своим смыслом жизни.

Потому как род деятельности гном не менял вплоть до того момента, пока не отправлялся в кузню Каменных Предков, где из его груди вынимали сердце и опускали его в кипящую лаву.

Если сердце всплывало, значит гном прожил пустую жизнь и не достоин перерождения и посмертия.

Если оно плавилось, не опустившись на дно, то гном прожил простую и невзрачную жизнь. И о делах его будут судить Каменные Предки, которые и решат — стоит ли тому перерождаться или же нет.

А если сердце опустилось на дно, то гном шел по своему пути достойно и твердо. Он достоин.

Было еще и легендарное, четвертое состояние сердца в посметрии. Если, опускаясь в кипящую лаву, оно выпаривало её и оставалось лежать сухим на дне чана.

Что было в таком случае?

Если Хаджар не ошибался, то таких великих гномов высекали в камне в Зале Предков. И гном и сам становился Каменным Предком и в вечности пребывал в кузне, где неустанно выковывал души следующих поколений подгорного народа.

Хаджар, за свое путешествие по Безымянному Миру, встречал множество верований. Жестоких и нет, сложных и запутанных, простых и ясных, но красивых… редко.

Гномы стали тому исключениям. Их религия действительно звучала поэтично и красиво. Крепость сердца и его жар. Вот чем мерили добродетель эти гордые коротышки.

— Никогда не слышал такого — Гален, — закончил Хаджар. — Что это значит, Албадурт?

— Вот это ты зря, — во рту Шенси, неизвестно откуда, взялась сухая тростинка, а сам он завернулся в свой заплатанный, прохудившийся походный плащ. Сам он шутил, что специально заказал его у портного таким, в память о мимолетной встречи с легендарным Пеплом, мудрейшим и древнейшим из живущих смертных магов. Разумеется, никто в отряде не верил, что Шенси встречался с Мастер Почти Всех Слов, учеником Синего Пепла Ху-Чина. — Лучше бы меня пытали, чем я слушал очередную байку Албаду…

— Алба-удун для тебя, — с пылом перебил гном. — Да сгниют в навозной яме твои внутренности, презренный вор, чья мать не знала чести, а отец — достоинства.

— Не могу отрицать этого, маленький бородач, — засмеялся Абрахам. — моя мать была дешевой шлюхой, а отец — вором. Какие уж тут честь и достоинство.

Гном, кажется, выругался. Хаджару видно не было, а звук здесь распространялся с трудом. Их клетки разделяли толстые стены горных пород, а коридор, который соединял казематы был узкий и темный, отчего пространство ощущалось еще теснее, чем было на самом деле.

— Архад-Гален, — с придыханием произнес гном. — это, Хаджар-дан, великий кузнец прошлого. В ту пору, когда гномы еще странствовали свободно среди высоких гор и плоских лугов, родился в шатре неизвестной семьи маленький ребенок. Он рос болезнями и хворью. Его лева рука была короче правой, а правая нога смотрела в другую сторону, нежели левую. Кто мог проклясть эту маленькую семью — до сих пор неизвестно.